— Нет. — Сдавленно прошептала я, а Татарин и не удивился. Кивнул согласно, из стороны в сторону прошёлся, настраиваясь, и продолжил.
— Ты уже тогда готовая была. И явно искала приключений. — Проронил он. Улыбки закончились. Лицо его стало напряжённым, стойка какая-то… боевая, что ли, словно в мгновение перед схваткой. — Я решил… с Юлькой обломала — сама рассчитаешься. Всё по-честному. Да и глянулась мне. Приличная, не из бля**й. Таких портить одно удовольствие. Вот только сразу в руки не далась. Из парка выскочила и в забегаловке какой-то зависла. Я вошёл туда, когда надоело ждать. Сел рядом, завязался разговор. — Татарин на меня смотрел и какого-то отклика в глазах, в выражении лица искал, а я, несмотря на то, что, казалось бы, к этим выводам тоже пришла, словно от пощёчины, от его слов пошатнулась. Он заметил, но не поддержал. — Не скажу точно, в какой момент в голове перемкнуло, но делиться я тобой передумал. Ты себя предложила. Тогда, когда я только повод искал, чтобы со мной пошла. И совсем другой интерес вдруг заиграл. Вроде, зачем брать силой то, что и так дадут. Обаять захотелось. Подчинить так, чтобы и сама того не заметила. Двигаться по накатанной мне никогда не нравилось, а тут такой шанс попробовать по-новому. Да и… другой ты была. Не знаю даже, в чём это выражалось. На уровне подсознания, что ли… Улыбалась так, что хотелось ответить, говорила складно, заставляя уши развесить, и бредом твоим наслаждаться. Малышке хотелось угодить… — Языком прищёлкнул. — Запал, если хочешь! — Усмехнулся криво, но тут же неудовлетворённо опустились уголки его губ. — Без видимых причин. — Тяжело выдохнул. — И возникло желание приручить, зависимой сделать. От одной только этой мысли всё внутри содрогалось. — По волосам ладонью провёл, устало глаза прикрывая, и отрицательно головой качнул. — Я тебя не понял. Я тебя не раскусил. Может, в этом дело. Может, в том, что не видела во мне ни страха, ни угрозы. Это тоже оказалось в новинку. Открытая, свободная, разговаривала как с равным. Всё одно к одному сложилось. Видел, что влипла, и хотел помочь, а, главное, мог это сделать, вот только ждать ты не захотела.
— Моё время было на исходе. — Проговорила я, словно оправдываясь. — А ещё, когда уходила, было стойкое ощущение, словно ты в спину мне смотрел. Оно зарождало чувство вины, что до сих пор не отпускало.
— Говорю же, приличная девочка, совестливая. — Кивнул он согласно и в лице изменился. — Вырубило меня, Наташ. — Невесело улыбнулся. — На твоё счастье, не иначе! Ты обманула. А за это я шеи ломал на раз. Весь город прошерстил, как очухался. Без преувеличений весь. И если бы нашёл… — Неодобрительно головой качнул и напряжённо выдохнул, словно снова те эмоции пережил. — Ты меня задела, Измайлова! Тем, что смотреть отказывалась. Точно воровка взгляд отводила. Сколько раз потом переосмыслить всё пытался, отчего, а понять так и не вышло. Не складывалось! Мне показалось, что взяла ты намного больше, чем отдать хотела, и это злило, выводило из себя! Я долгов не прощаю! — Рассекая пространство, категорично ладонью резанул. — И отпустило меня не сразу. Чтобы отвлечься, в армии год оттрубил, а потом с ходу и к дяде любимому под крыло. Что, говорит, ты дурью без толка маешься, иди ко мне, под государственную защиту. А я и пошёл. Если по сути, то те же бесчинства творить, а как со стороны, так вроде бы и на службе. Со временем многое стало видеться в другом свете. Я изменился. И пусть не стал идеальным, в конченого отморозка не превратился точно. Быстро повзрослел. Начал понимать кое-что. Это выгодно отличало меня от других сослуживцев. Это сделало меня среди них лидером. Это во многом решило мою судьбу. Там и встретились, малыш. Снова случайно. Я увидел тебя и нутро как кипятком ошпарило. Допёр, наконец, что не прихоть, что влюбился. Понял, что всё это время чувству своему на горло наступал, душил, а в тот момент стало вроде как незачем. По-другому как-то всё вывернуло. Вот только тогда я был в том положении, когда уйти снова, раствориться, потеряться тебе не позволил. — Медленно и выразительно каждое слово выговаривая, Татарин плечами передёрнул, напряжение с себя сбрасывая.
— От Гурина отмазал… — Шепнула я, предполагая, а он и спорить не стал.
— А кто такой Гурин?! Пешка! — Скривился. — Ты сама это вовремя не поняла, оттого и попала в такую *опу!
— Снова всемогущий брат отца?
— Ох, нет… — Татарин руками махать принялся, отнекиваясь, словно через силу смеясь. — Ему тебя показывать точно не стоило, вот уж где был испытатель человеческих душ…
— Как тогда?
— Тебе всё это не нужно, поверь! И как страшный сон забудь. Ни тебя, ни меня там не было. Точка. — Выговорил жёстко, а у меня внутри всё от этих его слов, от интонации, перевернулось.
— Единственный возможный способ — устранить всех, кто знал тебя в лицо. — Проронила, а Татарин махнул рукой, как на пропащую.
— Да, я страшный человек! — С задором поддакнул он и лицо ладонями растёр, приводя себя в чувства. — Но когда на кон становится что-то куда более важное и значимое, — пальцем в меня ткнул с каким-то упрямством, с претензией, — чем чистота собственных рук и души… — Презрительно усмехнулся. — Вы с Сашкой для меня важнее. — Выговорил жёстко. — И не на то пойду, если понадобиться. — Добавил, а я каждому слову верила. — Но ты ушла от темы… — Торопливо губы языком обвёл. — Самое интересное началось потом. Ты пришла туда, где я тебя ждал, но повела совсем не так, как хотел…
— И профессора ты подговорил, чтобы мне должность в институте рекомендовать стал? Заранее. Чтобы созрела, чтобы осмыслила. Ещё задолго до того, как от Гурина ушла. А ведь совсем скоро я эту идею за свою собственную принимала…
Татарин передёрнул плечами, будто бы моим словам удивляясь.
— Профессор?.. Он тоже не без греха. Долго не отпирался. Никому тебя, Измайлова, не жаль. Только бы свою шкуру прикрыть…
— Но ведь я могла отказаться…
— Это слова, сказанные впустую. — Заметил он просто. — Ты не отказалась, Наташ, и мы оба понимаем почему. Как кукла. Барби пошла туда, куда направила её сильная рука игрока. Как такой стала — другой вопрос. И вот мы снова встретились. — Странно рассмеялся Татарин, раскидывая руки в стороны. — Ты меня не узнала. — Ядовито прошептал он, вытягивая вперёд напряжённую жилистую шею. — Ты меня не узнала, и всё нутро на дыбы встало, противясь этому факту! Тогда я сделал всё, чтобы меня почувствовала, и понял, что это куда интереснее, чем тупо поставить тебя в неловкое положение, напоминая о прошлых делах. — Глаза его зло сверкнули, а на скулах выступили напряжённые желваки. — Ты вкусная, Измайлова, ты сладкая. Мой изысканный десерт. Общаться с тобой было сплошным удовольствием. А приручать… солнце, этот процесс сделал меня поистине счастливым человеком!
— Так говоришь сейчас… — Поморщилась я, а Татарин резко вперёд подался, такой моей реакции не принимая.
— Ну, ты же правды хотела! — Прокричал, неприятно усмехаясь. — А у меня она такая и другой не будет! — Едва не по слогам выговорил, заставляя это как факт принять. — Это не была безмозглая влюблённость! Это не было пустое желание! Это осмысленный выбор! Осознанный! И я знал, чего хочу добиться, и как это сделать! Не план, Измайлова, не думай! Чистой воды импровизация… Но всё было по-взрослому. И результат закономерен…
Высказался и снова по вытоптанной тропке прошёлся, не решаясь какую-то черту переступить. И ко мне не приближался. То ли не хотел, то ли моей на это реакции предсказать не мог, оттого держался на расстоянии. А я наблюдала за ним и всё внутри обрывалось с тупой пульсирующей болью снова и снова.
— И препятствий для тебя не существовало…
— Ты Громова своего имеешь в виду? — Татарин откровенно рассмеялся. — Это делало жизнь только интереснее, добавляло красок, азарта. Он был тебе не нужен, а всё остальное для антуража. Ну, хочешь ты себя потешить этой игрой… тебе ведь тоже нужно как-то себя развлекать.
— А где же во всех этих игрищах, ты нашёл место для любви? — Спросила и как вызов бросила, так он дёрнулся, так подобрался. Голову набок склонил, ко мне с подозрением присматриваясь.
