========== Рождение в муках, но сытости. ==========
В общем-то эта история должна была бы быть о эльфах, светлых и темных, прекрасных и не очень, об их свершениях, сражениях, приключениях, метаниях, страданиях, предубеждениях, об их любви к алкоголю, крепкому и не очень, причудах, возможно даже о спасении мира, и прочем сопутствующем, что обрамляло бы главную идею, что эльфы прекрасны, даже если уродливы. Но так вышло, что в жернова истории попала леди, и именно поэтому все пошло через… не так как предполагалось.
Вообще если леди вписалась в повествование жди любви, жарких ночей, метаний между двух огней, слез, тоски и печальных песен, ну и всего такого прочего, о чем в тайне мечтают даже самые суровые леди, или не мечтают, но любят почитывать не засоряя мозги мыслями.
Так что да, если появляется леди, жди беды иного масштаба, и порывов другого характера. И вместо «за Славу и Отечество, вперед!», на баррикады встают «ради глаз достопочтенной леди», любых глаз, любого размера. В нашем случае весьма скромного. Да уж, с этим наша леди подкачала, хотя во всем остальном была как раз очень подходящей девицей. Во-первых, да именно девицей, во-вторых, единственной дочерью эльфийского Короля, выращенной в прекрасном городе на ветвях тысячелетних деревьев, получившей самое подходящее образование, имеющая нежную и любящую мать и такого же, хоть и строящего из себя строгость, отца.
Леди Андунэль Анкалима в принципе подходила на роль главной героини романа, она была уже не так юна, чтобы роман получился поверхностным и юношеским, но и недостаточно стара, чтобы роман не получился вовсе. К тому же ее строгий, гордый и печально-отстранённый вид, как раз то, что так любят воспевать поэты. Хотя мало кто догадывался что наша Леди печальна и отстранена на людях была то, как раз именно потому что поэты достали, стихи и посвящения не радовали, а восхваления ее ясных очей и огненного цвета волос, набили оскомину, еще лет сто пятьдесят назад. Сравнение ее красоты с рассветом было не уместно, как считала сама леди, ходя бы потому что ее имя означало закат, а дев в балладах, прекрасными, как закат не называют. Стройный стан тоже было тем еще допущением, ибо леди в росте мало уступала своим сородичам мужского пола, могла бы одеваться в казенные армейские сапоги и дуплеты, и они бы на ней не висели бы ни в каком месте, самое обидное, что и тесны бы не были тоже, кажется это уже упоминалось ранее, так что опустим. В общем леди не особо жаловала поэзию, особенно посвящённую ей, однако любила музыку, танцы, и как поговаривали гномий эль, хотя, конечно, скорее всего врали, где тонкий вкус леди, а где тот эль. Нет, храбрым воином или сорванцом наша леди не была тоже. Этикет не позволял, ну и конечно папаша. А нарушать распоряжения отца леди не решалась.
Что же до достопочтенного Онотимо, эльфийского Короля, он то в дочери души не чаял, как считалось, от того и хорошо платил за песни о прекрасной как рассвет, огненно-рыжей ясноглазой деве Андунэль. При его общей скупости такая расточительность привлекала внимание разных рифмоплетов, а распространённость этих песен привлекало внимание разных кандидатов в зятья королю, заведомо по песням и балладам влюбленных в неприступную деву. Андунэль даже приходили мысли, что именно на это и рассчитывал ее отец, так щедро платя за эти не особенно то и разнообразные песни, ведь одной из самых главных печалей Онотимо были женщины его рода. Они как будто были прокляты или сглажены, вечно не довольные, вечно печальные, и часто остающиеся одинокими. У него самого не было тетушки, но вот тетка его отца так до сих пор и слыла Одинокой Элентрэ, а до нее была Сияющая Маринэль, так и почившая под сенью Тауле девицей. Он уже ожидал такого же печального конца для своей сестрицы Итариллэ, чье ледяное сердце невозможно было растопить, судя по тогдашним песням. Но та то наплевав на все проклятия, сглазы, и тем паче песни, а заодно и на гордость одного эльфийского короля в свое время так и не вернулась с похорон молодой Императрицы Дайан, заняв ее место при молодом и что отрицать весьма горячем Императоре Турмане. И надо сказать была весьма и весьма счастлива. Правда по-человечески не долго. Своей любимой дочери Онотимо не желал участи ни одной из ее родственниц, а потому его двор был весьма приветлив эльфам разного возраста и статуса, главное мужского пола. Хотя, отчаявшись ко двору король все чаще стал приглашать и прекрасных эльфиек, нет ну мало ли, он уже был не против и такого поворота… Но не людей, нет. Печальна участь бессмертной полюбившей смертного, горька жизнь бессмертной так и не полюбившей.
Сама же Леди Андунэль не видела в своей жизни никакой горечи, ее отсутствие любви не тяготило. Рассказов, влюбленных о своих избранниках, ей хватало для того, чтобы сделать вывод, что любовь ослепляет, а частенько еще и отупляет. Быть слепой тупицей Андунэль не слишком то хотелось. Но было и то, чего все-таки хотелось.
Леди души не чаяла в детях. И только ради своего собственного остроухого, кричащего младенца она сидела на приемах всматриваясь в статные фигуры и красивые лица разнообразных эльфийских воинов, выискивая в гомоне голосов гостей хоть один отличный лично для нее от других, в руках музыкантов и художников ища особенные движения, и не находила, ничто не трогало ее сердце долгие и долгие годы.
В тот день, когда по совпадению случайностей в историю, которая была не предназначена для нее вляпалась наша Холодная Леди, король решил отобедать в компании достопочтенного Настадрена Феанора, и его большого семейства. Сам Феанор со своей супругой Мариливэн являли собой идеальную семью в понимании эльфийского короля, что могло быть показательно для его дочурки, ведь каждому известно, что Мариливен по началу Феанора вообще не видела и не замечала. Ну и уж совсем, откровенно говоря, у четы было трое сыновей, и один внук. Все подходящего возраста, происхождения и внешности. Хотя старший сын был женат, какая жалость, как и внук, ну это ладно, а средний сын был наименее желательной партией из всех возможных, но даже с этим Онотимо уже был бы готов смириться, пусть и в меньшей степени чем с прекрасной эльфийкой, но лишь бы было с чем уже мириться. И все же главный его интерес сейчас был прикован к вернувшемуся недавно из путешествий сыну младшему — Менэльтору. Будучи эльфенком Менэльтор, слыл любимцем не только своих родственников, но и половины жителей Карас Сильмэ. Не было никого кто бы не улыбался, завидев этого мальца, бегущего по настилам или свисающего с веревочных перил. Эльфенок был хорошеньким беспредельно, огромные глаза цвета молодой листвы с яркими солнечными вкраплениями, золотые кудри, мягкие и шелковые, наливной, яблочный румянец на щечках, пухлые губки, вздернутый носик, заливистый смех, естественно этот ребенок не мог быть незамеченным Андунэль, и наверное, до сих пор не было более заласканного ее вниманием малыша. Менэльтору скормили не один мешок самых дорогих яблок, это точно. В подсчетах расходов Онотимо был всегда точен.
Время шло, и малыш рос, становясь выше, раздаваясь в плечах, с тех пор как ушла детская округлость с лица Менэльтор превратился из очаровательного ребенка, в миловидного подростка, сейчас же перед Онотимо сидел красивый юноша. Уверенный в себе, красивый юноша. Разговорчивый и смешливый Менэльтор свободно общался с Андунэль, не отводя взгляда, не смущаясь ее порой несколько сахарных для мужчины комплиментов, а наоборот открыто и естественно возвращая ей ее же похвалы. Глядя на это Онотимо, решил, что и это тоже вариант. Пускай будет планом Б.
Планом А, эльфийский король сейчас назначил своего дальнего родственника, правнука своей непутевой сестры, Дэекена Серселена. Тот попал в настолько сумасшедший переплет ошибок прошлого, интриг настоящего, и кровных связей будущего, что эльфийскому королю было бы стыдно не попробовать вмешаться и помочь единственному, что осталось от его сестры теперь. И все же расходовать силы напрасно эльфийский король не любил. Если он во что-то вкладывался, а тут вложиться бы пришлось, несомненно, то хотел с этого что-то получить. Ну так почему бы не спасти родственника, а получить зятя? Чем-то ведь покорил прадед Дэекена сестрицу Итариллэ, так может именно этим, унаследовав по крови Дэекен смог бы покорить Андунэль. Мало ли на что там падки женщины его королевской крови. И мало ли что в крови у императорских отпрысков. К тому же Онотимо был против человека рядом со своей девочкой, а вот Серселен будучи самую малость, но эльф, такого протеста в его душе не вызывал.
