Я отвлекала себя всякими мыслями, ведь видела, как был мрачен Данияр. Петербург был красивый. Наверное. По крайней мере район, в котором жил Багров, был красивым.
– Ты расстроен, – я заговорила первой. – Из-за меня у тебя столько хлопот, я понимаю, но я не просила тебя забирать нас из Москвы.
– Это не обсуждается, Настя. Я ни о чем не жалею.
– Ни о чем в своей жизни? – уточнила я.
Уверенный ответ:
– Вообще ни о чем.
Багров повернулся, мельком хватая меня взглядом. Ненадолго. Потом снова вернулся к управлению автомобилем, а я осталась сидеть на месте, теребя в пальцах теплый шарф.
– И все же я бы хотела обсудить, что происходит. У меня есть вопросы. Начиная с того, что произошло весной…
– Поверь, у меня тоже есть вопросы по весне, – сказал Данияр, почти не разжимая рта. – Обсудим, когда вернемся. Если ты так хочешь.
У меня как камень с души упал. О многом хотелось спросить! Но едва мы приехали в больницу, как все мысли ушли на второй план. Нас сразу отвели к папе. Буквально на несколько минут – к нему сейчас вообще нельзя, но Данияр договорился.
Маму не пустили. Папа меня хотел видеть.
– Недолго, Настя, – предупредил Багров. – У тебя две минуты.
Я кивнула, забрала волосы резинкой, надела медицинский халат. Папа выглядел не очень, но был живым. Это ведь самое важное. Я поцеловала его ладонь и прижала ее к своей щеке. Теплая.
– Врачи сказали, у тебя был очередной приступ. И мама призналась, что тебе еще с ночи было плохо, оказывается.
Палата была большая и со всеми удобствами. Рядом с кроватью кнопка вызова персонала, медсестры доброжелательны и учтивы. Я должна была отблагодарить Данияра за все, что он устроил для папы в экстренной ситуации.
– Ну, да, – вздохнул отец. – Я думал, пройдет. Велел не вызывать скорую, мы же у дочки в гостях. Не хотел тебя расстраивать.
Первой мыслью было поругать отца, но я сдержалась. Зато поделилась сегодняшним достижением малыша – он уже начал общаться с миром.
– Я рад, дочка, – папа измученно улыбнулся.
– Папа, ты ничего мне больше не хочешь сказать? – вспомнила я наш недавний разговор. – Просто вдруг тебя это гнетет? Поделись со мной, и я помогу. За что ты извинялся?
Отец покачал головой и, не поднимая руки, выставил ее. Мол, не нужно.
– Неважно. Я говорил ерунду, забудь.
– Папа? – я нахмурилась. – Ты не договариваешь. Я чувствую.
Дверь палаты распахнулась. Доктор просила покинуть палату, папе нужно было отдыхать. Я склонилось, чтобы обнять отца, так ничего и не выяснив у него.
– Настя, просто однажды я пошел против Данияра, – прошептал он. – Я жалею. Ведь он все равно добился своего, а я лишь испортил с ним отношения. Он убирает всех, кто встает на его пути. Запомни.
Из палаты меня выводил Данияр. Мягко, за руку. Говорил, что больше нельзя. Что Павлу нужно восстанавливаться.
Я все это время смотрела на Данияра, чувствовала его аккуратные, но жесткие объятия, а отец провожал нас смиренным взглядом.
Я сидела на водительском сидении молча, пока мама что-то щебетала – в основном в адрес Данияра. Я переваривала слова отца и понимала: все в этой чертовой машине знают куда больше моего.
Папа перешел дорогу Данияру, когда мешал ему добиться своего. А еще Данияр почти что убил моего мужа на моих глазах. Сейчас мужа нет. И Данияр совсем другой. Спокойный, холодный.
Значит ли это, что он добился своего?
Я не помнила, как добралась до своей спальни. Видеть никого не хотелось, ощущение обмана кругом буквально душило.
Помню, как Данияр помог снять шубу. Шуба, кстати говоря, была искусственная. Зачем Данияру покупать мне искусственную шубу, если он привык сорить деньгами и вовсе не знал о том, что я категорически не ношу шубу из настоящего меха животных?
– Тебе нужно поесть, дорогая! – окликнула меня мама на лестнице.
– Не сейчас, – пробормотала я, проходя мимо Багрова.
Все знают, что мне лучше. Это раздражало. Лучше не в Москве, а в Санкт-Петербурге. Не в отдельном жилье, а с Данияром. Ребенку лучше быть при династии Багровых. Лучше, лучше, лучше… для кого?!
Наконец, я оказалась в своей спальне. Буквально сбежала. Данияр поставил замок, как обещал. Хлипкий, правда. Такой от одного удара вышибают. Но я все равно закрылась. Приняла душ и думала, что станет легче.
Но одну оставлять меня не собирались.
В дверь несколько раз молча постучались, и сердце второй раз за день понеслось вскачь. Данияр обещал устроить разговор вечером.
Вот только ощущение, что меня обманывают, было слишком сильно. И видеть Данияра совсем не хотелось.
Глава 11
Данияр
– Если ты так хочешь, чтобы я забыл твое инфантильное поведение, тебе придется потрудиться, Вяземский.
Я прижал телефон к уху и бросил мимолетный взгляд на Настю. Не замечая никого вокруг, она шла в сторону лестницы. Приехали из больницы, называется. Папаша по-любому добавил масла в огонь, хотя я предупреждал, чтобы молчали.
Сука.
– Слышу, – откликнулся Вяземский. – Я же сказал, что уже начал собирать информацию по московским больницам. Но пока Настю твою не найду.
Я нахмурился. А у меня есть другая информация. Темнишь ты, Вяземский, поэтому придется тебе подыграть:
– Там последние следы случившегося. Если узнать, как она там оказалась, много прояснится. Мне это важно, Вадим. Позже созвонимся.
Я сбросил звонок, не уследив за Настей. Она уже закрылась у себя на втором этаже. Черт.
Вяземский еще стал напрягать в последнее время, слишком много его. Слишком много спрашивает о Насте, о ее самочувствии. Интуиция подсказывает молчать по большей части.
– Настя отказалась есть, – сообщила Виктория. – Может, хотя бы вы поужинаете, Данияр? Я наготовила для вас…
– Насте сейчас нельзя нервничать. А то, что произошло с ее отцом – ваших рук дело, – недовольно проговорил я.
Виктория бросила взгляд на лестницу, но там было тихо.
И ответила мне:
– Я лишь напомнила мужу, что он должен был молчать, а тем вечером он хотел все рассказать нашей дочери. А ведь у нас была договоренность, Данияр, и я о ней помню! Настя не должна ни о чем знать, пока вынашивает наследника Багровых. Это ваш приказ.
Я смерил холодным взглядом ее мать. До сих пор не верил, что Настя ее родная дочь – таких сук я не встречал даже среди молодых девушек.
– Как только Павел поправится, вы должны покинуть мой дом. Не буду скрывать: ваше присутствие здесь раздражает меня и напоминает о самых худших временах.
Простит меня всевышний, но Виктория была жуткой стервой. Когда ей предложили выдать дочь за старшего наследника, моего брата, она первая подложила дочь под него. Первая дала согласие на брак несмотря на то, что мы с ней уже были знакомы.
Я цветов ей букет шикарный подарил на знакомство, помню. Отцу тоже готовил подарок к предстоящей свадьбе – новую машину. С одной стороны, хотел изменить их мнение о себе в положительную сторону, с другой стороны удивить Настю думал. Ради Насти и делал. После знакомства в Петербург их впервые за всю жизнь вывез, они с дочерью гуляли и довольно заглядывали мне в глаза.
А потом им наследника вместо меня предложили. Старшего, даже в другую семью не надо было переходить. Саше должна была отойти вся компания, которой управлял дед. Но теперь брата нет в живых, и Виктория клянется мне, что их шантажировали, вынуждая выдать дочь за другого. Имен она не знала – действовали через третьих лиц, само собой.
А я до сих пор расхлебываю все это дерьмо, коснувшееся Насти. И к своей женщине прикоснуться толком не могу без ее сопротивления.
– Данияр, простите! – донеслось вслед. – Просто мы были наслышаны о вашем прошлом и о вашей деятельности, и когда нам сказали, что Настя полюбила другого и мы должны одобрить их брак, мы не стали разбираться…
– Вашу дочь, вероятно, избили, в процессе чего она лишилась памяти, – жестко отчеканил я. – А вы не стали разбираться?! Вместо того, чтобы позвонить мне, вы укрывали ее от меня до свадьбы. Вы молчком выдали ее за старшего наследника, желая больше бабла.
