Светла Литвин
Коса на Камень
1
Дарья ещё не успела до конца спуститься туда, где в гостиной обычно завтракала вся дружная семья, как сестра её Мария, а по-домашнему Манюня, завела свою шарманку.
— Так, давай ещё раз договоримся? Ведёшь себя прилично...
Начала она уже сто раз проговорённые фразы и Дарья её тут же перебила.
— Никому не хамишь, на половые органы никого не посылаешь и прочие бла-бла-бла... — взбила при этом копну нечёсаных волос на голове и смачно зевнула, не прикрывая при этом рот.
Книга по этикету пылилась на полке и плакала. И сестра Манюня тоже плакала, в красках представляя, как Дарья угробит её свадьбу.
— Дарья! Может хватит паясничать?! — истерично взвизгнула сестра, бросив в Дарью прихватку.
— Тогда я просто не поеду? Че ты не соврала своему бугаю что ты сирота? — Дарья спросила искренне удивлённо, семейка хоть и дружная, но каждый со своим приветом, особенно она сама.
— Дура! — для Манюни это было максимальным выражением, на которое она была способна, и раз дошло до дуры, то нервы её были на пределе.
И Дарья об этом знала.
— Я хлебушек. — она просто мило улыбнулась, наливая из кофейника уже холодный кофе.
— Ты очень чёрствый хлебушек! — несмотря на милый тон сестры, Манюня не собиралась успокаиваться, на кону слишком дорогое сердцу событие.
— Ну да. Я сухарь, но жизнь сестрица моя любимейшая не сказка, чтоб я была булкой сдобной. — согласилась Даша, что с ней, бывало, крайне редко, обычно было слово поперёк.
— Если ты хоть чуть-чуть ей не станешь, то на тебя ни один идиот даже не посмотрит. — заявила сестрица, хотя и был у неё и её жениха на уме этот самый идиот.
— Ага. Можешь мне уже начинать дарить кошек. — съязвила Дарья, и плюхнувшись на стул, задрала ногу, Манюня закатила глаза, представив такое при гостях, и резонно заметила;
— У бабули аллергия на кошек.
— Ну ради кошки...а е..ть ..ва. — окончание фразы Манюня так и не поняла, Дарья её договаривала, набив полный рот блином с вареньем.
Она просто молча поднялась со стула и пошла в свою комнату. Как обычно, после разговора с сестрёнкой, ей приходилось звонить любимому, только он её понимал и мог успокоить.
— Мне кажется...ничего из нашей затеи не выйдет...может, отменим пока всё непоздно? — Манюня даже расплакалась и на том конце раздался его тяжёлый вдох.
— Родная, ничего не отменить, Захар уже под домашним арестом. Придётся ехать. Не переживай, всё получится! — жених Манюни и сам сомневался в этой затее, но виду не подавал.
2
— Петровна! Петровна! — разорался Захар на весь дом.
Услышав крик своего работодателя, суматошного, но платёжеспособного, Петровна поторопилась туда, откуда горланил хозяин дома.
Женщине хоть и шёл уже седьмой десяток, но она была довольно энергична и лояльно относилась к выходкам Захара, считая его неплохим, просто неустроенным, а оттого таким повесой.
— Дай бог тебе жену хорошую. — шептала, как всегда, женщина, проходя на кухню, от куда и доносился крик Захара, надеясь, что её просьбы будут услышаны и в доме воцарится мир и покой.
— Петровна! Это что?! — Захар стоял на кухне и не мог понять каким образом в его доме появилась вся эта свадебная атрибутика.
Целая коробка розовых бантов и бумажки на палках, с надписями Муж, Жена, Любовь, Счастье и подобных идиотских как он думал слов.
Понять не мог от куда и зачем? А первая его мысль была, что по пьяни он, будучи не в себе, собрался жениться. А может, уже?
— Так, это брат ваш Антон прислал. Вы запамятовали? Брат ваш женится на неделе, а так как вы под домашним арестом, то свадьба будет тут. Вам же из дома не выйти, в соседний город не уехать. — как малому ребёнку, домработница всё разжевала ещё мало адекватному после ночной пьянки Захару.
— А! Точняк! Бля! Аж сердечко прихватило. Петровна, рассольчику дай. — Захар потёр грудь справа, изображая сердечную боль, и веселя свою домработницу.
— Сейчас. — Петровна, посмеиваясь, пошла к холодильнику.
Налила Захару полный стакан, под его чутким взглядом.
— Бросали бы вы пить хозяин. Завтра уже брат ваш с невестой приедет, а вы всё кутите. — Петровна ворчала по-доброму и в нужный момент.
Когда Захар пил рассол, ему можно было сказать всё, что душе угодно.
— Ну как приедут, так сразу и брошу! Буду огурцом. — пообещал Захар, выудив из банки огурец.
Захрустел и почёсывая бок, пошёл спать. Его мало волновали внезапные гости и уж тем более свадьба старшего братца, главное, что не на него хомут напялят. А от этой мысли его передёрнуло, как представил, что на него.
3
Дарья позавтракала, но как обычно не убрала за собой ни тарелку, ни кружку, есть дела и поважней грязной посуды. Необходимо помыть и заправить любимую машину перед поездкой. Быстро приняла душ, собрала волосы в пучок. Она надела любимые джинсы, турецкую вытянутую футболку, кеды на босу ногу, и выскочила из дома. У ворот как раз тёрся бугай. Так, Дарья называла жениха своей сестрицы.
Да бугай. Таким только детей пугать. Но он, несмотря на грозный вид за счёт своих габаритов был весьма приличным человеком. Манюня чуть ли не писалась от счастья, когда только завязалось их знакомство.
— И что ты? На этом тазу потащишься? А доедет? — Антон, сунул руки в карманы классических брюк, и прохаживался вокруг Дашиной машины, а именно жёлтой как лимон шестёрки.
От этого цвета у Антона сводило скулы так же, как и от хозяйки кислотной машины.
— Сам ты таз! — без особых эмоций, но громко крикнула Даша, а потом добавила; — Ушастый! — уши у Антона, и правда торчали больше, чем положено для красавца.
— Ну ты борзая. — усмехнулся Антон, а про себя подумал, что знает того, кто её такую приструнит.
— Ага. Жениться не передумал? А то детям твоим по наследству передастся. Гены они такие.
— Я ж не на тебе женюсь слава богу. — Антон вконец расслабился и даже пнул колесо.
— Ну и что? Родители-то у нас с Маней одни. Набор генов один. На ней просто не сказалось, но через поколение как раз и перейдёт.
— Типун тебе на язык Дашка! Большой и толстый! Чтоб всю свадьбу молчала.
Антон дёрнул с клумбы ромашку, Дашка в красках представила, как он огребёт за неё от бабули. Та, за свои цветы готова была руки и ноги вырвать. Воткнёт их в разорённую клумбу и будет любоваться “цветуёчками”.
— Во сколько старт? — Дарья спросила Антона, усаживаясь в свою шестёрку.
— В три выезжаем! — крикнул Антон уже почти из дома.
Соврал. Выезжали на самом деле в пять. Накинул два часа, отлично зная, что Дашка опоздает, как всегда.
Выехали в пол шестого вечера. И Дарья опоздала, и грузились долго. Бабуля спешила полить все цветы с запасом, что-то объясняла соседке, которую оставляли приглядеть за домом, а родители бегали туда-сюда и грузили в Дашкину машину, как ей показалось весь дом.
Приехали на место уже поздно, за полночь и хозяин дома не встретил.
— А где Захар? — спросил Антон Петровну, приглашая всех в дом.
— Спит и не разбудить! — всплеснула руками домохозяйка.
— Как спит? Я же вас просил напомнить, что мы приедем. Чтоб встретил. — возмутился Антон, хотя он ожидал от брата чего-то подобного.
— Я предупреждала, но приехали к ужину друзья его, и он быстро напился с ними, они уехали, а он спит. Крепко, я пыт... — договорить Петровне не дала Дарья.
— История алкоголизма в вашей семье очень милая, но я извиняюсь, что перебиваю, а где тубзик у вас?
— Дарья! Как можно? — мама сделала замечание дочери.
— Нет ну а что? Мочевой пузырь лопнет ещё у девочки, не дело — это в восемнадцать лет в памперсах ходить! Любезная скажите ребёнку, где у вас тут уборная? — в защиту любимой внучки выступила бабушка Антонина Фёдоровна.
