Мальчик рассмеялся странным музыкальным смехом, пока я любовалась красотой передо мной.
Это было гигантским.
Идеальное чудовище.
Кремовые стены замка сияли под лучами солнца. Их покрывал плющ и другой вьюнок с крошечными цветами. Окна были продолговатыми, изогнутыми кверху, двери — огромными, деревянными, отполированными до блеска, а рядом большие растения в горшках.
Вода журчала в фонтане во дворе, и когда я осмелилась подойти ближе, увидела что-то оранжевое и красное в воде. Рыбы. Возможно, карпы.
— Волшебно, — вздохнула я. — Не хватает только рва. Но все равно… волшебно. Ты здесь живешь? Ты правда здесь живешь?
Мальчик пнул несколько камней с галечной тропинки у розария, где мы стояли.
— Я не говорю, если…
— Не имеешь это в виду, — закончила я за него и улыбнулась, показывая, что просто шучу.
Мальчик не улыбнулся в ответ. На его лице вдруг отразилась паника, когда он услышал взрослый мужской голос.
Голос моего отца.
— Вот черт! — Я повернулась к лесу. — Мне надо идти.
Не дождалась, чтобы увидеть, помахал ли мне мальчик, я побежала на голос отца, пока не встретилась с ним в гуще леса.
Он был одет в рабочую форму, его лицо было красным, на лбу проступили морщины.
— Черт возьми, Джемайма, что ты делала на этой богом забытой земле?!
Я задыхалась из-за бега, и потребовалось время, чтобы ответить.
— Я лишь изучала. Я не собиралась заходить так далеко.
Он посмотрел позади меня на деревья, нахмурился и сморщил лицо.
— Ты знаешь, что тебе запрещено. Твоя сестра позвонила в участок в слезах и сказала, что ты пропала. Я чуть не разбил грузовик, пока несся домой.
— Прости. — Я сглотнула и понурилась. — Мне стало скучно, и я только хотела посмотреть.
— Это могло привести к беде, Джемайма.
— Все хорошо. Я в порядке. И я встретила мальчика в лесу.
Папа помолчал с минуту, а затем сказал:
— Эта семья — богачи и снобы. Они бы не хотели, чтобы ты приходила на их территорию, понимаешь? Если я говорю не делать этого, то говорю это по определенной причине, черт возьми!
— Хорошо, папа.
— Неделю никакого телевизора, и ты сегодня готовишь ужин.
Я вздохнула с облегчением — не самое худшее наказание. Он мог бы забрать мои книги.
Той ночью я сидела на подоконнике в моей комнате, вытирая руки о ночную сорочку, чтобы избавиться от запаха сырого картофеля и лука, но луна была такая слабая, что я не могла разглядеть замок сквозь деревья.
На следующее лето я решилась нарушить обещание, данное отцу, и снова пошла к замку, но мальчика не видела.
Я осмелилась на еще одну вылазку пару лет спустя, и догадалась, что семья, мальчика должно, быть переехала.
Ничего не осталось.
Только пустая красота.
— Сейчас все выглядит еще хуже, — сказал Майлз. Он подошел ближе и посмотрел в бинокль, который принес с собой. Бинокль был предназначен для наблюдения за птицами, но так и лежал без дела.
— Замок был заброшен много лет. — По рукам побежали мурашки. Меня затрясло от озноба. — Давай вернемся.
Майлз еще с минуту понаблюдал за замком и глубоко вздохнул. Его плечи поникли. Затем он повернулся и взял меня за руку.
Обратно мы шли гораздо медленнее, чем когда шли туда. Вот только мне хотелось ускориться, и я прибавила шаг. Забыв о жажде и усталости, я очень старалась не бежать, но не сбавляла темп, пока ощущение, будто что-то ползает по моей коже, не осталось в тени мрака позади.
Даже прежде чем телефон подключится к блютузу, Майлз отклонил входящий звонок и выключил телефон.
— Кто это был? — Обычно я бы не спросила, но что-то тревожило меня с прошлой недели, когда звонил тот неизвестный абонент.
Взяв меня за руку, Майлз повернул на шоссе и влился в поток машин.
— Возможно, моя мама или что-то типа того, — пробормотал он и поцеловал мою руку. — Как долго, говоришь, нам нужно там оставаться?
Мы уже несколько месяцев были помолвлены и жили вместе, но я до сих пор не встречалась с родителями Майлза. И тихий внутренний голос, который стал отчетливее в последнее время, начал задаваться вопросом: знают ли они обо мне или о том, что мы с Майлзом помолвлены? Захотят ли они встретиться с будущей женой их сына? Поздравить нас? Черт, может его мама даже захочет спланировать со мной вечеринку по поводу помолвки?
Я потерла озябшие от ледяного воздуха кондиционера руки, обдумывая вопрос Майлза о предстоящем вечере.
— Двух часов, думаю, хватит.
Майлз вздохнул и молчал, пока мы не припарковались на наполовину заполненной роскошными автомобилями стоянке.
В городском концертном зале, где смешались родители, учителя и официанты, витал острый запах роскоши и бедности. Моя зарплата не позволяла купить соответствующий наряд, но я надеялась, что затеряюсь в толпе, одетая в платье от «Версаче», приобретенное в секонд-хенде за сто долларов. Оно обтягивало каждый изгиб моего тела, выпячивало и подтягивало грудь. В нем, а так же в серебряных шпильках с ремешками с моего школьного выпускного и с прямыми распущенными волосами, ниспадающими до лопаток, я чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы соответствовать.
Даже если только внешне.
Майлз все одергивал пиджак, словно тот был пальто, а не приличным костюмом, и жаловался на зуд. Ему явно было не комфортно, но, несмотря на это, заметив, как натянулся материал на его накаченных руках, я переступила с ноги на ногу и боролась с искушением сжать бедра.
Майлз вернулся из бара с бокалом шампанского для меня и пивом для себя. Сделав глоток, он почмокал губами и поморщился. Я засмеялась и схватила его за лацканы пиджака, чтобы дотянуться до его губ.
— Ты такой милый, когда тебе не комфортно.
— Да? — шепнул он, обнял меня за талию и скользнул рукой к спине. — А ты мила все, черт возьми, время.
Поцеловав меня в губы, а затем чмокнув в нос, он выпрямился и обвел взглядом зал.
Я решила, что пора пройтись и познакомить Майлза с некоторыми своими коллегами. Я махала и улыбалась знакомым родителям учеников, когда проходила мимо. Они, казалось, округляли глаза и открывали рты, увидев Майлза, который обнимал меня за бедро, а я крепко прижималась к его боку, невзирая на то, где мы находились.
— Здесь чертовски душно, — проворчал Майлз после того, как мы битый час общались и потягивали дорогие напитки. — Хорошо, что хоть еда вкусная.
Он схватывал закуски с блестящих подносов, которые проносили мимо нас и буквально их заглатывал. Я смеялась, заметив, как некоторые таращатся, когда он облизывал пальцы.
Трейси, директор нашей школы, подошла, чтобы излить поток благодарности за то, как Майлз потрясающе поработал над озеленением школьной территории. Она покраснела под его взглядом, и я отвернулась, но поглядев в дальний угол зала, перестала улыбаться. Там рядом с другим мужчиной стоял Томас Верроне. Они разговаривали, Томас жестикулировал, но смотрел прямо на меня.
Я нацепила на лицо улыбку и помахала в знак приветствия, старалась игнорировать то, как он взглядом обшаривает мое тело.
— Кто это? — спросил Майлз, когда Тейси ушла, чтобы пообщаться с другими гостями.
— Хмм? — Я стряхнула оцепенение и отпила коктейль.
— Парень в углу, который смотрит на тебя.
Черт!
— Это Томас Верроне, папа Лу-Лу.
— Тот странный, о котором ты мне рассказывала? — догадался Майлз и посмотрел на Томаса, который теперь стоял к нам спиной и разговаривал со своим собеседником.
— Тише. — Я сжала его руку, призывая замолчать.
