Даже сегодня можно нанять ансамбль марьячос, отвезти их к дому вашей возлюбленной, и они, стоя под окном, исполнят в ее честь серенаду. Если она любит вас и ей дорого ваше внимание, она включит свет, а затем выключит его. Если же свет не включился, то ваш знак любви проигнорирован. Впрочем, возможно, она уже лежала в постели с другим мужчиной и даже не удосужилась протянуть руку, чтобы нажать выключатель!
Поскольку это занятие не может дать порядочного заработка марьячос, им приходится заниматься элементарным вымогательством. Они выбирают подходящего туриста или влюбленную парочку независимо от того, путешествуют те пешком или в автомобиле, окружают их, а вожак настоятельно выражает горячее желание усладить их слух серенадой.
От маленького музыкального удовольствия трудно отказаться. Одна песня стоит всего пятнадцать песо (1,2 доллара США), поэтому Хаймс и Эдуарде заказали для меня приветственную серенаду. Это было великолепно!
С самого раннего утра и до поздней ночи площадь Гарибальди заполнена людьми. Вокруг площади располагаются многочисленные кантины – мексиканский эквивалент французских бистро.
Марьячос собираются на площади, чтобы утолить жажду и обменяться последними новостями. Если дела идут плохо, они садятся у кантон и играют просто для себя. Популярными напитками являются текила, пульке и мезкаль.
Моей любимой кантиной стала «Ла Тенампа». Атмосфера была типично мексиканской, а состав клиентов весьма интересным. Старые морщинистые мексиканцы медленно надирались с помощью своего любимого пойла, иногда заскакивали первоклассные манекенщицы, сопровождаемые богатыми молодыми людьми, заваливались на удивление опрятно выглядящие хиппи.
Мы приятно проводили время в «Ла Тенампа» – Хаймс, Эдуарде и я. Особенно привлек наше внимание одноногий старик, передвигавшийся по кафе в коляске. На коленях у него лежала доска для рисования, и он сделал великолепный рисунок с меня и Хаймса. Кроме этого, там был один мексиканский индеец лет шестидесяти, который носил с собой какой-то прибор, вырабатывающий электрические разряды. Он обходил столы и предлагал следующее: кто выдержит разряд тока напряжением в сто вольт, тот докажет, что он настоящий мужчина, и не платит ничего. Если же мужчина будет реагировать на разряд (а кто не среагирует на сто вольт?), то заплатит три песо. Подумать только!
К площади Гарибальди с одной стороны примыкает церковь святой Сесилии, а с другой – огромная рыночная площадь. Хаймс и Эдуарде познакомили меня с разнообразными мексиканскими яствами: тако, яичницей по-мексикански, острыми соусами чили. Там же были мясные блюда (отдавалось предпочтение свинине), овощи и фрукты, но они выглядели не слишком аппетитно, и я бы дважды подумала прежде, чем съесть их. В одном из ларьков мы приметили чувственную, средних лет женщину, которая в молодости была красавицей и весьма известной певицей и актрисой. Она торговала различными сортами кофе и иногда, будучи в настроении, читала псалмы или пела песни. Видеть и слышать ее было истинным наслаждением! Мы уговорили ее спеть несколько песен, сильный голос зазвучал над рынком, и тут же к ней присоединились все окружающие. Великолепный импровизированный концерт среди живописных разноцветных игровых кабинок, стоявших поблизости, напоминал маленький карнавал. Игровая кабина это то место, где можно протыкать стрелами воздушные шары и всякое такое, а призом служат мягкие игрушки или куклы из мультфильмов Диснея.
Были и другие интересные рынки. Подобно знаменитому «чреву Парижа», в Мехико Сити имелся так называемый «Воровской рынок». Профессиональные воры, занимавшиеся кражей серебра, фарфора, белья, драгоценностей и тому подобных вещей, продавали их перекупщикам, которые в свою очередь торговали на этом рынке. Как мне сообщили мои гостеприимные друзья, богатые мексиканцы, которые лишились своих сокровищ, обычно посещали это место, чтобы найти их, а отыскав, просто выкупали.
Карманные кражи широко распространены в столице Мексики. И вообще город полон контрастов: богатые и бедные живут рядом, а ужасающие трущобы соседствуют с шикарными торговыми улицами. Воздух в городе сильно загрязнен, и в плохую погоду на такой большой высоте почти невозможно дышать.
Если туристы не знали десяток-другой испанских слов, с ними обращались как с «сифилитиками гринго». Но тех, кто пытался объясниться по-испански, если даже у них не получалось, с энтузиазмом приветствовали. Мексиканцы дружелюбные и щедрые хозяева.
Однажды, гуляя по улицам, Хаймс обратил мое внимание на группу крестьян. Это типичные новички в городе, объяснил он, они прибыли из провинции; у крестьян был пришибленный вид, они на все глядели широко открытыми, как у детей, глазами, не веря тому богатству и изобилию, которое предстало перед ними. Я почувствовала себя виноватой, когда Хаймс сказал, что на пятнадцать песо, которые я потратила утром на завтрак, можно было купить воскресный обед для целой крестьянской семьи.
И все же я хотела посмотреть торговые заведения, поэтому мы направились в «район Роз» (прошу не путать с «районом красных фонарей» в Акапулько), один из самых фешенебельных торговых и жилых районов столицы Мексики. Цены здесь баснословные, а качество товаров, особенно одежды, низкое. Наиболее предприимчивые мексиканцы шили одежду в Нью-Йорке или в Европе. По этой же причине многие богатые молодые мексиканцы покупают за границей не только костюмы. Большинство друзей Хаймса были женаты на девушках из Швеции, Дании, Германии, Голландии или США. В Мексике блондинки котируются очень высоко!
Хаймс свозил меня в клуб «LE CLUB POLO», дискотеку на окраинах Мехико, рассчитанную на извращенную молодежь. Поскольку, как я упомянула, мы не были физически близки, Хаймс вел себя очень сдержанно, когда мне понравился Педро, и вежливо удалился.
Я приметила Педро еще раньше на дискотеке в Акапулько, и мы иногда здоровались, но в эту ночь в Мехико Сити магическая обстановка сделала свое дело, и мы по-настоящему втрескались друг в друга, танцуя часами и возбуждаясь.
Он был красивым восемнадцатилетним юношей с фантастическим телом, мягким выражением глаз и почти детскими чертами лица. Его грудь была твердой, живот плоским, а зад поджарым.
Когда мы вернулись в мой номер в гостинице, то начали страстно целоваться и обниматься, а затем я натерла его широкую спину душистой туалетной водой, одновременно целуя шею и мочки ушей. Педро лежал на животе, расслабившись под моими руками, и хотя я не касалась еще его хозяйства, внезапно почувствовала, как он напрягся, поднял в воздух свой зад и судорожно дернулся раз шесть. Он был настолько возбужден, что уже начал пачкать простыню!
