Погладил их обеими руками, раздвинул, обнажая вход, и вонзился туда языком, вырвав у Вари какой-то дикий полубезумный стон.
Она застонала ещё громче, когда Берестов каким-то образом умудрился нащупать клитор — и начал нажимать на него, как на кнопочку, одним пальцем. Моментально охватило жаром, и соски напряглись так, что Варе казалось: ещё чуть-чуть, и они станут настолько острыми, что Илья уколется, если вздумает их ласкать…
А внизу разливалось сладкое, неудержимое наслаждение…
— Не могу больше, — вдруг прошептал Берестов, отпуская девушку. Варя повернула голову — Илья лихорадочно скидывал одежду, натягивая заранее приготовленный презерватив. Затем встал возле кровати, притянул Варю за ноги чуть ближе к краю — и начал водить головкой члена по её половым губам, иногда неглубоко входя в неё.
— Илюш… — прошептала девушка, подаваясь назад, и Илья понял: перестал играть с ней и вошёл на всю длину, что-то глухо простонав.
Варя дрожала от ощущения небывалой наполненности. Берестов растягивал её так, что становилось почти больно, но боль терялась в ярких вспышках страсти и желания. И потерялась окончательно, когда Илья начал двигаться… Быстро, стремительно и безумно глубоко.
И вдруг остановился.
— Варежка… тебе хорошо? — прохрипел он, сжимая её бёдра. Боится, что терпит ради него?
— Очень. Ещё, — с трудом простонала Варя и содрогнулась от сладкого спазма — Илья продолжил движения.
Остро… Горячо… Хорошо до невозможности. Невозможно, как хорошо.
Варя уже не могла стоять на коленях — повалилась на кровать, и Берестов лёг на неё сверху, не прекращая вонзаться в нежное тело. Только теперь она сильнее чувствовала его всего — ощущала жар и влажность кожи, слышала пряно-солёный запах мужчины — и от этого возбуждалась ещё больше.
— Варежка… — шепнул Илья, наклоняясь и кусая её за ухо. Она застонала, выгибаясь от волны колоссального удовольствия, и Берестов воспользовался случаем — переместил ладони с талии на грудь девушки, сжал соски и, когда она закричала, тоже кончил, в последний раз вонзившись внутрь Вари.
Минут пять они лежали, не двигаясь, только иногда вздрагивая от остаточных уколов наслаждения. Потом Илья откатился в сторону и тихо сказал:
— После такого… надо опять умываться.
— Надо, — согласилась Варя. — Но лень.
— И мне лень… Спать?
— Спать.
***
На работу они, конечно, опоздали. Попробуй приди вовремя, если к паху прижимается тёплая девичья попка…
Правда, всего минут на пятнадцать, но всё-таки опоздали, хихикая, как дураки, и по отдельности пробираясь на рабочие места.
И Илья, наверное, был бы счастлив до одури, если бы его не покидали гадостные мысли, что Варя просто играет с ним в психотерапевта. Он очень ей сочувствовал, но для него это всё — больше, чем просто игра. Гораздо больше.
И это Варино стремление поскорее избавиться от страхов… И её слова о таблетках в то утро, когда они забыли про презерватив… Все это укрепляло в Берестове мысль о том, что для Вари происходящее — лишь лечение.
Хотя Илья понимал, что нравится ей. Но этого ему было мало.
Но ничего, он подождёт. Варе просто нужно время, гораздо больше времени, чем понадобилось ему, чтобы осознать: он не хочет жить без этой женщины.
И не может, по правде говоря.
.
Во вторник ближе к вечеру к Берестову подошёл Сергей Мишин и позвал в малую переговорную. Плотно закрыл дверь, огляделся, чуть ли не под стол заглянул — словно боялся, что подслушают.
А потом сел напротив Ильи, вздохнул и сказал:
— Я, знаешь, вчера шёл-шёл по коридору… Думаю: позвоню-ка жене. А чтобы никому не мешать и мне никто не мешал, решил на служебную лестницу выйти…
Берестов похолодел.
— Ты такое лицо-то не делай, я всё понимаю. И рад за Варю. А то у неё из мужиков только брат был. Она, даже когда к нему отпрашивалась, так и говорила: «Сергей, я сегодня на свидание. Отпустишь?» — и хихикала. Но я отвлёкся… Ты просто представь, что на лестницу вышел бы не я, а кто-нибудь другой. Всем, знаешь, рот не заткнёшь, тут и Юрьевский не всесилен. Так что… не надо это на работе делать. Договорились?
Илья кивнул.
— Я понял, Сергей. Больше не повторится.
— Надеюсь, — он усмехнулся. — Хотя мне понравилось. Жаль, не заснял… Чего ты на меня так смотришь? Шучу. Я толком и не увидел ничего, сразу ушёл.
— Спасибо, — поблагодарил Берестов.
— За то, что ушёл? Или что не заснял?
— За всё сразу. И что предупредил по-хорошему.
— Рад стараться, — хмыкнул Мишин.
