— Прости, что причинил тебе боль, Денни, но я люблю ее.
Каждый вздох вызывал адскую боль, но то, что я рассказал Денни о том, что так долго скрывал, немного облегчило страдания. Говорить правду так приятно. Может, я не переживу это, может, я уже потерял Киру, но на одно мгновение я любил и был любим. Я жил полной жизнью. Почувствовав умиротворение, я посмотрел на нее. Кира пораженно застыла со стекающими по щекам слезами. Красивая как никогда. Может, то, что мы сделали, и было неправильно, но мы любили всем сердцем, и никто не сможет отобрать это у нас. Ни Денни, не судьба, ни жизнь. Больше ничто не имеет значение, потому что я уже достиг вершины блаженства. Кто-то меня любил.
— И она тоже любит меня.
Мы навсегда останемся вместе в моих мечтах…
Я абстрагировался от Денни. Мне плевать, что он со мной сделает. Я хотел запомнить каждую черточку лица Киры, каждый оттенок ее потрясающих глаз. Если это мой последний миг на Земле, я хотел провести его, глядя на нее. Все хорошо, Денни. Делай, что должен… Я готов.
Взгляд Киры переметнулся к Денни, в глазах читался ужас. Я хотел сказать, что все хорошо, я спокоен, но она зашевелилась прежде, чем я смог собраться и сказать это. Я не понимал, что она делает.
— Нет! — закричала она и закрыла меня собой.
Я посмотрел на Денни как раз в тот момент, когда его ботинок коснулся виска Киры.
Нет! Это должен был быть я…
— Кира!
Рот будто был полон камней, перед глазами все плыло, но это было ничто в сравнении падающей рядом со мной обездвиженной Кирой.
Удар, который она приняла на себя, отбросил ее в сторону, волосы закрывали ее лицо. Я не знал, в порядке ли она. Адреналин прибавил мне сил, и я подполз к ней, чтобы быть поближе. Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо. Я боялся прикасаться к ней, боялся двигать ее. Какие там инструкции насчет черепно-мозговых травм? Не имею ни малейшего понятия.
К тому моменту, как я добрался до места, откуда мог видеть ее четче, Денни уже сидел возле нее на коленях.
— Кира? — шептал он, взяв ее за плечи.
— Не трогай, — пробормотал я. — Только хуже сделаешь.
Он посмотрел на меня, широко распахнув глаза.
— Она в порядке? Пожалуйста, скажи, что все будет хорошо. Господи, у нее кровь. Так много крови… Келлан, она в порядке? Я не..? Что я с ней сделал?
По тому, каким бледным он был и насколько отчаянным был его взгляд, я понял, что он сходит с ума от страха. Проигнорировав его, я сконцентрировался на Кире.
— Малышка? — прошептал я, убирая волосы с ее глаз, чтобы видеть ее. — Скажи, что ты в порядке. Пожалуйста.
Она не отвечала, и я видел, что Денни был прав насчет крови. Земля под Кирой окрасилась так, что была почти черной. Черт. Морщась от боли, я приблизился к ее губам, надеясь почувствовать ее дыхание. Она не умрет. Я не вынесу жизни в мире, где она мертва. Это должен был быть я. Зачем она это сделала?
Казалось, я прождал целую вечность, чтобы почувствовать хоть что-нибудь… И когда наконец почувствовал, я облегченно выдохнул.
— Она дышит, — сказал я Денни. — Дыхание слабое, но оно есть.
— Нужно позвать на помощь. Ей нужен доктор, ей нужно в больницу… Надо позвонить в скорую.
Он провел руками по волосам. Костяшки его пальцев кровоточили и частых ударов по моему лицу.
Я знал, что важна каждая секунду, но еще я знал, что из-за этого Денни серьезно влипнет… Особенно если Кира погибнет. Черт, пожалуйста, не дайте ей умереть.
— Уходи. Сейчас же, — сказал я ему.
Больше заботясь о том, чтобы остановить кровотечение, чем о возможном ущербе для головы Киры, я притянул ее к себе, укладывая голову на колени настолько аккуратно, насколько позволяла моя здоровая рука, и прижал край своей футболки к ране. Ткань мгновенно потемнела.
Глаза Денни стали еще шире, когда он посмотрел на меня.
— Нет. Я останусь с ней.
В его голосе слышалась ревность, но сейчас у нас не было на это времени. Сейчас нужно подумать о Кире.
Напуганный и раздраженный, я выплюнул:
— Ты же, блин, гений, разве нет? Твою тупую задницу упекут в тюрьму, если останешься. Ты, черт возьми, это понимаешь? Ты выбил из меня всю дурь, твоя девушка…
Я не закончил мысль, Денни меня перебил.
— Я не оставлю ее.
Глядя, как растет пятно крови на моей футболке, я закричал:
— Оставишь, черт тебя дери! Тебя скрутят и упрячут за решетку, твоей карьере придет конец! Ты этого, мать твою, хочешь? Думаешь, Кира бы этого хотела? — я сплюнул кровь, скопившуюся во рту, чтобы придать остроты своему аргументу. — Хватит со мной спорить и вали уже отсюда!
Денни, казалось, впервые заметил, что он хорошенько меня разукрасил. Он смотрел на меня, затем взглянул на свои руки.
— Господи… Что я наделал?
Я вздохнул. Нужно оставаться спокойным, если я хочу заставить его уйти.
— Ты ничего не сделал. Тебя вообще здесь не было. Ты меня понял? — я поднял бровь. Она болела. Черт, все болело.
Осторожно потянувшись к заднему карману здоровой рукой, я вытащил кошелек и бросил его Денни. Он, казалось, не понял, зачем я это сделал, поэтому пришлось объяснить, не забывая придерживать самодельный компресс Киры.
— Беги. Я скажу, что нас ограбили и все плохо кончилось. Скажу, что Кира пыталась меня защитить, и… и она… — я вздохнул и взмолился: — Денни, уходи, пока не поздно!
Не отрывая взгляда от Киры, Денни медленно встал.
— Помоги ей… Ты же останешься с ней?
Я кивнул, указав на дорогу.
— Да. Сейчас, пожалуйста, иди, пока никто не вышел на улицу.
Денни посмотрел на меня. Он был раздавлен. Хотел уйти, но еще больше хотел остаться и признаться во всем. К черту все. Я не позволю ему выбросить свою жизнь в мусорку только потому, что я довел его до ручки. Это моя вина, а не его.
— Кира хотела бы, чтобы ты ушел, — твердо сказал я. — Она не хотела бы, чтобы ты пострадал из-за этого. Не так, — мой голос смягчился: — Ты итак настрадался.
Денни снова посмотрел на Киру, лежащую у меня на коленях, и прошептал:
— Прости. Скажи ей, что мне очень жаль.
Еще один полный боли взгляд, и он побежал.
Чувствуя облегчение от того, что из-за этого он не окажется втянут в юридические передряги, я закрыл глаза. Затем собрался с силами и закричал:
— На помощь! Кто-нибудь!
Я продолжал кричать, пока несколько человек наконец не вышли во дворик посмотреть, что тут творится. Когда они заметили окровавленного меня и неподвижную Киру, то тут же зашевелились. С полдюжины мужчин и женщин побежали к нам, трое на ходу вытаскивали телефоны. Я едва не заплакал от облегчения. Они помогут Кире, они вылечат ее. Они должны.
— Что случилось? — первое, что они спросили, добравшись до меня.
Ложь сошла с языка легко и просто. Кто-то приложил к ее голове влажное полотенце, и я убрал испорченную футболку. Кто-то спросил, в порядке ли я. Я слышал свое бормотание о том, что у меня сломана рука, но внутри все онемело. Какой ужас. Что, если я и правда не выживу? Нет, я не… Нельзя… Нельзя, чтобы все закончилось так. Просто нельзя.
Когда приехала скорая, нас окружили парамедики. Они пытались забрать у меня Киру, но я упрямо держался за нее. Сейчас она жива. Если я отпущу ее… Кто знает, что может случиться?
Рядом со мной присел пожилой мужчина.
— Сэр, отпустите ее, чтобы мы могли ей помочь. Мы здесь, чтобы помочь ей.
Плохо соображая, я кивнул. Да, помогите ей.
— С ней все будет хорошо? — спросил я, хотя и догадывался, что они понятия не имеют.
Мужчина помоложе стал осматривать мои раны, пока Киру уносили.
— Она в хороших руках. Давайте посмотрим, как дела у вас.
Киру уложили на носилки, надели маску. Я видел, как маска запотела от ее дыхания. Слава богу, она еще жива. Ее погрузили в машину скорой, с громким хлопком закрылись двери. Я попытался встать.
— Подождите, я хочу поехать с ней. Я поеду с ней.
Однако меня осадили.
— Сидите смирно, сэр, вы тоже ранены. Мы положим вас на носилки, поедете в другой скорой. Прямо следом за ней, обещаю.
