— По запаху.
Спустя момент он с глубоким вздохом зарылся лицом в ее волосы. Лисса замерла, покрывшись гусиной кожей и ощутив легкое трепыхание в животе.
Он откинулся, привлекая ее к себе.
— Ты открываешь и закрываешь дверь сама. — (Лисса сдвинула брови, задумавшись.) — То есть ты в состоянии контролировать то, что тебя окружает, если того желаешь, — указал он со странной ноткой в голосе.
Она нахмурилась.
Здорово! Я всегда проделывала это, даже не задумываясь.
— А почему тогда я не могу пожелать холодного пива? Или отпуска?
— И крутого парня? — подхватил он с чудесным раскатом смеха.
Крутой парень мне уже достался.
При этой мысли Лисса прикусила нижнюю губу. Голос Эйдана сочился чувственным обещанием, его крепкое тело и длинные, сильные ноги указывали на избыток жизненных сил. Потянувшись, Лисса прикоснулась к его волосам. Они оказались коротко остриженными, густыми и шелковистыми. В то время как тьма лишала ее возможности видеть, сознание наполнялось чувственными образами, мыслями о том, как ее пальцы вцепляются в эти густые волосы, в то время как его рот творит волшебство между ее ног.
Он выпустил воздух сквозь зубы, и до нее дошло, что, изменив позу, она прижалась грудями к его груди. Соски, откликаясь на ее мысли, уже набухли, и она, поняв, что он тоже это ощутил, торопливо отпрянула.
— Прошу прощения, — пробормотала она, отступив и заходив взад-вперед в так хорошо знакомой ей тьме.
Довольно долго Эйдан хранил молчание, но потом все же прочистил горло и сказал:
— Давай попытаемся выяснить, как ты управляешь дверью.
Лисса продолжала расхаживать туда-сюда, уверенная, что за всю свою несчастную жизнь не чувствовала себя так неловко.
— Лисса? — Он глубоко вздохнул. — Знаешь, что я думаю?
— Что? Что у меня сексуальный психоз?
— Думаю, ты слишком нервничаешь, чтобы сфокусироваться на сне.
— Ты ничего не перепутал? Я нервничаю из-за того, что не могу толком заснуть.
Она отошла подальше от искушения, мягко ступая босыми ногами по теплому полу. Впервые за очень долгое время ей вдруг захотелось остаться одной, что вызвало у нее приступ раздражения.
— А если сфокусируешься, то и спать будешь как надо, — произнес он ей вдогонку.
Она фыркнула, покачав головой, и тихонько проворчала:
— Да скажи ты просто: мне надо трахнуться. — И тут же охнула, потому что сильные руки обхватили ее за талию и крепко прижали к твердой как камень груди.
Ее ягодицы ощутили его жаркое, обжигающее возбуждение. Мозг отключился, не способный осмыслить тот факт, что он тоже ее желает.
— В этом вопросе, жаркая штучка, я словами не ограничусь, — прошептал он ей на ухо, а затем развернул лицом к себе и припал жадным, лишившим дыхания поцелуем к ее губам, прежде чем опустил ее на золотистый песок…
От яркого солнца Эйдан заморгал и посмотрел на женщину, которую сжимал в объятиях. Сердце его замерло, каждая клетка тела пришла в восторг при виде рассыпавшихся по песку золотистых прядей.
— Что?.. — Оглядевшись по сторонам, она охнула, очаровательные темные глаза изумленно расширились. — Где мы?
Мягкий тропический ветерок ерошил его волосы, откуда-то доносилась мелодия в стиле регги. Глаза Эйдана были прикованы к лицу женщины. Лисса, смутившись, впилась ногтями ему в руку, а он, как назло, не мог найти подходящих слов, чтобы привести ее в чувство.
Лисса Бэйтс выглядела просто ошеломляюще, она поражала своей красотой, и благородной, и чувственной одновременно. Губы ее, алые и сочные, словно звали к поцелуям. Глаза, очаровательно опущенные, свидетельствовали как о чистосердечии, так и о незаурядном интеллекте. И с чего это она говорила о том, что выглядит замученной и усталой?
Потому что так она себя ощущает.
— О господи! — выдохнула она, осторожно коснувшись кончиками пальцев его лица. — Да ты великолепен!
И тут они снова провалились во тьму. Музыка смолкла. Морской бриз исчез. Они лежали в объятиях друг друга, их сердца бились в унисон.
— Что случилось?! — с болью в голосе воскликнула она.
Эйдан был оглушен случившимся. Он жаждал вдыхать ее запах, чувствовать ее тело, слушать ее завораживающий голос… Он хотел завалить ее под себя и оттрахать до бесчувствия. Секс для него всегда срабатывал как надо, а судя по ее отклику на его объятия, было очевидно, что сработает и для нее.
Но вот он увидел ее. И теперь желал чего-то большего.
— Ты испугалась, — хрипло выдавил Эйдан. — И потеряла сон.
Пока Эйдан приходил в себя, Лисса снова принялась водить пальцами по его лицу, словно скульптор. При этом Эйдан понятия не имел, что увидела она при свете: сон мог сделать его каким угодно, в соответствии с ее потаенными желаниями. И впервые в жизни это возмутило его, ибо ему хотелось, чтобы произведенный эффект был подлинным, а так восхитившее ее лицо — его собственным.
— Эйдан? — Ее приятный голос был низким, неуверенным. Одиноким.
Совсем как он.
Он перекатился на спину, так что она оказалась сверху, затем разжал руки, запрокинул голову и закрыл глаза. Стоящий перед ним выбор был настолько сложным, что Эйдану не хватало воздуха. Опыт соблазнения, приобретенный за целую вечность, безошибочно подсказывал ему, что в тот краткий миг, когда встретились их взгляды, в нем зародилось нечто хрупкое и уязвимое.
И от этого следовало немедленно избавиться, а Лиссу навсегда забыть.
— Да? — почти грубо спросил он и тут же ощутил охватившее Лиссу смущение.
Он должен отпустить ее, избавиться от нее.
Только вот сделать этого он не мог.
А потом она наклонилась к нему, припала губами к его губам, а ее мягкие душистые волосы окутали его. И в этот момент все его существо прониклось пониманием того, что желание быть с нею и обладать ею преодолеть невозможно. Сначала их губы соприкоснулись в нежном поцелуе, и он застонал в болезненном предвкушении. Лисса прошлась влажным язычком по его нижней губе, а потом принялась ее посасывать, отчего его член сразу напрягся. Уперевшись руками в песок, Лисса слегка приподнялась и стала тереться грудями о его грудь.
Эйдан Кросс, Избранный Воитель и бессмертный совратитель, впервые за все вмещавшиеся в его памяти века оказался сам в роли соблазненного. Как выяснилось, Лисса Бэйтс была весьма хороша по этой части.
Поначалу он собирался лишь отвлечь ее и трахнуть, но теперь отношения с Лиссой начинали приобретать опасное направление. Он перестал анализировать свои действия, рассматривая шаг за шагом оптимальный способ возбудить ее, чтобы, не теряя времени даром, засадить в нее свой член. Более того, он вообще потерял способность соображать, настолько его пугала невероятная сила своего желания. Он хотел прижать ее к себе, любовной прелюдией довести до полного безумия и лишь потом войти в нее, чтобы она испытала оргазм. И не раз — а снова, снова и снова.
