Я слишком открыта с ним была. Это нужно прекратить.
— Лера, что по-вашему любовь? Извините за бестактный вопрос, но вы долгое время одна. Вы пока не встретили «того» человека?
— Наверное, не встретила… — кусает нижнюю губу. — Для меня любовь — быть самой собой. Не прятать чувства.
— А какая любовь лучше? Когда головой или сердцем?
— Для меня лучше взрывоопасная химия, но ты не слушай старую деву, — смеётся Валерия, — сейчас я быстро тебя столкну на кривую дорожку.
— Какая старая дева, вам только тридцать шесть, — широко улыбаюсь, а когда перевожу взгляд на брякающую входную дверь, улыбка сползает с лица.
В бутик заходит молодой человек. Ненамного старше меня. Он в чёрной одежде. Коротко стриженный. Его куртка расстегнута и на шее виднеется чёрный узор татуировки.
— О Боже! Это Арон, — шепчет Лера и отряхивает руки о фартук.
— Кто такой Арон?
От этого молодого человека веет опасностью. Не хотела я бы с ним встречаться на улице в тёмном переулке, в полном одиночестве.
— Младший брат Янниса. Потом объясню!
Лера обходит наш рабочий стол и направляется к парню. Увидев ее, он нехорошо щурится и ускоряет шаг.
— Не забывай свои побрякушки у Янниса дома! — суёт ей что-то в раскрытую ладонь и резко отдергивает свою руку, будто она прокаженная. — Ольге такое не нравится.
Мне не удаётся услышать чем это все заканчивается, потому что в дверях бутика, возникает моя собственная драма. Там стоит Ефим. Вид у него неважнецкий. В первые его таким вижу.
Он всю ночь не спал? Переживал, получается? А я…
Смотрю на Леру и она мне кивает, мол на обед можешь уйти пораньше.
Надеваю куртку и выхожу. Ефим сухо здоровается и идёт к авто. На фоне белоснежного пейзажа Порше смотрится устрашающим красным пятном. Мне не по себе. Хочется развернуться и бежать в другую сторону. Но я почему-то покорно иду. Будто мне на шею накинули невидимую удавку и тянут вперёд.
— Давай поедим где-нибудь? Я ещё не завтракал.
— Хорошо! — киваю и сажусь на переднее сидение.
— Успокоилась? — звучит голос Ефима, а хлопает водительская дверь.
— Почему я должна успокаиваться? Это не у меня случился приступ ревности на ровном месте.
Хотя не на таком уж и ровном. Матвей сразу заявил свои намерения, может мужчины чувствуют подобное? Но я ведь никому не давала повод, и вообще, до встречи с Матвеем я и представить не могла, что понравлюсь кому-то кроме Ефима.
— Ладно, не будем об этом. Башка квадратная! У тебя синяки под глазами, не выспалась?
— У меня тот же вопрос, — поворачиваюсь к нему.
— А ты как думаешь? — отвечает грубее. — Истерику мне закатила и смылась. У Валика на презентации была зажатая и этот сосед ещё на горизонте маячит. И в заключение, я хочу чтобы ты перестала дурака валять и переехала ко мне.
— Зачем? Ты же знаешь, что через неделю мы поссоримся, а идти мне уже некуда будет. То я не понравлюсь твоим друзьям, то ты забракуешь половину моего гардероба… А потом ещё что-то.
Непонятно от чего смелею. Слова сами текут из меня.
— Ты громкость поубавь. Была бы мне безразлична, сидела бы со своими сверстниками семки щёлкала и курила как подзаборный бомж. Я из тебя человека хочу сделать, а ты руками и ногами упираешься.
Дальше слушать невыносимо. Во мне кипит протест. Чтобы не усугубить ситуацию, решаю уйти отсюда. Благо, мы никуда не уехали.
Выйти не получается. Щелчок блокировки дверей бьет звонким ударом по голове.
— Сидеть, — рявкает Ефим. Схватив за руку разворачивает к себе. — Я ещё не договорил.
Я впервые вижу его таким. Злой. В глазах откровенный гнев. Страх сковывает мои движения, все тело становится камнем. А невидимую удавку затянули настолько, что я сейчас задохнусь.
— Отпусти меня! — шиплю. В глазах начинает щипать. Нет. Я не покажу ему своих слез.
— Без меня ты скатишься на дно. С твоим образом жизни ты уже балансируешь там. Ты должна мне спасибо сказать, что я нянчусь с тобой! А вместо этого, ведёшь себя как овца! Тупая и неотесанная.
Я не могу ни о чем думать. Меня крепко схватила паника. Его слова так больно ударяют по мне. Я чувствую эти «кровоточащие раны на теле», и его пальцы сдавливающие мою кисть.
Это какой-то кошмар, страшный сон. Это не похоже на реальность. Так вот что он на самом деле думает обо мне. Я — никто? Тупая неотесанная овца?
Глухой стук по лобовому стеклу, заставляет вздрогнуть. Пальцы Ефима разжимаются и я быстро отдёргиваю руку. Крепко прижимаю к себе, растирая кожу. По щекам ползут слёзы.
Со стороны водительской двери стоит парень, который только что заходил в цветочный бутик. Арон, кажется. Он настойчиво просит опустить стекло, что-то проговаривает параллельно.
Ефим нехотя тянется к кнопке. Пока он отвлечен, я быстро вдавливаю кнопку снятия блока дверей и вылетаю из машины.
На улице также стояла Лера. Она обеспокоено посмотрела на меня и еле заметно кивнула Арону. В благодарность. Парень недовольно поджал губы и опустил голову к открытому окну машины Ефима.
Порше не затанирован. Наверное, выйдя провести Арона, Лера заметила, как Ефим схватил меня.
* * *
Холод сырого подъезда никак не отрезвляет. Меня затягивает отчаянье, ноющая боль. Разрывает на части.
Как такое могло случиться?
Пальцы не подчиняются, трясутся, а по щекам бегут неконтролируемые чёрные дорожи. Я ломаю сигарету и выкидываю себе под ноги. Запрыгиваю на высокий подоконник, желая раствориться в этой подступающей темноте.
Я смутно помню оставшийся день. Перед глазами стояла пелена из слез, из рук все валилось. Лера наблюдая за мной тактично молчала, но ни на секунду не оставляла одну. Ее немая поддержка помогала оставаться на плаву.
С работы я ушла раньше. Заверив, что без проблем и происшествий сама доберусь домой. Так и случилось, но перед этим я заскочила в киоск. Купив «белой отравы», уже долгое время стояла у подоконника между шестым и седьмым этажом.
Когда внизу послышались поднимающиеся шаги, замерла.
Черт! Ну неужели так сложно воспользоваться лифтом и оставить меня наедине с собой?
Потом вспоминаю, что из-за непогоды и оледеневших проводов отключили свет.
Я уже хочу спрыгнуть с подоконника и подняться на свой этаж, но в прохожем узнаю Матвея. Он на секунду останавливается и смотрит на меня.
Не знаю, видит ли он мое заплаканное лицо или нет. Но когда перепрыгивая через ступеньку, приближается ко мне, понимаю что видит.
— Он тебя тронул? — первое, что выпаливает он. Потом собирает мои волосы на затылке и поворачивает лицо к тусклому свету из окна.
Кроме потеков туши там ничего нет.
— Что случилось?
— Ничего, — машу голову и опускаю взгляд вниз.
Его ладони ложатся на мои колени и ведут вверх к бёдрам, параллельно раздвигая ноги в стороны. Встав между ног близко-близко, Матвей медленно поднимает мой подбородок вверх и вытирает мокрые дорожки. Без спроса приближается и прижимается губами к моим губам.
Сердце заходится в бешеном ритме, когда его язык сплетается с моим, когда его руки начинают нетерпеливо сжимать мои бёдра.
Я впустила его, не осознавая того. Провалилась в бездну безумия, где на дне Матвей успокаивающе мигает блеклым огоньком.
Если он пытался меня так утешить, то добился своего. Ни о чем другом, как о горьковатом привкусе табака вперемешку с кофе я не могу думать. Так пахнет от него. Мои рецепторы с удовольствием впитали его вкус, а бесстыдные пальцы уже зарылись во влажные вьющиеся волосы. Матвей полностью заполнил меня собой, позволив на мгновение поверить, что я могу нравиться такая какая есть.
Матвей
Я провожу по ее волосам и не верю в происходящее. Вот она. Передо мной. Настоящая. Я чувствую ее дрожь, и даже через кромешную тьму различаю, что она смотрит на меня. Кожа горит.
