Полотенце соскользнуло на землю, и я осталась в одном купальнике. Даниэль откровенно ласкал меня взглядом. Я задрожала и вся покрылась гусиной кожей. Как будто даже кожа рвалась к нему помимо моей воли.
Он уже не сжимал мое запястье, а нежно поглаживал его пальцами.
— Ты же хочешь меня, — прошептал он, — так почему отталкиваешь?
Я напряглась:
— Потому что еще могу тебя оттолкнуть. Ты лишил меня всех возможностей, не оставил мне выбора, но это я еще могу. И я говорю — нет!
Даниэль отпустил меня. Теплый янтарь его глаз потемнел. Он поднял с земли полотенце, протянул мне и повернулся спиной.
— Не я лишил тебя выбора, а Габриэль, — холодно сказал он. — Если останешься одна в лесу, скорее всего, умрешь от переохлаждения. Если выживешь, через неделю превратишься в волчицу и не будешь знать, как вернуть себе человеческий облик. И тогда, оказавшись в ловушке нового тела, во власти непривычных для тебя потребностей, ты повредишься рассудком. Кончится тем, что ты будешь убивать любого, кто попадется на пути, будь то мужчина, женщина или ребенок. Люди начнут на тебя охотиться. Пытаясь убить тебя, они поубивают множество других волков, но рано или поздно доберутся и до тебя. Застрелят, либо угодишь в капкан — неизвестно, что хуже. Если уйдешь сейчас, погибнут многие, в том числе и ты сама. Если вернешься со мной, никто не погибнет. У тебя есть выбор.
— Я найду врача. Меня вылечат! — упиралась я.
Даниэль хрипло засмеялся:
— Наши врачи в Стае уже много лет ищут лекарство. Не для себя, а для тех, кого заразили против воли вроде тебя. От этого нет средства, Марли. Если бы было, мы бы уже дали его тебе.
Меня охватило отчаяние.
— Ты хочешь сказать, что я никогда больше не увижу семью и друзей? Ты в лепешку готов разбиться ради своей Стаи, а мне предлагаешь просто забыть всех, кто что-то значит в моей жизни!
Он так и стоял спиной ко мне.
— Если бы ты все эти дни не отказывалась со мной говорить, я бы объяснил тебе, что надо провести в карантине всего пару месяцев. Когда ты научишься контролировать свое тело, сможешь видеться с родственниками и друзьями. Они будут приезжать сюда, или ты уедешь, если захочешь. Конечно, тебе придется жить поближе к волкам, так чтобы, когда перевоплотишься, не пришлось бежать на четырех лапах по большому городу, привлекая к себе всеобщее внимание.
От обилия новой информации у меня чуть не расплавились мозги. Значит, я не обречена остаться здесь навсегда: Я смогу поехать домой, увидеться с родителями, сестрой, Бренди, даже со своим племянником. Надо только подождать. Научиться контролировать себя. Смогу ли я научиться существовать то женщиной, то волчицей?
Даниэль, не оборачиваясь, уходил. Сухие листья шуршали под его ногами. Я смотрела ему вслед и не двигалась. Неужели он и правда предоставляет мне выбор? Если я пойду в другую сторону, он меня не остановит?
Я решила попробовать. Повернулась и пошла в противоположном направлении. Даниэль даже не замедлил шага. Притворяется, нашептывал мой циничный внутренний голос, вернется, вот увидишь.
Я шла и шла. И он тоже. Мы отдалялись друг от друга, его шаги становились все глуше. Через десять минут я перестала их слышать.
Несмотря на луну, освещавшую лес, если бы не запах Даниэля, я заблудилась бы. Никогда не полагалась на свое обоняние, но сейчас, в поисках дороги к городу, пришлось. На периферии зрения в тумане проплывали красновато-малиновые вспышки. Первые несколько раз они меня напугали, но потом я поняла, что это такое: я видела тепло, которое испускали живые существа, будто у меня появилось инфракрасное зрение.
Благодаря обострившимся чувствам я ощущала себя более человеком, чем когда-либо, словно предшествовавшие двадцать восемь лет жизни провела в полусне, как лунатик, не замечая сверкающего и драгоценного мира вокруг.
Разумеется, я понимала, что это значит, — волк во мне готовился вырваться на свободу.
Именно поэтому сейчас, после захода солнца и появления луны, я возвращалась в город оборотней. Хочется мне этого или нет, я теперь отчасти волк. Даже если бы удалось выбраться из леса, нельзя идти к родителям, друзьям, знакомым, не выяснив, на что я способна. Если выбор состоит в том, прожить ли здесь несколько месяцев по очень странному сценарию или вернуться, рискнув жизнью любимых людей, которых я, если верить Даниэлю, однажды могу загрызть, — значит, у меня нет выбора. То есть он уже сделан.
Но не потому мое сердце вдруг учащенно забилось. Выйдя к окраине городка, я еще издали увидела мужчину, прислонившегося к дереву. Да, есть у меня и другая причина вернуться, кроме необходимости уберечь близких от опасности. Удаляясь от Даниэля, я чувствована, как ворочается внутри меня что-то горячее и тяжелое. Это было такое же незнакомое, пугающее и одновременно волнующее ощущение, как и все, которые я испытала за эту неделю. Как он мог стать для меня так важен за такой короткий промежуток времени? Мы встречались с Полом три года, но, когда расстались, мне не показалось, что рушится мир. Удаляясь от Даниэля, я чувствовала именно это. Что за сумасшедший гормон заработал у меня внутри? Этого я не знала. Знала только, что это настоящее и что раньше со мной такого не было.
— Я думала, ты дашь мне уйти, — сказала я, — но ты еще здесь, в лесу, вместо того чтобы спокойно спать в своей постели.
Даниэль повернулся ко мне. Я подошла еще недостаточно близко, чтобы увидеть выражение лица, но хрипловатый голос звучал тревожно:
— Я отпустил тебя, но ни один волк не сможет спокойно спать, когда его подруге угрожает опасность.
Подруге… Такое простое слово, но какую власть оно имеет надо мной. В сущности, мы едва знаем друг друга. И почему, услышав это слово, я почувствовала, как внутри распространяется тепло, хотя по-прежнему дрожала от ночного холода?
— Почему ты уверен, что я — твоя подруга?
В следующую секунду он был уже около меня, обнимал, и его горячее тело обжигало.
— Я понял это сразу, как только почуял твой запах, — сказал он тихо и властно. — Я же говорил тебе, как это бывает у волков. В тот день я вовсе не следил за Габриэлем. Он и те, кто был с ним, так замаскировались, что я не смог бы выследить их по запаху. Но я их нашел, потому что следил за тобой.
Это меня ошеломило. Дрожа, я прижалась к нему еще теснее:
— Даниэль, все произошло так быстро…
Он погладил меня по лицу:
— Это не имеет значения. Просто вдохни мой запах. И скажи, что чувствуешь.
Уткнувшись носом в его шею, я втянула ноздрями воздух, вдохнула смесь дыма, корицы и мускуса. Это было сложное чувство: полное довольство и в то же время неукротимое желание. Мне захотелось толкнуть Даниэля на землю, лечь на него, тереться о него и делать с его телом все, что захочу, не отпускать.
