Они жадно поцеловались, потом снова и снова.
После поцелуев голова закружилась, как от хорошего коньяка, и Северус быстрыми, рваными движениями начал раздеваться, шепча:
- Нет, нет, мы не должны сегодня… Это грех. Смотри, какая яркая Луна. Разве вам, ромеям, не слишком светло?
Он спрашивал, время от времени, всё чаще припадая, как больной горячкой к кувшину с водой, выпрошенному у родных и врача, того, злого врача, что запретил больному пить, к губам Квотриуса, красным, как кровь… Как море пролитой крови.
Невнятные шорохи и лепетания.
Звуки поцелуев, отрывистых, быстрых.
Долгий, очень долгий поцелуй и приглушённый стон.
Длительное молчание, прерванное звонким шёпотом:
- Северу-ус-с! Тебе не нравится то, что я делаю?
- Это… очень необычно. Я не знаю, как это выразить словами…
- А ты не говори, брат мой возлюбленный, просто чувствуй. Если тебе не понравится, тотчас я прекращу…
- Думаю, о-о! - мне уже нравится, да, Квотриус, теперь ещё один, последний… Так… Так, родной мой…
- Я нащупал, сейчас, сейчас, вот!
Громкий стон, напрасно приглушаемый, через сжатые зубы.
- Кричи, Северус! Отдайся страсти и наслаждению! Разве не хорошо тебе сейчас?
- О-о! Кво-о-три-и-у-у-с! - тихо, стеная.
- Северу-ус! Иди же теперь ко мне, возлюбленный. Вот я, весь пред тобою.
Молчание, потом звук какого-то движения.
- Северу-ус-с! Возьми же меня скорее… Овладей мною…
- Нельзя, Квотриус, нет, нет, не… Да!
Стон.
Движение.
- Се-э-ве-э!..
- Молчи, Квотриус! Или не кричи так… громко.
- Прости, о, прости, брат мой возлюбленный, что не по нраву тебе крик мой. Если повелеваешь, буду я молчать.
Движения становятся резче и быстрее.
И одновременно, полувздохами, сквозь зубы:
- Се-ве-э-р-у-у-с-с!
- Люб-лю-у-у!
Тяжёлые дыхания, запах пота и спермы.
- Evanesco!
- Как тогда, Северус, в первый раз. Помнишь?..
- Да-а…
Снова звуки поцелуев - звонких и горячих.
Страстные, уже не сдерживаемые, а громкие стоны.
Звук поцелуев, сопровождаемый шевелением тел, глуше.
Стон, громкий, полный вожделения.
- Квотриус, возлюбленный брат мой, теперь очередь твоя овладеть мною… Не отказывай мне, прошу, слышишь?..
- Нет, Северус, это я прошу тебя! Я же ничего этого не умею. Тебе не понравится, и ты меня проклянёшь!
- Я. Хочу. Этого. Квотриус. Я уверен в этом. И я ни в коем случае, слышишь? - никогда - не прокляну тебя!
- Тебе же будет больно. Очень… Я помню боль сию, весьма зла она. А разве мало боли мы сотворили мы, слава милостивым богам, лишь варварам, но не они нам.
- Я потерплю. Но, прошу, не отказывай мне, возлюбленный мой Квотриус!
- Тогда кричи громче - боль уйдёт вместе с криком.
- Не-э-т, я промолчу, вот увидишь.
Стой! Я видел тень за пологом шатра.
- Пускай их. Болтаются по лагерю всякие пьяные -видел же ты, сколько жгучей воды сегодня после ужина выпили сол… Да ты же проспал ужин, а проснулся только ночью, во средине её. А так ждал я просыпания твоего!
Слава богам, снял ты доспехи, иначе бы сейчас всё тело твоё болело, и не позволил бы ты мне даже коснуться твоей заветной впадинки на животе и не застонал бы так… коварно соблазнительно, что моё естество снова возжелало тебя.
- Я вновь прошу тебя, Квотриус… Но что там за тени?
- Не обращай внимания - солдаты пьяны и возбуждены женщинами, вот и бродят теперь в поисках таких же, как они, ища сотрапезников.
- Зачем им есть сейчас? Разве не набили они бездонные желудки свои баранами х`васынскх` до полного…
- Не есть, но пить и пить много, до упаду. Так заведено в ночь после удачного сражения с варварами - иметь их женщин и упиваться жгучею водою.
- Прости, Квотриус, звезда моя, но я не могу… так, когда ходят тут всякие. Мне не до любви больше.
- Почему ты вдруг стал называть меня звездой, возлюбленный мой брат?
- Твои глаза… После того, что произошло у источника, открытого мною из-под земли… Они блестят теперь не как прежде, а словно собрали в себя блеск звёзд всего неба в безлунной ночи… Они блестят ярко.
Но, прости, я всё же не могу здесь…
Звук поцелуя, долгого, жгучего.
- А так?
- О, Квотриус, какой же ты… ненасытный.
- Тебе не нравится, Северус, брат мой, светоч души моей?
Смех.
- В том-то и дело, что нравится. Очень. Но я не могу заниматься любовью, зная, что нас отделяет от этих… солдат всего лишь ткань шатра.
Это всё равно, что совокупляться при свидетелях, понимаешь?
- Северус, на время похода шатёр - наш дом, наша опочивальня, если хочешь, и никто не посмеет войти в не…
- Пошёл прочь, к Мордреду в пасть!
Я же говорил, что кто-нибудь сунется.
- Не говорил, но предостерегал. Сейчас, я надену тунику и выйду посмотреть, кто это за наглец таковой!
- Не… ходи, Квотриус, прошу. У меня дурное предчувствие, а такие предчувствия у меня обычно сбываются.
- Нет уж. Не дают нам любить друг друга даже спокойно! Просто слишком сильно волнуешься ты - это же первый поход твой.
- Не ходи, Квотриус! Stupefy!
Оранжевая вспышка в шатре. Но звука падающего тела нет.
- Ушёл! Ушёл, причём как-то сразу далеко, так, что луч не достиг его. Странно.
Посмотрю сам.
- Мерлин! О, боги! За что-о-о?..
Тело Квотриуса неподвижно лежит на земле, из колотой раны в спину от какого-то оружия, не гладиуса, не пуго, жутким тёмным фонтанчиком бьёт кровь.
- Solidus sanguae!
Универсальное кровоостанавливающее заклинание, изобретённое и опробованное не раз на себе и во время Войны на соратниках, Северусом Снейпом, срабатывает, как всегда, мгновенно и безотказно.
Квотриус лежит неподвижно.
- На его месте должен был быть я - кто-то подослал убийц от Малефиция. Он захотел отомстить, несмотря на «подарки».
- Квотриус! Звезда моя! Очнись! Приди в себя!
Опомнись - как же я без тебя!
Стон боли.
Северус затаскивает тело Квотриуса в шатёр - их «опочивальню», как говорил ещё несколько минут назад живой и невредимый возлюбленный.
- Брат!
___________________________
* А riddle (анг.) - загадка, головоломка.
Глава 27.
Тох`ым провёл весь тяжёлый рабочий день, начавшийся с утренних сумерек и закончившийся глубокой ночью, в приподнятом настроении, получив с утра пять пальцев и один раз загадочных, всплывших из глубин памяти «Энервэйт». Так он понял, что сможет бежать вместе с Х`аррэ, предварительно накачав его силой этим магическим словом.
Он был уверен, что они выживут, и потихоньку вся магия вернётся к ним, а ещё Тох`ым уже знал, что когда-то там, где он был чудовищем, мучающим и убивавшим свободных людей и, самое страшное, ребёнка! - он, всё же, знал намного больше волшебных слов и маханий палочкой, чем сейчас.
