Голубые глаза Люси расширились от ужаса, нижняя губа задрожала.
Гневно стиснув зубы, я влетела в детскую, отняла у брата книгу, а свободной рукой дала ему подзатыльник.
— Ты, урод, зачем отсебятину гонишь? — Я обожгла брата недовольным взглядом, и на его бледных щеках в кои-то веки появился румянец. — Люси шесть лет! Ей нужна сказка, а жуткие импровизации оставь для своих идиотов-приятелей! — рявкнула я.
— Это не сказка, Кез, а назидательная история. — В бледно-зеленых глазах Оскара горело убеждение. — Мораль в том, что нельзя брать конфеты у незнакомых. Чему она научит Люси, если умолчать о возможных последствиях?
Оскар потянулся за книгой, но я решительно отступила:
— Во-первых, учить Люси — не твоя забота, а в главных, Люси — первоклассница, значит, для нее «возможные последствия» не включают смерть и каннибализм. Обучением пусть занимается учительница, а тебе лучше заняться домашней работой, не то скажу маме, что ты опять пугал сестру.
Оскар насупился, но без разговоров вышел в коридор. Мама до сих пор злится на него за двойку по математике. Мой брат далеко не дурак — экзамены за второй и пятый классы сдал экстерном и стал самым юным старшеклассником в нашей школе за последние два года. Но каждое утро корпеть над домашней работой ему не улыбается. Пока не придумал, как исправить двойку на пятерку, не делая домашку, злить маму он не решался.
— Люси, милая, — заворковала я, села на краешек ее кровати и взяла с горы игрушек, наваленных у изголовья, розового медвежонка-девочку с блестящими белыми клыками, — вон Звездочка из-за тебя тоже спать не ложится!
— Это правда случилось? — Люси юркнула под одеяло, и я накрыла ее до груди.
— Что «правда случилось»?
— Ведьма правда укусила Гензеля и Гретель, а потом выпила их кровь?
— Конечно нет! — Я подняла уголок одеяла и уложила Звездочку рядом с хозяйкой. Бело-розовое плюшевое ухо медвежонка оказалось в плену мягких, вкусно пахнущих кудряшек Люси. — Гензель и Гретель из сказки, а Оскар все напутал. Нам мама по-другому рассказывала: Гретель убила ведьму, спасла брата, а потом оба жили долго и счастливо.
Только Люси на счастливый конец не купилась:
— Оскар говорит, раньше кормились именно так, а пить кровь из пластиковых пакетов и резать мясо ножом стали позднее.
— Ну, Оскар болтает ерунду. В следующий раз так ему и скажи.
— Значит, мы никогда не пили чужую кровь? — улыбнулась Люси. — Тогда зачем нам клыки?
«Черт тебя подери, Оскар! — с досадой подумала я. — Наговорил ребенку полуправду, а мне расхлебывать. Не объяснять же первокласснице, как в Средневековье использовали клыки!»
— Хорошо, про клыки сейчас расскажу, но два раза объяснять не буду, так что слушай внимательно!
Люси кивнула с самым серьезным видом и обняла Звездочку.
— Знаешь, что такое рудиментарные части тела?
Малышка покачала головой.
«Конечно, откуда, ей же всего шесть!»
— Рудиментарными называются части тела, которыми мы пользовались в давние времена. Но наши тела стали совершеннее, и теперь отдельные органы нам не нужны, как крылья птице, которая разучилась летать. Копчик, например, людям больше не нужен: хвостов-то у нас нет! С клыками — та же история.
— То есть раньше мы пили кровь? — Люси крепче прижала к себе Звездочку.
— Ну, давным-давно пили.
Люси снова сделала большие глаза и нахмурила бледный лобик:
— Люди ели детей?
— Нет! Кормиться от других людей, в том числе и от детей, не разрешалось, даже когда наши предки жили в пещерах. Мы ели животных, так же как и сейчас. Просто в ту пору холодильников не было, поэтому, чтобы мясо и кровь не портились, люди ели все сразу. Никаких ведьм, пьющих детскую кровь, точно не было! Это фантазии Оскара на тему сказки, которую рассказывала нам мама.
— А почему мама мне ее не рассказывает? — спросила Люси, и я чуть не застонала.
Умеет же сестренка задавать трудные вопросы! «Потому что с тех пор, как от нас ушел папа, она работает в двух местах и не то что сказки рассказывать — спать едва успевает!» — подумала я, но вслух, естественно, произнесла другое:
— Потому что сейчас мама очень занята. Хочешь, я сама расскажу тебе правильную сказку?
Люси немного повеселела и прижала Звездочку к груди.
— Будешь спать? — спросила я.
Люси кивнула, и я хорошенько подоткнула одеяло. Щелчок выключателя — и в детской воцарилась тьма, разбавленная тоненьким солнечным лучиком, который не мог причинить ей вред.
Я уже шагнула к порогу, когда Люси шепнула:
— Я люблю тебя, Кез!
— Я тоже люблю тебя, Люси!
Я оставила дверь приоткрытой и ушла в гостиную. Оскар сидел перед телевизором и опять, опять не делал домашку!
— Что это? — Я упала на диван рядом с Оскаром, который тотчас убрал ноги с замусоренного журнального столика.
— Группа «Сгусток», живое выступление.
На экране худющий тип орал на зрителей, едва размыкая губы, накрашенные помадой цвета запекшейся крови. Напудренное белой пудрой лицо контрастировало с гривой длинных черных как смоль волос.
— Рубен Бенч на гитаре играет как бог! Я тоже выкрашу волосы в черный цвет.
— Размечтался! — фыркнула я. — Мама ни за что не позволит!
Даже если позволит, новый цвет волос вряд поможет Оскару наладить отношения со сверстниками. С интеллектом выше среднего и ростом ниже среднего ораву приятелей не заведешь. Черные волосы чудес не творят.
— Позволит, если пятерку по математике принесу.
— Мечтай-мечтай…
Оскар пнул меня по лодыжке, но прежде, чем я смогла отомстить, дверь распахнулась. Я прищурилась, защищаясь от яркого солнца, и в прихожую влетела мама. У меня тотчас заслезились глаза, но крыльцо у нас крытое, поэтому прямые лучи в дом не попадают, и Люси, самой чувствительной из нас четверых, не грозит опасность, даже если она не ляжет спать до восьми утра.
Мама захлопнула дверь и отряхнула сапоги от снега.
— Простите, ребята, я снова поздно. — Развязав тесемки, мама опустила синий бархатный капюшон, сняла накидку и повесила на крючок слева от двери. — Люси уже легла?
— Да, но если хочешь пожелать доброго утра, думаю, она еще не спит.
— Спасибо, Кез!
Мама скинула сапоги, одернула блузку — в последнее время она поправилась, поэтому многие вещи сидят не так хорошо, как прежде, — бросила сумочку на приставной столик и ушла к Люси.
Через пару минут она вернулась и села на диван между мной и Оскаром.
— Мам, если я в этом семестре получу по математике пять, можно будет покрасить волосы в черный, как у Рубена Бенча? — Оскар показал на телеэкран: теперь Бенч пытался переорать собственную группу.
