Сэмюэль утверждал, что людей пугало не его крупное телосложение и индейское наследие матери, а исключительно выражение его лица. Чтобы проверить теорию брата, Чарльз попробовал улыбнуться, а затем торжественно сообщил Сэмюэлю, что тот ошибся. Потому что когда он улыбнулся, люди просто бежали быстрее.
Только Анна оценила его чувство юмора.
Люди не шарахались от него, когда Анна была рядом с ним. Но сейчас, когда человек, на которого Чарльз не смотрел, отступал от него, как будто у него в руках заряженный пистолет, а не стаканчики с эспрессо и латте, ему казалось, что его реакция чересчур острая. Чарльз вышел из лифта и двигался медленно, чтобы мужчина не подумал, что он бросается в погоню.
Братец волк считал, что это может быть забавно, и направил ему мысленную картину человека, в ужасе бегущего через вестибюль, а Чарльз вприпрыжку несется за ним, все еще держа дурацкое кофе. Потому что Анна заказала горячие напитки для всех, и он проиграл пари.
Поэтому он специально шел медленно по коридору, вместо того чтобы гнаться за добычей и рвать зубами сладкое, пропитанное кровью мясо. И воспользовался лифтом, вместо того чтобы бежать вверх по узкой лестнице, где кто-нибудь мог врезаться в него и расплескать кофе.
Бран сошел с ума, решив отправить его на такое задание, когда Чарльз был так близок к тому, чтобы сорваться. Даже невежественный человек мог сказать, что с ним что-то не так. Чарльз понял это, когда пришел на ланч к отцу домой и застал его, готовящего блинчики на большой кухне.
Только после того как они поели, отец направился в кабинет. Бран закрыл дверь, сел за свой стол и поджал губы, одарив Чарльза своим взглядом типа «У меня есть для тебя работа, и ты не будешь счастлив этому». У отца часто появлялось такое выражение на лице. Когда он хотел поговорить с Чарльзом наедине, это редко бывало приятной беседой.
Чарльз ждал, что скажет отец. Его волк был взволнован и несчастен, а это означало, что он не мог усидеть на стуле, которое мешало ему двигаться.
— Асил придирался ко мне из-за тебя, — проговорил отец.
— Асил? — Чарльз не особенно нравился Асилу. И он даже не видел Асила пару недель. И если подумать, это немного странно в таком маленьком городе, который можно объехать за несколько минут.
— Естественно, в этом виновата Анна, — продолжил его отец.
Чарльз собрался с духом. Анна знала, что кто-то обязан поддерживать порядок и почему это должен быть он. Просто она думала, что его благополучие важнее. Анна ошибалась, но ему нравилось, что она о нем заботилась. Однако, если ее упрямство вынудило Брана послать кого-то другого, с этим нужно разобраться. Только Чарльз, как сын маррока и давний специалист по устранению проблем, мог снизить уровень насилия до незаметных для общества стандартов. Репутация Чарльза и Брана удерживали стаи от войны и защищали своих, когда кому-то нужно умереть.
— Я знаю, чего она добивается. Но Анна неправа. Братец волк не пробует вырваться на свободу.
— Нет, — мягко согласился его отец. — Но твой дедушка сказал бы, что тебе нужно очиститься от всех тех призраков, которых ты носишь с собой.
Чарльз вздрогнул. Ему следовало знать, что его отец поймет, что с ним происходит. Бран не был духовным человеком, Чарльз почти уверен, что его отец не мог видеть призраков так, как видел дедушка. Но Бран умел заглядывать в самую суть вещей, когда хотел.
— Я пытался, — сказал Чарльз, чувствуя себя подростком. — Голодание и парилка не помогли, как и бег, и плавание.
— Ты держишься за них, потому что не чувствуешь, что их смерть была справедливой.
Чарльз слегка отвернул голову и опустил глаза, но не полностью отвел взгляд.
— Не мне определять закон, только выполнять его.
Бран нахмурился на него, не то чтобы он был недоволен, просто задумался.
— Я разговаривал с Адамом Гауптманом.
Чарльз поднял брови и спросил сухим тоном:
— Адам тоже беспокоится обо мне?
— Адам беспокоится о своей паре, которая травмирована, капризничает и буйствует, — ответил его отец. — Поэтому он не может справиться с довольно сложной ситуацией.
Чарльз не понимал, к чему идет этот разговор, поэтому молчал. Отцу все равно нравилось слушать свой голос.
Старый хитрец вздохнул, потянулся и положил ноги на стол — это означало, что с ним разговаривает его отец, а не марок.
— Я ломал голову — не говоря уже о требовании Асила — над тем, как облегчить тебе работу.
Отец говорил так, будто ситуация Адама имела какое-то отношение к ситуации Чарльза, хотя он не мог понять, каким образом.
— Я справляюсь.
Бран нахмурился.
— Нет. Становится до боли очевидным, что все мои решения тебе не помогли.
Бран несколько мгновений молчал, просто изучал лицо сына, словно увидел его впервые, а не смотрел на него каждый день с тех пор, как Чарльз стал взрослым почти два столетия назад.
— Я не могу послать кого-либо другого следить за соблюдением правил, но с этого момент смягчаю наказания за многие нарушения. Надеюсь, что это даст возможность альфам самим разбираться с проблемами и не просить нашей помощи. — Он поднял руку, подавив протест Чарльза. — Я знаю, что могу отправить в бой только тебя. Но если ты дрогнешь, останусь только я, а я себе не доверяю. Поэтому необходимо, чтобы ты не сломался. Любой, кто изменился менее пяти лет назад, получит одно предупреждение. Асил такой же пугающий, как и ты, и он не альфа. Он вызвался пойти и напугать до полусмерти молодых идиотов, которые нарушают правила в первый раз.
Чарльз знал, что это неправильно. Его отец взвесил и оценил потребности волков в выживании и внес необходимые изменения в законы стаи. Но не стыд, а скорее облегчение заставило его опустить глаза.
— Я подвел тебя, — пробормотал он.
— Нет, сынок, — ответил его отец. — Это я чуть не подвел тебя. Ты, как напомнил мне Асил, один из моей стаи, и я несу ответственность за твое благополучие, — закончил он.
— Асил назначил себя моим опекуном? — тихо спросил Чарльз. Асил переступил через себя.
— Он сказал, что ему стало скучно, — сказал Бран и слегка улыбнулся Чарльзу. — Я дал ему работу, чтобы он больше не скучал.
Отец откинулся на спинку стула и на мгновение уставился в потолок, как будто тот был очень интересным, но потом снова посмотрел на сына.
— Того, что мы до смерти напугаем наших молодых волков, недостаточно. Мне нужно… Тебе все равно придется убивать. Однако Адам считает, что тебе нужно отвлечься и ослабить эффект призраков. Возможно, если каждое дело не будет связано с убийством еще нескольких старых друзей и знакомых, это поможет, — продолжил Бран, и Чарльз поморщился. — Итак, мне позвонил один из моих контактов в правительстве и сказал, что им нужно проконсультироваться с одним из нас по поводу серийного убийцы.
Бран увидел удивление на его лице и невесело улыбнулся.
— Не один из нас. Один из убийц, которых они выслеживали некоторое время, похоже, изменил выбор жертвы. По крайней мере, трое из его жертв в Бостоне были оборотнями.
— Трое? И мы не знали?
— Я знал, что погибли трое, — подтвердил отец. — Из трех разных стай, но кто-то не счел нужным сказать мне, что эти случаи, вероятно, связаны. Я разберусь с этой частью.
Несколько голов покатятся, возможно, не в буквальном смысле.
— В Бостоне только одна стая.
Брану нужно начать задавать вопросы, если за короткий промежуток времени погибли три волка из одной стаи.
— Один из стаи Вермонта, другой из Сиэтла. Только один из стаи Бостона. ФБР заинтересовано во всем, что мы можем добавить к расследованию.
— Ты посылаешь меня? — Люди инстинктивно хотели угодить Адаму. Чарльзу лучше удавалось уничтожать и подчинять, но не так хорошо удавалось уговаривать и очаровывать.
— Нет, — сказал его отец. — Это было бы глупо. Я отправляю Анну. Ты поедешь с ней и станешь ее охранять. Я отправил дела и все, что мне известно, на ваши электронные адреса.
И вот теперь Чарльз идет по отелю, преследуя двух федеральных агентов, держа в каждой руке по картонной подставке для кофе, вместо того чтобы убивать непослушных оборотней. Он знал, что они федеральные агенты, потому что только мужчины, которые были напарниками, двигались бы так близко друг к другу. Язык тела говорил о том, что у них нет отношений, так что это означало военных, федералов или копов.
