— Видишь? — крикнул я Поттеру.
— Нет пока! — ответил он, но прибавил газу. Какое-то несчастное облачко мы буквально сшибли, и оно осело на нас самих. Очертания гор на горизонте двоились у меня в глазах, так я напрягал зрение, пока не понял, что мне не показалось. Мерлин мой, а я до сих пор и не знал, что на самом деле у меня два дома, и этот — не менее родной, чем дом моих предков.
— Вижу! — завопил Поттер, привставая. Я, балансируя, поднялся в полный рост, держась за его плечи.
— Да! — заорал и я, мигом отбросив всё воспитание и правила приличия. — Вон он! Хогвартс!
Замок приближался, как мне показалось, слишком медленно. Вот стало видно башни, три факультетских флага над ними — я уже, кажется, даже различал цвета. Вон тот, тёмный, явно райвенкловский. Да, точно, это башня Райвенкло. А позади неё высится гриффиндорская, сбоку — приземистая башенка Хаффлпаффа. И Астрономическая, с которой я сбежал за Снейпом тогда, полтора месяца назад, сверкает кованой крышей. Вон уже видно и гладь озера, и темнеющий до самых гор Запретный лес...
Мы просвистели над крышами Хогсмида со скоростью бешеного гиппогрифа, не к ночи будь он помянут, и уже можно было разглядеть, как отражается солнце в окнах замка: вон кабинет Прорицаний, а вон — кабинет директрисы...
— Драко, ты посмотри! — заорал Поттер.
Я взглянул на лужайку перед главными воротами замка и обомлел. Там стояла без малого вся школа. Мне показалось, что в толпе даже мелькнули рыжие волосы Уизлетты. Впереди всех виднелась фигурка в остроконечной шляпе — МакГонагалл. Остальные сливались в пёструю кашу: никто не надел школьную форму, и правильно, ведь до начала учебного года оставалось две недели. Защитного купола замка мы даже не заметили, видимо, директриса настроила чары на то, чтобы они пропустили нас.
Внезапно я оробел. Вряд ли в этой толпе много слизеринцев. Да и крёстного нет, чтобы заступился в случае чего. Для всех, стоящих внизу, он предатель. Что же будет со мной, ведь я его сообщник? Я вцепился в плечи Гарри, и он, что странно, понял, оторвал одну руку от руля, чтобы погладить мою кисть.
Мы сделали круг над озером и лужайкой, одновременно приветствуя и выбирая место для приземления. Среди учеников раздался восторженный визг и выкрики, сквозь которые, мне показалось, пробился слитный вопль нескольких голосов:
— Гарри! — нет, это наверняка Грейнджер и Уизлетта...
Мотоцикл коснулся колёсами травы чуть поодаль, ближе к озеру. От своей хижины уже бежал Хагрид, сотрясая землю, а от толпы отделилось несколько человек.
Я первый слез с мотоцикла, мотор которого наконец-то затих. Гарри поставил его на откидную опору и встал, облокотившись о руль. Я присел на седло, только сейчас по-настоящему чувствуя свою усталость. Всё хорошо. Мы справились. Мы в безопасности. Но одинакова ли она для нас двоих?
— Гарри!
— Гарри!
Грейнджер и Уизли подлетели с восторженными воплями, повисли на шее у Поттера, который слабо отбивался, уверяя девушек, что он жив, и рядом со мной образовалась чёрно-рыже-каштановая мешанина. Я только усмехнулся. Моё счастье, что я не так популярен, как Поттер. Больше того, даже отрицательный герой. А то ведь может и надоесть отбиваться от такого внимания, начну сразу укладывать Петрификусом...
— Драко!
— Драко!
— Ум-м! — возмущённо сказал я, стиснутый с обеих сторон. — Грейнджер, Уизли, я вам не плюшевый медвежонок, а очень даже... колючее и... пф... злобное существо!
Они не вняли, обнимая меня.
— Нет, ну не при всей же школе! — завопил я, вырываясь. — Как же имидж?!
Грейнджер звонко расхохоталась, видимо, не контролируя себя в приступе радости, и неожиданно, привстав на цыпочки, чмокнула меня в нос. Глаза у меня, видимо, к носу и сползли. Нет, эту девушку я не пойму: то бьёт, то целует...
— Гарри! Гарри! Вернулся! Я уж не чаял!
Я обернулся. Мой друг и любовник болтался в воздухе метрах в полутора от земли, орошаемый счастливыми слезами лесничего. Наконец тот поставил его на землю и с неприязнью посмотрел на меня:
— А сынок малфоевский что тут делает?
— Стою, — нагло ответил я. Ничего не могу с собой поделать, как только вижу чью-то тупость, сразу хочу поставить человека на место.
Наконец подбежала запыхавшаяся МакГонагалл, которая была одета не в привычную мантию, а в длинную клетчатую юбку и белую блузку.
— Гарри... мистер Малфой, — с трудом дыша, проговорила она и в волнении сдёрнула с носа очки. — Я рада, что вы добрались благополучно. — Деканша посмотрела на меня, и в её взгляде также мелькнула неприязнь. — Однако пока вы всё не объясните... ффух... с вас, мистер Малфой, не может быть снять обвинение в пособничестве...
— Мэм, — сказал я как можно более вежливо. — Своими словами вы рискуете толкнуть меня обратно, — куда, я не уточнил. Пусть думает, что не за ворота замка, а на Тёмную сторону. — У меня Долг Жизни перед Гарри, а также перед мисс Уизли и мисс Грейнджер. Или ваша переписка с неким Принцем не дала вам понять, на чьей я стороне? Пока же меня можно обвинить разве что в пособничестве в угоне мотоцикла, принадлежащего Аврорату.
МакГонагалл посмотрела на меня, потом на надпись на упомянутом агрегате и осталась в полном шоке.
— Угон?! — наконец воскликнула она. — Аврорат?!
— Мы вернём, — заверил Гарри, которого внезапно посетила совесть.
— А может, и самим пригодится, — отрезал я. — Мало ли где ещё придётся оставить Волдеморта с носом.
— Точнее, без, — поправила Джинни, хихикнув. МакГонагалл порывисто обняла нас с Гарри, и я почувствовал, что окончательно принят в Хогвартсе. Только бы во львы ещё не взяли вместо Поттера, а так всё нормально...
— Идёмте в замок, — сказала МакГонагалл и направилась к дверям. Бросив мотоцикл, мы стали подниматься за ней; девушки шли по обе стороны от нас и то и дело трогали, чтобы убедиться, что это правда мы. Позади, сморкаясь в платок, топал Хагрид.
Внезапно Гарри остановился, остановился и я, непроизвольно стиснув его за руку: на нашем пути стоял Рон. Он исподлобья смотрел на нас, а седая прядь выделялась на его ярких волосах, как будто была подёрнута пеплом.
— Рон... — прошептала Гермиона испуганно. Наверняка в замке они не общались, игнорируя его, да ещё и рассказали всему факультету, что он сделал, — надеюсь, цензурную версию событий, — а слухи о том, что такое гриффиндорский бойкот, доходили даже до подземелий.
Уизли, чуть покачиваясь, подошёл к нам и уставился прямо на меня. Его глаза были чисты, хотя я ожидал увидеть в них муть, однако брови были страдальчески нахмурены.
— Малфой, — сказал он хрипло. — Никогда не думал, что до этого дойдёт, но... прости меня. Пожалуйста.
— Прощу, но не забуду, — жёстко сказал я. — Не вздумай только при всей школе падать на колени. Поговорим наедине.
