Хозяин её жизни
Софи Росс
Глава первая. Аврора
Страшно.
Липкое мерзкое ощущение беспомощности подбирается изнутри к горлу, и я чувствую, что начинаю задыхаться.
Кажется, через несколько минут я просто не смогу сделать новый вдох.
Когда ко мне домой ворвались люди в чёрных масках — я подумала о не слишком удачном розыгрыше от друзей в честь моего дня рождения.
Когда в запястья до режущей боли впились пластиковые стяжки — хотела оставить самый гневный отзыв агентству, которое устроило всё это.
Когда меня с помощью грубой силы втолкнули в помещение без окон — готовилась задувать свечи.
Осознание пришло после хлёсткой пощёчины. Один из мордоворотов едва не разбил мне губу, хорошенько приложив тяжелой ладонью по лицу за плохое поведение.
Это моя реальность.
Не розыгрыш.
Не чья-то глупая шутка.
Я, правда, сейчас сижу в полутьме грязного подсобного помещения и абсолютно явственно ощущаю болезненную пульсацию в связанных за спиной руках.
Лампочка на оголённом проводе слегка покачивается под потолком, и я стараюсь сосредоточиться на этом едва уловимом скрипе, потому что просто не могу думать о новой волне дикой паники, которая грозится захлестнуть меня до кончиков пальцев.
Вдох-скрип-выдох. Вдох-скрип…
Кровь?
Взгляд цепляется за бурые разводы на холодном бетоне стен. Брызги алого, что складываются в причудливый узор созвездия Большой Медведицы, толкают меня за край обрыва моей личной пропасти, полёт в которую сопровождается хрипами и удушающим кашлем.
Из меня медленно утекает жизнь.
— Эй, киска. Ты чё тут удумала? — в мою личную клетку врывается мужчина. Тот, что не стесняется бить женщин по лицу. — Бля, да что с тобой?! С меня шкуру спустят, если ты здесь откинешься. Давай же, ну. Дыши, истеричка! — снова боль.
На этот раз я чувствую во рту тошнотворный металлический привкус.
Гадкие солёные ноты крови на языке.
— Воды… — шепчу практически одними губами, голова от духоты кружиться начинает.
— Сучку жажда замучила? — это уже другой. Он немного ниже первого, но мышц у мужчины больше: плечи шире, руки раскачанные выглядят более пугающе.
— У нас там завалялась бутылка минералки. Может, удовлетворим желание дамы, а, Дрон? — тот, что сидел передо мной на корточках, протянул пальцы к моим губам и большим оттянул нижнюю. — Но только после того, как она удовлетворит нас. Хорошо сосешь, киска? Воду надо заслужить, — они переглянулись и на секунд пять оглушили меня громким мерзким смехом.
Дёрнула головой в попытке отпрянуть от грязных пальцев и тут же зажмурила глаза — мужская рука снова взметнулась в воздух над моим лицом.
— Э, тормозни. Куда разогнался? И так девку нехило приложил, а у нас приказа портить не было.
Невероятно странно благодарить своего похитителя, но мне хотелось — удара, действительно, не последовало.
— Погуляй где-нибудь, Дрон. Уж больно шлюшка хороша — попробовать хочу, пока её не потрепали. Между ног не буду трогать, а вот рот её покоя не даёт…
— Откусит же. Не боишься? — усмехается в ответ своему, очевидно, другу, а я сжимаюсь вся от слов этих поганых.
И ведь не поможет никто.
Не защитит.
— Она вроде из понятливых. Зубы дороги, киска? — киваю зачем-то в ответ. — Тогда ротик шире открывать придётся, иначе… — ссадину на губе пальцем придавливает, прокручивает подушечку, чтобы больнее сделать, а мне терпеть приходится. Не хочу ещё одну такую заработать. — Так чё, оставишь нас?
— Только тихо тут. Мне проблемы не нужны.
Я остаюсь один на один с похотливым животным и мысленно готовлюсь к худшему.
Не смогу подчиниться.
Изо всех сил за себя бороться буду. В горло вгрызусь, если понадобится. Голос себе сорву, но кричать буду так громко, что стены задрожат.
— В клубе охрана на каждом шагу, камеры везде. Сбежать не получится, советую даже не пытаться. Будешь послушной киской — будет не больно. Почти, — в этот момент лезвие металлическое из пазухи в рукояти выскакивает прямо перед моими глазами. Металл холодный к щеке прижимается, а я статуей бездушной замираю, потому что одно неосторожное движение может привести к очень неприятным последствиям. — Не боись, резать девок не люблю. Руки щас освобожу, если пообещаешь не дурить. Деваться тебе всё равно некуда.
Запястьями дёргаю на каком-то импульсе. Там уже следы, наверное, вспухшие — всё тело резким ощущением резьбы по живому простреливает.
— Договор? — опять киваю. Как минимум, у меня появится больше возможностей для манёвра.
— Можно мне воды, пожалуйста? Во рту сухо.
Пожалуйста, пусть это сработает.
Следы ноющие растираю, делаю вид, что у меня ни одной мысли о побеге в голове. Губы призывно облизываю и взглядом в пах ему стреляю, где уже ткань натянута.
Как вообще может возбуждать вид до ужаса напуганной девушки, которая с ненавистью на тебя до этого смотрела?
Я точно знаю, что в глазах моих это прочитать можно было — мне бы хотелось пропустить этих двоих через ту же гамму чувств, что сейчас внутри меня бушевала. Заставить их ощутить, как рёбра постепенно грудную клетку сдавливают и грозятся лёгкие перебить.
— Сухо, говоришь? Драть неприятно будет… Смирно сиди, я за дверь и обратно.
Размечтался.
Собираю по крупицам оставшиеся силы и, как только он делает несколько громких шагов в сторону, на предельной скорости бросаюсь за порог моей клетки, успев хлопнуть тяжелой дверью прямо перед носом мужчины, сразу после этого провернув тугой клапан замка.
Выдох.
— Сука! — запертый по ту сторону похититель с оглушающим шумом врезает кулак в железное полотно преграды между нами, бросает очередные угрозы и вновь обрушивает град ударов на дверь.
Ногами, руками. Не удивлюсь, если он и головой попытается путь себе пробить. Какая разница, если в ней всё равно пусто.
Я не могу поверить в свою удачу.
Смотрю, не мигая, на запертую комнату и медленно отступаю, после схлынувшей волны адреналина бросаясь плутать по незнакомым коридорам подвального помещения одного из лучших клубов нашего города.
Настолько элитного, что мы с девочками даже не смотрели в сторону большой неоновой вывески.
«Infernus».
Хлёстко и в самую суть. Ад на латыни.
Я бегу так быстро, что школьный учитель физкультуры сейчас взял бы свои слова про хилую девчонку обратно и с удовольствием исправил бы мою натянутую тройку на идеально вычерченные завитки «отлично».
Оглушающе громкие биты режут слух. На меня оборачиваются гости, потому что в своей нелепой пижаме я выгляжу белой вороной на фоне дизайнерских платьев и вечерних укладок.
На возвышении платформы замечаю мужчин в форме охраны, которые пристально разглядывают зал и о чём-то перешёптываются.
Меня ищут.
Почку свою могу на это поставить.
Стараюсь слиться с толпой, высматриваю место, где можно спрятаться — выходы сейчас явно не лучшая идея.
Здесь сегодня столько людей, что меня то и дело толпой уносит в разные стороны.
Запястье хваткой жёсткой простреливает. В ту же секунду руку на себя дёргаю и посетителей расталкиваю в желании быстрее увеличить расстояние между мной и мужчиной в чёрном.
— Стой, блядь! Всё равно не уйдёшь! — в спину ударяет, но я продолжаю пробираться сквозь живую стену, то и дело слыша шипение в свой адрес.
Впереди дверь.
Понятия не имею, закрывается она или нет — я вымаливаю у вселенной наличие на ней прочного замка и ныряю внутрь, как позже оказывается, уборной.
Прижимаюсь спиной к стене и просто скатываюсь мягким местом на чёрно-белую керамическую плитку, потому что ноги резко становятся ватными — мне не удержать вертикальное положение.
Закрываю глаза, обнимаю колени руками и утыкаюсь в них, чувствуя, как слёзы оставляют на щеках солоноватые мокрые дорожки.
