«Эта-то здесь откуда…» — невпопад промелькнула мысль, и ты тут же забыл о ней.
Время превратилось в растянутую резинку, и было совсем не понятно — маленький ли это кусочек? Или ею можно обмотать весь Хогвартс по периметру, и она не порвется?
«Что будет, если время порвется?» — опять невпопад подумал ты.
Потом накатил гул. Вал, приближение которого ты почувствовал… ну, достаточно задолго, чтобы успеть испугаться. Ты не мог видеть, но воображение тут же нарисовало тебе — пустынный пляж, маленькая беззащитная фигурка на берегу океана, и волна, закрывающая собой половину неба. Неизбежность. Пугающая, неторопливая неизбежность. Прикидывать скорость прилива бессмысленно — невозможно спрятаться от того, что поглотит тебя в любом случае, останешься ли ты здесь или успеешь отбежать чуть дальше. Ты задохнулся от беззвучного крика, когда чудовищный вал накатился на темный человеческий силуэт, раздавил, поглощая его, перемалывая в капли…
А потом волна закрыла собой все.
Казалось, в твоей голове что-то лопнуло — до звона в ушах. На секунду стали снова слышны голоса вокруг — больничное крыло, Хогвартс. Ты даже почти успел вспомнить, как тебя зовут, когда звон вдруг стал разрастаться, превращаясь в свист, в рев, и ты сжался в комок, пытаясь уйти от невыносимого звука.
И тут же снова увидел. Гигантский, исполинский смерч; кажется, что он стоит на месте, но ты знаешь — он несется с бешеной скоростью, просто он еще очень далеко. Тут же вернулся страх; ты понял, каким будет этот вихрь, когда окажется рядом. И как быстро это произойдет. Ты увидел себя, стоящего на его пути, крошечную фигурку, не способную сделать ничего, ничего, чтобы предотвратить свою смерть. Рев нарастал, приближаясь, и когда надвинувшийся смерч разорвал свою жертву, тебе показалось, что это твое тело взорвалось болью, перестав существовать, превратившись в невесомые частички.
Кажется, ты кричал? Но что есть крик по сравнению с вихрем, рядом с которым ты все равно что нем?
Боль пульсировала, билась, а потом ты понял, что снова ничего не видишь. Только чувствуешь тяжесть — невыносимую, нарастающую, давящую. Ты ослеп, ты не можешь ни кричать, ни даже дышать, ты не способен пошевелиться, а она все увеличивается, как будто ты можешь это выдержать. Глухая, мертвая тишина — и вот ты слышишь, как хрустят, ломаясь, твои кости. Твое тело расплющивается, сминается в блин, ты ощущаешь каждую клеточку, вопящую от боли. И запоздало, сквозь волны ужаса, прорывается понимание, что тебя уже просто не существует. Ты раздавлен, раздроблен на песчинки, ты похоронен под этой толщей.
Темнота отступает, превращаясь в множество огоньков. Они растут, приближаясь, и ты видишь, как мечется фигурка человека, охваченная огнем. Ты чувствуешь жар, опаляющий горло, тебе нечем дышать, дым выедает глаза. И тело снова взрывается болью, жгучей, острой, беспощадной. Ты видишь, как языки пламени охватывают тебя, и их невозможно сбить, они везде. Они уже часть тебя. Или ты — их часть?
Потом боль выключилась — мгновенно, будто кто-то отрезал ее от тебя. Какое-то время ты ничего не чувствовал, глядя на головешку, по которой все еще плясало пламя. Ничего, кроме страха.
А потом закончился и страх. Сразу же, как только твою руку обхватили тонкие, сильные пальцы.
* * *
Это было не первое утро, когда тебе не хотелось просыпаться.
Почему нельзя остаться под одеялом и избежать всего этого, с тоской подумал ты, переворачиваясь на спину. Почему обязательно надо вставать… и разгребать… И знать бы еще, как…
Ты помотал головой, прогоняя остатки сна, и поплелся в душ. Все противно, Мерлин, как все противно. Тебе было тошно, если не сказать хуже.
Кое-как собравшись, ты, наконец, заставил себя выйти в гостиную, где уже сновали и толпились слизеринцы. Серость, скривившись, подумал ты. Все вокруг серость.
Путь до Большого Зала показался тебе втрое длиннее обычного. В ушах нарастал тонкий комариный звон, от которого все сильнее гудела голова. С трудом добредя до своего стола, ты уселся и подпер лоб ладонями.
— Драко! — услышал ты чей-то голос. Но сил обернуться почему-то не было. Тебя приветственно толкали в плечо, хлопали по спине, иногда ты даже кивал в ответ, а в итоге так и ушел, не притронувшись к завтраку. Ничего не хотелось.
Начало дня оказалось адом.
Сначала тебя отловил в коридоре Снейп.
— Мистер Малфой?
Ты с трудом поднял голову, вслушиваясь в его слова, еле пробивающиеся сквозь звон в ушах.
— Да, профессор?
— У вас все в порядке? — требовательный тон Снейпа тебя не обманывал. Ты понимал, что он обеспокоен.
— Да. Простите, я неважно себя чувствую, — ты попытался уйти в класс.
Он просто и бесцеремонно дернул тебя за руку, поворачивая к себе. И потом почему-то долго вглядывался в твое лицо.
— Вы ничего не хотите мне сказать? — спросил он, понизив голос.
Ты вздохнул и с трудом заставил себя посмотреть ему в глаза.
— Нет, профессор.
— Драко! — он почти перешел на шепот.
Выдержать его взгляд было так же легко, как убить голыми руками мантикору. Но ты выдержал. И даже нашел в себе силы взять его за руку.
— Профессор. Поверьте мне. Все хорошо. Правда. Мне пора на урок, — ты выговорил все это, чувствуя, как проклятый звон в ушах превращается в свист. И, коротко пожав пальцы Снейпа, скрылся за дверью.
Голоса МакГонагалл, объясняющего, как превратить очередное что-то в очередное что-то, ты почти не слышал. Слов, во всяком случае, не разбирал. Как и лиц вокруг. А потом кто-то резко и бесцеремонно встряхнул тебя за плечо.
— Мистер Малфой!
Ты поднял уже невыносимо тяжелую голову и встретился с рассерженным взглядом МакГонагалл — тут же, впрочем, ставшим испуганным.
— Вам плохо?
— Да, — выговорил ты, почти не слыша собственных слов из-за проклятого звона. — Извините, мне нехорошо.
— Идите в больничное крыло, мистер Малфой, и немедленно, на вас лица нет, — подтолкнула она тебя к выходу.
Кажется, ты даже кивнул ей в ответ.
Потом был невероятно длинный путь, в течение которого ты умудрялся останавливаться и отдыхать чуть ли не около каждого портрета. Звон уже превратился в рев, и ты больше всего старался не сорваться и не запаниковать — такого раньше никогда не было. Никогда, кроме… первых недель после посвящения. Когда ты впервые почувствовал силу стихии.
Ты прижался спиной к стене, стараясь успокоиться. Что-то такое Снейп говорил тогда… что переход, качественный скачок отмечается знаком… что ветер сам позовет, когда… когда… черт…. ЧЕРТ!!!
Ты чуть не заорал в голос, когда вспомнил, что именно тебе говорил Снейп. Поттер! Поттер!!! Где сейчас может быть этот ублюдок? Память ни в какую не хотела подсказывать, был ли он на завтраке. Ты не помнил даже, что лежало на твоей тарелке. От гула в ушах уже хотелось биться головой о стену. Сжав виски ладонями, ты оттолкнулся от стены и быстрым шагом преодолел последний коридор. Найти мадам Помфри, выпросить у нее зелье — любое, лишь бы полегчало хоть на несколько минут, должны же у нее быть зелья от головной боли, и бежать, лететь, искать этого проклятого Поттера. Немедленно.
