Белые крысы (СИ) - Анастасия Рул

— А-а-а! — завопил мертвец с лысым черепом и гнилым ошметком вместо лица, выскочив из кустов.

От неожиданности Тина поперхнулась чаем и закашлялась. Этот красавчик выскочил из кустов в последнем кадре фильма, когда его совсем не ждали. Прощальный подарок от режиссера, так сказать.

По экрану монитора уже поползли английские титры на черном фоне, а девушка продолжала сидеть в мягком кресле с маской первозданного ужаса на лице. Пальцы правой руки до посинения сжали желтую кружку с рожицей улыбающегося оленя, чай разбрызганными, остывшими пятнами осел на шелковой сорочке лазурного цвета. Тина рывком подняла ноги с пола и прижала колени к груди, сжавшись калачиком на широком кресле перед экраном ноутбука. Ее сердце бешено колотилось, пытаясь выпорхнуть из груди трусливым воробьем, все тело покрылось липким потом от макушки до пяток.

Скучный фильм имел неожиданную концовку. Весь фильм главная героиня отважно сражалась с вампирами, ходила кругами, как мартовская кошка, вокруг своего объекта воздыхания, а в конце от нее даже незнакомый мертвец сбежал. Лежал себе в гробу, никому не мешал. Героиня, похоронив друга, шла по кладбищу прочь, грустя о нем, и уже совсем ушла в закат, как мертвец из ближайшей могилы выскочил и ломанулся прочь от нее через кусты. И чтобы это значило? Конец как новое начало?

Тина поставила кружку на стол, еле встала с кресла и на ослабевших ногах, покачиваясь, подошла к выключателю. В комнате вспыхнул свет, разогнав щупальца ужаса по углам, и девушка начала успокаиваться. Круглые часы, висящие на стене, показывали без пятнадцати полночь, за единственным окном доносился шелест колес машин, ноутбук пел заунывным голосом печальную песню из фильма.

В эту ночь Тина была в квартире одна. Как и в прошлую, и в позапрошлую, и в поза-позапрошлую. Девушка жила одна, снимая жилье у дальней родственницы. Она жила одна на протяжении вот уже почти восьми лет. Тине было тридцать три года, но время ее пожалело — возраст не спешил украшать морщинами лицо и сединой голову. В свои слегка "за тридцать" у нее до сих пор требовали паспорт в магазине, когда она покупала алкоголь. Была она девушкой с тонкой талией, аппетитной попкой и грудью третьего размера. Глаза светло-серого цвета, нос с небольшой горбинкой, вытянутые, крупные щеки, слегка полноватые губки, длинные, каштановые волосы с секущимися кончиками волнами опускались до талии.

Лицо ее было обычным. Но часто, когда она сосредотачивалась на деле, уходила в свои мысли, ее лицо приобретало едва уловимые черты нежности, доброты и, чего уж греха таить, именно в эти мгновения люди, случайно бросавшие взгляд на нее, застывали, пораженные глубиной чистоты, так редко встречающиеся в современном мире. Поэтому к ней всегда тянуло людей, не гнушающихся преступать законы правосудия и морали. Но, увы, об этой своей особенности она совсем не знала, и потому к тридцати трем годам успела окончательно и бесповоротно увериться в том, что все люди вокруг нее — козлы и уроды. Нет, ненавидеть мир она не стала, девушка стала вести отшельнический образ жизни, стараясь без крайней нужды не обращаться за помощью к людям. Она действительно была очень добрым человеком, и мысль поддаться в ИГИЛ, дабы уничтожить мир, даже в голову ей не стучалась.

Ноутбук, закончив свои завывания, заткнулся, и по комнате поплыла тишина, разрушаемая лишь шорохом шин по асфальту дороги. Тина прошлепала босыми ногами в ванную, стянула с себя сорочку и бросила ее в стиральную машинку. Потыкав пальцами по панели, она запустила режим быстрой стирки.

Страх окончательно прошел. Девушка меланхолично почистила зубы, с грустью пялясь в зеркало на белые полосы зубной пасты, вытекающие изо рта вместе со слюной. Умывшись, вытершись мохнатым розовым полотенцем с мишками, она вернулась обратно в комнату. Открыв шкаф-купе, отыскала ситцевую футболку, натянула ее на голое тело. Прихватив с собой кружку с остатками чая, Тина вышла на балкон.

Стоял конец августа. Небо, хмурое весь летний день, ускорило наступление летней ночи, и по воздуху была разлита тьма. Легкий ветерок прошелся по ее попе в старомодных, хлопчатобумажных трусах, балкон был открытым, без стеклянных окон. Девушка поежилась, было холодно. Но возвращаться назад она не спешила.

Когда в привычном ритме жизни происходит нечто странное, лишенное логического обоснования, мозг у некоторых людей начинает зависать подобно компьютеру, чересчур загруженному. Тина, столкнувшись с нечто подобным, сделала тоже, что сделал бы почти любой человек на ее месте. Она попыталась проигнорировать эту странность.

Дело в том, что вот уже почти месяц как в комнате происходило нечто, что в реальном мире происходить не могло. В виртуальном игровом пространстве — легко, а вот в жизни такого не бывает.

После полуночи из всех четырех стен комнаты начинал доноситься то ли скрип, то ли поскребывание. Словно внутрь бетонных стен пролезли сотни крыс, прорывающих проходы внутри монолита. И длилось это около часа, затем хруст смолкал.

Тина была девушкой современной. Она твердо верила в то, что чудес не бывает. И призраков, и зомби, и Гарри Поттеров. Все это — лишь выдумка сумасшедших людей для скучающей толпы. Она была в той самой скучающей толпе, смотрела иногда фильмы ужасов и фантастические, но верить в паранормальные явления перестала еще в четыре годика. Будучи девочкой, она случайно оторвала у деда Мороза бороду и с большим удивлением узнала в сказочном волшебнике соседа дядю Колю.

Твердо разуверившись в чудесах в возрасте четырех лет, она не изменяла себе в своем разуверение на протяжении всей своей самой обычной жизни. Школа, институт, работа на чужого дядю за копейки, эта программа жизни для тысячи россиян включала и ее саму. Никаких исключений в виде внезапно умершего дядюшки, оставившем девушке наследство в миллионах фунтах стерлингов не было.

В ту первую ночь, когда со всех сторон донеслось поскребывание, Тина естественным образом растерялась. Но в ее голову пришла единственная мысль — это крысы. Ее догадку подтвердил тот факт, что никто из стен, покрытых золотистыми обоями в желто-белый цветочек, в ту первую ночь "шорохов" не выпрыгнул. Руки-ноги не вылезли, призраки по комнате не забродили. Странные полтергейсты не проявились, домовые и черти не забегали. Хруст через час стих, и Тина, спустя три часа напряженного ожидания очередных скрипов, уснула крепким, здоровым сном. И даже кошмары с давно ушедшими людьми не приснились.

На вторую ночь поскребывание