Лапочка для Демона
Мария Зайцева, Татьяна Анина
Пролог
— Да я тебе серьезно говорю, Игорех, тебе точно понравится!
— Не понравится.
— Но ты же не пробовал!
— Пробовал.
— Ты? Да не поверю никогда!
— Да мне похер, поверишь ты, или нет. Я сваливаю.
— Игорех! Ну чего ты, реально? Поехали!
— Нет.
— Ну, давай еще выпьем.
Я смотрю на тоскливое пафосное мероприятие с раздражением. Оценивающе и быстро по присутствующим здесь женщинам… Не то, чтоб хотелось… Только не здесь, на этой тусовке. Но смотрю.
Потом перевожу взгляд на Митроху. В миру Митронова Романа, моего бывшего одноклассника, сына богатенького папки, который совершенно неожиданно решил вспомнить школьные годы чудесные и меня заодно.
Проще говоря, увидел меня здесь и прилип. Хотя, мы с ним с выпускного не виделись.
Да и там он вряд ли меня запомнил, потому что ужрался в первые же полчаса после выдачи дипломов и остаток вечера провел в обнимку с унитазом.
Какого хера он сейчас мне на нервы действует, понятно.
На тусовке, куда меня под страхом каждодневного брюзжания по телефону вытащила мать, смертельно скучно.
Потому что присутствуют все элементы, необходимые для этого.
Негромкая классическая музыка фоном, одинокий саксофонист с пафосной рожей на сцене, большой банкетный зал, украшенный в модных тонах. От пола до потолка шпалеры, усыпанные свежими цветами. Между ними на треногах стоят полотна художников, которые явно не то курили. Абстракция, импрессионизм… Мазня и бурда.
Бляха муха, я так далек от этого!
Фуршетные столики, на которых пора менять скатерти. Столики, кстати, пустые. Потому что все эти деятели искусства размели мелкие канапешки и прочие херовины в первые три минуты. Даже мало перевариваемых морских гадов сожрали с риском для отравления. Все идет на ура, если на халяву.
Кстати, разграбление фуршетных столов было единственным интересным моментом в этом пафосном дерьмище. Я прям эстетическое удовольствие получил. Значит, не зря приперся. Можно считать, мое окультуривание удалось.
Жаль, друга моего единственного, Питера, нет рядом. Он бы поржал.
Но Питер у нас уже полгода как официальный отец семейства. Что характерно, многодетный. И счастливый. Смотреть на его довольную рожу, конечно, приятно, Но желательно делать. Это пореже. Для нервов полезней.
Ну и, опять же, лишний раз глянешь, как он шаманит вокруг своей женщины и двух розовых кульков, и прямо прививки не надо от женитьбы.
Потому что визуала хватает. Был нормальный мужик, а стал… Хотя старший его, Даньчик, прикольный парень. И дерется хорошо. Вот подрастет, я его на муай-тай отведу. А то тхэквондо херня полная.
Черт! Это о чем я сейчас думаю? Это чего я планирую такое? Совместное, семейное практически, времяпрепровождение?
Надо будет все же сгонять в Цюрих, где друг сейчас с семьей живет, швейцарский филиал своей компании развивает. Посмотреть на обвешанного детьми папашу. Привиться еще раз, контрольно.
Чтоб «ну его нафиг» сразу.
Спохватываюсь, неопределенно киваю на нытье Митрохи.
— Ну чего, валим? радуется тот, а то скукота же! Ну, ты глянь, ни одной бабы нет нормальной! Все селедки замороженные! Вот знаешь, брат.
Тут хочется оборвать его и дать по зубам за «брата», Но лениво. Да и не поймет. Потому просто усмехаюсь, и Митроха проглатывает и свое «брат» и желание прихватить меня за локоть.
Помнит кое-что со школы все-таки, дрищ.
В те времена я был диким. И бил без предупреждений и растанцовок.
А за «брата» мог и мордой по асфальту.
— То есть… ну ты понял… булькает Митроха, отходя на шаг.
Я не отвечаю.
Ужасно хочется на воздух.
Отвык я от скопища людей, от перемешанных запахов жратвы, парфюма и гнили.
Мать все не теряет надежды меня женить, вот и вытаскивает регулярно на подобные тусовки.
Высший, типа, свет, приличные девочки, присмотрись, сынок.
Ага.
Иногда так и подмывает ей рассказать, как эти приличные девочки сосут в грязных сортирах. Встают на свои приличные аристократические коленки.
Для этого не надо и усилий никаких прикладывать. Просто поговорить. Или даже не разговаривать.
Потому и ненавижу эти пафосные сборища. Одно дерьмо кругом.
Мне гораздо приятнее и проще в обычных дешевых забегаловках, где можно нормально подраться, а шлюхи не строят из себя «янитаких».
А еще лучше вообще из дома не выходить. Погружаться в любимое дело. Единственное, что приносит полноценный кайф, дает иллюзию жизни.
Но. Это невозможно, если живешь в социуме. И хочешь сохранить хоть какие-то социальные связи.
Не то, чтоб я хотел… Но мать одна из немногих, кому удается на меня влиять. По крайней мере, она в этом уверена, а я не собираюсь ее еще и здесь разочаровывать.
Путь думает. Ей приятно и мне не напряжно. Кроме некоторых моментов.
Таких, как этот, например.
Разворачиваюсь и, не обращая внимания на топающего следом Митроху, выхожу на крыльцо. В разгаре яркая московская осень, которая иногда бывает очень даже клевой.
Вечер, в украшенном дворе банкетного зала мигают гирлянды и фонарики. И вечный московский смог словно растворяется среди деревьев. Только свежестью осенней пахнет, немного палыми листьями, с острой прелой ноткой.
Вдыхаю полной грудью. Кайф.
Рядом Митроха раскуривает вейп.
— Погаси, говорю я, не оглядываясь.
— Да ладно тебе, Игорех.
— Ты слышал.
Неразборчивый мат, Митроха посылает меня в пешее эротическое, туда, где полно таких же, как и я, зожников.
Но мне на мат похер. Главное, что вонючку свою химическую убрал.
— Ну чего, Игорех? Валим? Открытие там сегодня. Полно народу. У меня вип заказан, нудит Митроха.
Мне лень думать, какого он разбрасывается передо мной випом, неужели нет никого, кто хотел бы компанию составить?
Мне вообще все лень. И домой тоже лень. Текущий проект завершен, следующий через две недели только, в делах перерыв.
Но из одной херни в другую тоже.
И тут из зала доносится рев саксофона. Уши режет. Вообще не понимаю, что можно сделать такого с этим инструментом, чтоб он так мерзко зазвучал, а следом не менее мерзкий женский вокал, неумело и диким нижегородским акцентом выпевающий что-то из репертуара Билли Холидей.
И в параллель раздается телефонный звонок.
На экране высвечивается номер матери. Наверно, нашла очередную претендентку на роль моей жены и теперь меня высматривает.
Эти два звука смешиваются, бьют яростью в мозг. И я киваю Митрохе:
— Валим.
Новый клуб похож на сто пятьсот других старых московских заведений.
Как обычно, дорого-богато с претензией на стиль и «модно». В этом месяце, судя по-всему, модно в натуральность.
Дерево, балки, панели… Солома? Или кажется? Навоз в инсталляции предусмотрен?
И все равно. Это лучше предложенной матушкой богемки.
Здание здоровенное. И, судя по тому, что находится в ебенях, стоял тут когда-то непритязательный заводик по расфасовке чего-нибудь. А потом здание пустовало на радость местным бомжам. Ну а теперь тут пафосный клубешник.
Год-два поработает, соберет все сливки, и закроется.
Нормальный бизнес-процесс.
Сейчас время коротких и ярких проектов. Долгостроем никто заниматься не хочет. Не выгодно и выхлопа моментального нет.
— Пошли, Митроха здесь, как рыба в воде. Свой.
И даже поведение меняется.
Теперь уже не такой заискивающий взгляд, и косит на меня меньше.
Наоборот, плечики расправил, брюшко втянул. Ишь ты… Прямо король мира.
Я опять усмехаюсь, гляжу на себя в огромное, искусственно состаренное зеркало напротив гардероба.
Длинный, мосластый, небритый и лохматый.
То-то мать неодобрительно косилась на мою смурную рожу. Но ничего не сказала. Характер мой знает потому что.
