Он соврал! Соврал! Он снова меня бросил! Он не вернулся! Он умер! Как?! Вот как он мог так поступить?!
Слезы душили, измученное сознание балансировало на грани обморока. Глядя в окно через пелену соленых слез, я кусала костяшку, совершенно наплевав на грязь. Стискивая зубы сильнее, пыталась переключить душевную боль на физическую, чтобы хоть как-то привести себя в чувство.
Парень-водитель протянул руку и нажал пару кнопок на панели автомобиля, негромко заиграла музыка. Солнце поднялось еще выше, на улице стало уже совсем светло, думаю, было около четырех или пяти утра. Погода стояла ясная, тихая, это казалось таким неправильным. Природа не собиралась оплакивать Юлия.
Хотелось верить, хотелось цепляться за надежду, что это всё бред и обман, что он не умер… Но сердце чувствовало, что связь разорвана. Что его больше нет.
Внимание переключилось на строчки из песни. Кажется, это была запись с какого-то концерта группы «Нервы».
«Я собираюсь в путь, может быть навсегда,
Дай мне в дорогу пару сигарет.
Я просто хочу рискнуть, ждут меня города,
Я найду бога и попрошу за всех».
По коже прошли мурашки, я судорожно втянула носом воздух.
«И я покину дом, но я найду себя,
В старых дорогах на пути к мечте,
И если причина в том, что моя жизнь – косяк,
Это немногое поменяет в ней».
Казалось, что сознание сейчас покинет меня. Юлий был одним из самых близких людей, он понимал, чувствовал меня, с ним я могла быть собой. С ним я хотела быть собой. Я хотела всегда быть с ним. Внушающий чувство защищенности, глубокий, холодный, полный тайн, как Северное море, нежный и заботливый, умный, интересный, сильный, опасный. Самый лучший.
«Ты меня встретила, чтобы забыть свой хвост
Грязного прошлого. Ты на мели».
Он навсегда занял место в моем сердце и памяти. Там он жил. Там он не мог умереть. Грудь сдавило тисками. Сердце сжалось до боли.
«Но я не умею врать, и я не умею жить
И я прощаю, что нельзя прощать,
И я не метил в Рай, я не хочу там быть,
Мне бы допеть, мне бы доиграть».
Эти строчки эхом отозвались в голове. Закрыв лицо руками, я начала рыдать в голос.
— Илья, останови машину, — мы проезжали как раз мимо какого-то поля, зажатого между лесом, — остановите, умоляю! Мне надо выйти, я сейчас сама умру!
Дровосек что-то сказал, и Арсений свернул на обочину. Выскочив из салона, я побежала вперед. Просто летела вперед, словно пытаясь убежать от боли, от ужасной реальности. Я захлебывалась слезами, ноги путались в длинной траве, дыхания не хватало, но остановиться казалось просто невозможным. Остановка – и сознание сломается, сойду с ума, не вынесу. Вперед, дальше, еще быстрее. Нога подвернулась, вынудив рухнуть на колени.
— ПОЧЕМУ-У-У-У?! — подняв глаза и руки к небу не своим голосом заорала я, — КАК ТЫ МОГ УЙТИ?! — Рыдания превратились в животный вой. То и дело повторяя «ненавижу» и «почему», я сидела на земле и кричала сквозь потоки слез. — ТЫ ТАК НУЖЕН МНЕ, КАК ТЫ МОГ УЙТИ?! Ты еще так мало увидел, ты еще так мало почувствовал! Ты не должен был умирать! Ты не заслужил такой участи! Ты же такой хороший! Ты должен был жить долго и счастливо! Должен был, мать твою! Почему?! — До боли ударяя руками по земле, снова начала орать так, что голос срывался на хрипоту, — ПОЧЕМУ ТЫ ЗАБРАЛА ЕГО? ПОЧЕМУ ТЫ ТАК УПОРНО НАС СВОДИЛА, А ТЕПЕРЬ ЗАБРАЛА?! ЗАЧЕМ ЭТО ВСЁ БЫЛО, ЕСЛИ ПОТОМ ТЫ ПРОСТО ЛИШИЛА МЕНЯ ЕГО?! ЖИЗНЬ, Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! ТАК И ЗНАЙ, НЕНАВИЖУ!
«И я не метил в Рай, я не хочу там быть,
Мне бы допеть, мне бы доиграть».
Лежа в густой траве, я плакала, тело тряслось и вздрагивало от истеричных всхлипов. Казалось, что скоро это закончится, потому что организм просто не выдержит, но как бы не так. Накрыло второй волной.
— Юлий, вернись! ЮЛИЙ, Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ, ВЕРНИ-И-И-И-И-И-ИСЬ! — горло свело болью, я закашлялась. — Ты же не хотел умирать! Ты же обещал, что все будет хорошо! ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ!!! ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ ИМ ЗАБРАТЬ ТЕБЯ У МЕНЯ?! ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ ИМ ЗАБРАТЬ У СЕБЯ ЖИЗНЬ?! ВЕРНИ-И-И-С-Ь! А-А-А-А-А-А-А!!! — Я рыдала, визжала, орала и кричала, пытаясь справится с такими сильными и разрушающими эмоциями. — Ты слишком молод, ты слишком мало увидел, ты еще ничего не успел. Ты столько всего не успел увидеть, столько всего не успел почувствовать, столько всего мне не рассказал! Ты не дал мне возможность об очень многом сказать! Ты должен был жить, ты должен был быть счастлив! Нас еще столько всего хорошего ждало! Что ты наделал?
Голова кружилась, все горло горело, легкие сводило. Молотя руками по земле, визжа до потери голоса, я просто не могла справиться с горем и перестать орать. Подобно животному. Не человеку.
— ЗА ЧТО?! ЗА ЧТО?! ЗА ЧТО?! ЗА ЧТО?! ЗА ЧТО ТАК С НИМ?! ЗА ЧТО ТАК СО МНОЙ?! ПОЧЕМУ, МАТЬ ТВОЮ, ПОЧЕМУ?!
Крепкие руки схватили меня за плечи и попытались поставить на ноги, но я вырывалась, продолжая сходить с ума.
— Ника! Ника, успокойся! — взволнованно звал Илья.
Не получалось, не могла.
Взяв на руки, дровосек потащил меня обратно к машине.
— Ненавижу! Ненавижу! — кричала я.
А он молча шел вперед, крепко удерживая моё содрогающееся тело, не позволяя упасть на землю.
Было безумно жаль Юлия, которого так рано лишили жизни, лишили будущего. А что он успел увидеть? Что? Только какой-то кошмар, начиная с семилетнего возраста, или когда там у него начались проблемы в семье? Одинокий, ранимый и ласковый в глубине души, добрый и светлый парень, прячущийся за темной и мрачной маской. Не такого он заслужил, не такого.
Было жаль себя. У меня забрали любимого, близкого, родного человека. Навсегда. Только у нас всё наладилось, только всё стало хорошо, только появились перспективы и надежды на счастливое будущее, как его забрали. Его просто убила какая-то тварь, наверняка из-за паршивых денег. Просто взяла и убила. Хорошего человека. Наверняка даже глазом не моргнув. Я так долго ждала, так мечтала о своей родственной душе. Нашла. Было много трудностей, но мы их преодолели. И вот мою родственную душу просто лишила жизни какая-то тварь.
Чтобы как-то привести в чувство, Илье пришлось облить меня водой, это правда немного сработало. Он протянул вторую бутылку, и я с жадностью впилась в неё губами, начав судорожно пить, не прекращая при этом всхлипывать.
Дровосек пересел на заднее сиденье и держал меня в своих объятиях до тех пор, пока не успокоилась. Он тоже плакал. По суровому, всегда спокойному лицу катилась одинокая слеза.
— Ты должна справиться, ты должна жить дальше. Как бы там ни было, его жизнь закончилась, а наша продолжается. Помни о том, что он точно не хотел бы, чтобы ты слишком долго страдала, плакала и закрывалась в себе. Ты просто обязана быть счастлива после всего, что произошло, Николь. Ты замечательная девушка, и он действительно любил тебя, — произнес Илья, медленно поглаживая меня по плечу.
Музыку больше никто не включал.
Илья сказал, что на похороны парня мне приходить не стоит, так как это может быть опасно. Я и не хотела. Боялась увидеть его мертвым. Илья сказал забыть всё, как страшный сон, и вернуться к нормальной жизни. Сказал, что если я не стану поддерживать общение ни с кем из них и забуду Юлия, то опасность угрожать мне больше никогда не будет.
Думаю, он понимал, что Юлия я не забуду. Никогда.
В моей памяти навсегда запечатлелись воспоминания об этом парне. Мужчине. О его изумрудных глазах, острых скулах, иссиня-черных волосах. Об аромате ментола, кофе и сигарет. О его красивой, светлой улыбке. О его идеальном теле, сильных татуированных руках и ровных длинных пальцах. О его рычащем голосе и спокойной интонации. О его немного пошлых шутках, самовлюбленных заявлениях, искреннем желании помочь. О том, как он когда-то кормил бездомного кота. О его прекрасной, но израненной и непонятой душе. О том, как он спасал меня. Как я прижималась к нему, сидя на мотоцикле за его спиной. Как держала за руку в автобусе, когда мы ездили в Финляндию. Я навсегда запомнила, как он смотрел на меня у залива, как успокаивал ночью. Как целовал. Кожа на моей шее навсегда сохранила память о прикосновении его губ. И я навсегда запомнила нашу первую ночь.
