Таффия Исаева - Простая История

За окном шел дождь. Природа умывала ночной город. Я сидела на подоконнике, обняв руками колени и смотрела на улицу. В колонках негромко бубнил Дельфин, он предлагал свой вариант объяснения состояния любви.

«Она сама по себе невесома,

Она легче, чем твои мысли…

…Ты можешь с ней расцвести и засохнуть

Она сожрет тебя, как цветок тля…»

В чем-то я была с ним согласна, в чем-то нет. Его речитатив смешивался со стуком капель о карниз и создавал какую-то новую вариацию музыки. Окно было открыто, и летний ветер доносил до меня запах мокрого асфальта и свежести. Сегодняшний день вымотал меня своей жарой и шумом, и сейчас я просто впадала в нирвану от прохлады, тишины и темноты. Я свесила ноги за окно. Хорошо бы сейчас выбежать на улицу и станцевать в ритме дождя. Плюхать голыми пятками о блестящую поверхность луж, подставлять лицо под капельки воды. Вместо этого глупого действа я протянула руку и, взяв бутылку, сделала хороший глоток вина прямо из горлышка. Это мой прикол. Я люблю пить хорошее вино из горла. Моя мать говорит, что это надругательство над напитком, но разве она не надругалась надо мной, родив меня 28 лет назад?

Да, сегодня мой День Рождения. Обычный день в календаре, даже красным цветом выходного дня не помечен. Кто сказал, что в такой день должны звонить и приходить друзья? Кто сказал, что в этот день дарят подарки, и что этот день самый лучший, и что его ждешь с нетерпением, и тщательно к нему готовишься? А я не люблю свой день рождения. Не люблю улыбаться на заказ и делать вид, что я безумно счастлива.

Счастлива от чего?

От того, что вижу всех-всех-всех?

От того, что куча подарков, абсолютно не нужных?

От того, что стала еще старше?

Вот он – мой самый лучший подарок – одиночество.

Кто сказал, что это плохо?

Никто не знает, чего мне стоило уговорить всех оставить меня в покое, хотя бы раз в год. Хотя бы в этот раз. Почти получилось. Почему почти? Потому что звонил телефон. Я стащила свое тело с подоконника, возвращая ноги в душную комнату и лишая себя воздуха, и подошла к телефону:

– Говорите, вы в прямом эфире.

– Как тебе погодка?

– Восхитительно.

– С твоим энтузиазмом только танки в одиночку брать.

– Не остри, у тебя не получается. Чего хотел?

– Не хочешь прогуляться?

– Пошли. Когда?

– Я у твоего подъезда. То есть прямо сейчас.

– Ух ты! Круто. Зонт есть?

– Я на машине.

– Ясно. Сейчас выйду.

Я положила трубку. Игорь. Грошик, как его ласково называла я. Наверное, это в моих правилах – выдумывать человеку новое имя, и, общаясь с ним, использовать только то имя, которое я ему придумала. Грошик, как мне кажется, очень созвучно с Игорем, скорее всего это произошло от сочетания «гор» и «гро». Звуки я путаю регулярно. Грошик-Игорь имеет необыкновенное свойство – всегда появляться вовремя. Иногда даже раньше, чем я ощущаю в нем потребность. Мой слушатель, советчик, моя клетчатая жилетка. Я натянула джинсы, сунула ноги в сабо. Накинув легкую куртку, я закрыла дверь и пошла вниз по лестнице.

Я вышла в ночь. Капли воды, падающие с неба, достигнув земли лениво и медленно испарялись с горячего асфальта, создавая эффект пребывания в джунглях. Дышать было довольно тяжело, и даже ночная прохлада не остудила воздух окончательно. Когда сидишь на окне, воздух кажется свежее, чем тут, так близко к асфальту. Но мне, уже хорошенько так нагрузившейся «небесами», было абсолютно пофигу, чем и как дышать. После яркого света лампочек в подъезде у меня было ощущение, что я уткнулась носом негру в подмышку. Я поморгала несколько раз, постепенно глаза привыкали к темноте, и я смогла даже выделить на темном фоне еще более темное пятно машины. Яркий свет фар ударил в глаза, причиняя боль мозгу. Я громко выругалась и побежала на этот треклятый свет. Так, по крайней мере, ноги не сломаешь. Как только моя рука коснулась дверцы, фары погасли. Я открыла дверь и плюхнулась в уютные объятия автомобильного кресла.

– Привет. – Игорь повернулся ко мне.

– Здорово. – ответила я, поворачиваясь к нему. Он протянул руки, и я уткнулась носом в его щеку. Я глубоко вдохнула запах его туалетной воды, подавляя в себе желание разреветься. Он чмокнул меня в лоб и опустил руки.

– Держи. – он протягивал мне небольшую коробочку темного цвета, с золотым бантиком.

– Что это? – подозрительно спросила я. Только не подарок!!! Ну зачем все портить!

– Просто, увидел. Подумал, что тебе понравится. Можешь не озираться, цветов и шампанского не припас.

– Ну, спасибо и на этом. – криво усмехнулась я, осторожно беря коробочку. Ну, что теперь? Радостно открыть ее, сорвав бантик, и выразить восторг? Вяло и совсем без интереса я открыла подарок. На черном бархате тускло блеснул металл. Зажигалка. Прохладный предмет приятной тяжестью лег мне в ладошку. Что и говорить, такие вещи я люблю. Откинув пальцем крышку, я задумчиво чиркнула колесиком. Огонь осветил салон. Огонь всегда завораживает. Так же, как и вода. Так же, как и труд другого человека. На эти три вещи можно смотреть бесконечно долго. Я бы к этому списку добавила еще пустую улицу.

– Спасибо. – я, погасив огонек, снова спряталась в темноту.

– Совсем хреново?

– С чего ты взял? – я криво улыбнулась, запуская руки в бардачок с грязным намерением сменить его веселенькую попсу на более депрессивную музычку.

– Ты в одиночестве, пьешь вино, но подходишь к телефону. – он с интересом наблюдал за мной, как в лаборатории наблюдают за кроликами.

– То есть, если бы я не подошла, то все было бы нормально? – спросила я, выуживая из кучи хлама диск.

– Да. – он пожал плечами. – Значит, ты просто хочешь побыть одна.

– Поставь. – я протянула ему диск. – Вначале в магазин, а потом куда захочешь. До тяпницы я совершенно свободна! – процитировала я Пятачка.

– Незапланированный отпуск? – Спросил Игорек, выруливая на дорогу.

– Ну, что-то около того, – буркнула я, выворачивая громкость магнитолы на максимум. Не хочу я разговаривать, понял, да?

Дождик вскоре закончился и перед моими глазами проплывала яркая, умытая дождем картина. Я задумчиво смотрела на проносящиеся за стеклом фонари, деревья, дома. Все они были сейчас необычны. Мокрый асфальт дороги напоминал Млечный путь с тем отличием, что на этом пути звезд было много больше, и они все сияли и перемигивались под желтым светом фонарей с мокрой листвой деревьев.