— Виолетта и Отэмн выставили меня из комнаты, — ответил он, начиная играть гаммы и не ошибаясь ни в одной ноте. — Поэтому я пришел извиниться, — просто добавил он.
— Извиниться?
— Да. Высказать свое искреннее сожаление о совершенном поступке. Слышал о таком? Попробуй как-нибудь.
— За что извиниться? — буркнул я, от всей души жалея, что не могу закрыть ему рот заклятием.
Он убрал руки от клавиш, и в комнате неожиданно стало тихо, только последние ноты повисли в воздухе, как мрачный гул.
— Отэмн рассказала мне, что брякнул ей Феликс. Нападая на тебя, я не подозревал, что он вел себя как последний ублюдок.
Я пожал плечами.
— Да ну… что сделано, то сделано.
— Да.
Он смотрел на мое отражение в полированной поверхности рояля. Я засунул руки в карманы, надеясь, что он наконец уйдет. Каспар сидел в свете луны, который проникал сквозь окно, мертвенно бледный и неподвижный, не сводя глаз с моего отражения, как будто на меня смотрел мертвец.
— Я легко выхожу из себя… после смерти мамы. Я понимаю, почему Отэмн держит все в себе. Ты просто закрываешься, — сказал он медленно.
Мои руки напряглись и стали будто каменными.
Каспар Варн говорит со мной… о чувствах?
— Попробуй обратиться к психологу, — предложил я, не в силах придумать ничего другого. — Отэмн очень помогло.
Он снова опустил руки на клавиши и начал играть красивую медленную композицию, отдаленно напоминавшую вальс.
— Я вел себя с ней как с человеком, — не унимался он, и с каждой нотой и словом его голос становился все громче. — Я не причинил ей вреда, ведь правда?
Его голос снова стал едва слышным, и в двух последних словах были заключены тысячи сомнений. Я внутренне запаниковал.
И что мне делать? Я же не психолог!
— Я слишком мало знаю о ваших отношениях, чтобы судить, — в конце концов выдавил я из себя, покраснев до самых глаз.
— Да, слишком мало, — согласился он, и музыка стала снова нарастать. — Но ведь никто не думает о том, что такой ее сделало обращение. Все произошло слишком быстро, слишком поспешно. Она не была готова… возможно… А может, жизнь вампира просто не для нее. Может быть, она слишком человек.
— Я…
— Она подпитывается твоей Отэмн. Она все время рассказывает мне о сердцебиении Отэмн, как оно замедляется и ускоряется, когда она с тобой. Словно сломанные часы, которые не могут идти правильно, — так она говорит. Мне кажется, она представляет, что это ее сердцебиение, что она снова человек.
У меня внутри что-то опустилось.
— Но обратного пути у нее нет, — сказал я тихо.
Он перестал играть и повернулся на стуле, оказавшись ко мне лицом.
— Думаешь, я этого не знаю?!
Немного испугавшись этого резкого поворота, я отступил на шаг назад. Но, проведя рукой по затылку, он успокоился так же быстро, как и вспылил.
— Я уезжаю завтра вечером…
— Ты оставляешь двор? Оставляешь Виолетту? — выпалил я, не успев сдержаться. Я знал, что он не отличался рассудительностью, но уехать? Мне хотелось вынуть ему мозг собственноручно.
— Я уеду на охоту, — поправил меня он. — На несколько дней на материк. Мне нужно развеяться.
— И ты думаешь, что если оставишь ее одну, то это пойдет вам на пользу? — спросил я. Я обошел диваны и приблизился к роялю, чуть замедлив шаг на случай, если Каспар, словно дикое животное, кинется на меня. — Ведь ты ей все еще снишься, мне Отэмн рассказывала. Ты думаешь, увидев тебя на охоте, она захочет пить кровь?!
Он встал.
— Мне просто нужно уехать! Я здесь с ума схожу!
Я сделал еще шаг вперед.
— Тогда ты просто эгоист.
Он открыл рот, закрыл его и снова открыл. Потом покачал головой, отвернулся и положил голову на сложенные на рояле руки.
— Нет… я… я просто не знаю, что делать.
Я нахмурился, услышав, как сорвался его голос.
— С тобой все в порядке?
Я осторожно подошел и положил руку Каспару на плечо, немного его разворачивая. В глазах у него не было слез, но губы дрожали. Он взглянул на меня серыми глазами и помчался к двери, однако у порога остановился.
— Я думал, что безумная страсть все исправит. Но я ошибся.
И он исчез.
— Главное, чтобы уходить с заседаний Совета не вошло у вас в привычку. Такое действует только раз, — негромко сказал атенеанский король, переводя взгляд с меня то на дочь Эмили, которая играла у его ног, то на двоих шкодливых близнецов, которые все пытались дернуть ее за волосы. — Но на этот раз ваш уход оказался правильным решением. Мы в долгу перед вами.
Он встал с кресла, и дети тут же замерли, подняв на отца полные обожания глаза.
Я тоже поднялась.
— Сегодня утром она выпила около полулитра крови. Я не ожидала таких скорых результатов, но это настоящий подарок судьбы.
— Действительно. И вы, леди Отэмн, просто светитесь. Ваша растущая изо дня в день сила радует и меня, и всю нашу семью. Мне кажется, мы вовлекли вас в хаос нашей семьи.
— Я чувствую себя здесь как дома, — призналась я, покраснев.
— Я рад это слышать. А теперь нам пора возвращаться в гостиную.
Дети начали покорно собирать игрушки, и, как только они с этим справились, король повел нас к выходу из комнаты. К моему величайшему удовольствию, Эмили взяла меня за руку, сжав мою ладонь, словно мы были сестрами.
В гостиной, как всегда, было полным-полно народу. Это была комната, где семья Атенеа собиралась вместе. Здесь дети играли и общались, выполняли домашние задания и проводили время со своими вечно занятыми родителями. Гостиная располагалась в передней части дворца, сразу за холлом, где собирались зеваки в надежде хоть мельком увидеть короля. Но это им удавалось редко, ведь все внутренние комнаты соединялись между собой. Помню, как в детстве я бегала по ним за Фэллоном, не встречая никого, чьи глаза не были бы голубыми.
Фэллон сидел в углу комнаты с тетей и дядей. Когда я зашла, он поднял голову и улыбнулся. И я, хотя была в джинсах и просторном свитере, почувствовала себя единственной девушкой во дворце, кто может вызвать у него такую улыбку. Мне хотелось подбежать и обхватить принца за шею, повиснув на нем, словно лиана…
Я счастлива. Я не знаю почему, но я счастлива…
Но я не пошла к нему, а отправилась в другой угол, где за маленьким столиком сидели Виолетта и Каспар. Она сосредоточенно изучала глянцевые страницы, но я-то знала, что интересовали ее вовсе не сплетни. Когда я придвинула стул, она подняла глаза и коротко мне улыбнулась.
