— Да, — приостановился Сергей. — Давай достанем?
— На дерево, что ли, лезть? Из-за шарика? Да она ей другой купит, у входа в парк же продаются.
— Много ты понимаешь, ей этот нужен и сейчас… Подожди, я попробую, — Сергей прикинул расстояние для разбега и снял куртку. — Подержи.
— Нет, Серж, ты что? Мало тебе травм?
Но Залесский не слушал, он жестом показал женщине отойти от дерева, она поняла, отвела за руку девочку. А потом Макс смотрел во все глаза, как Сергей встал в позу, руки его привычно приняли хрестоматийное подготовительное положение: одна отведена в сторону другая перед собой, чуть откинулся назад торсом, нога приподнялась в заноске, разбег, один короткий шаг, второй, деми плие и… оттолкнувшись стопами, Сергей взлетел!
Ноги раскрылись в воздухе, подъемы вытянулись, насколько позволяли кроссовки, на секунду он завис, отрицая земное притяжение, женщина ахнула, девочка перестала плакать. Пальцы поднятой вверх руки ухватили бечевку, шарик благополучно отделился от ветки. Сергей мягко приземлился, коснувшись дорожки сначала носком, потом стопой.
— Ненормальный! — выдохнул восхищенный Макс, однажды он вот так же увидел прыжки Залесского в первый раз. Ничего не изменилось, легкость и полет. И кто-то еще говорит, что с танцами покончено? Нет, все только начинается.
— Ну вот, держи крепче, — Сергей протянул девочке конец бечевки, — надо сделать петельку и надеть на руку, тогда точно не улетит, — посоветовал он.
— Да, сейчас. Спасибо вам большое! — отозвалась женщина и перехватила вновь обретенный шар. — Вот видишь, Катя, а ты ревела! — укорила она девочку. — Скажи дяде спасибо.
— Спасибо!
— Пожалуйста, — улыбнулся Сергей, — рад был помочь.
***
— Нет, Макс, это дерьмовая идея!
— А мне нравится!
— Лучше Лебединое озеро! Белое адажио с Наташей Симаковой мы и на пятачке станцевать можем.
— Да заебали уже все с этим Леблядиным! Каждый год, летом, не вынимая, решительно все труппы, все, кому не лень, если могут набрать хотя бы две линии по четыре корды.
— Макс!
— Послушай, мы же договорились, ты обещал не спорить. Клиенты мои, ведь так? Что ты теряешь?
— Репутацию.
— Ах ты боже мой! Христова невеста! — молитвенно сложил ладони Макс. Сергей с хохотом закинул руки за голову, он лежал на шкуре, брошенной у камина.
Лазарев с Залесским не жили больше в гостинице, и квартиры, купленной на Яшкины деньги, тоже не было — ушла в дело, частично за аренду помещения под балетный класс, частично на автомобиль. А жилье Максим снимал — дом в пригороде. От Питера километров тридцать, но на машине, если без пробок, то полчаса до центра.
От того, что задумывал Макс, до воплощения мечты оказалось довольно далеко, а путь тернист и неровен. Чем только не приходилось пробавляться, но Лазарев не отступал, а удача по-прежнему оставалась на его стороне. Впрочем, хоть и полагаясь на неё, он старался действовать обдуманно, тщательно выверяя каждый шаг. Время рисков в мутной воде закончилось, наступило время расчетов.
Шел две тысячи шестой год, кризисы накатывали, но и откатывали. Давно канул в Лету Союз нерушимый, генсека в Кремле сменил Президент, а первого секретаря Ленинградского обкома КПСС в Смольном — губернатор. Менялась обстановка в стране, менялись сильные мира сего, неизменным оставался их досуг — любили балет и оттянуться. Закрытые пьянки стали называть модным словом "презентация". На презентациях устраивали концерты, для участия приглашали модных эстрадных певцов и балет. А собирались за фуршетами и те, кто, выйдя из тени, провозгласил себя новой русской элитой, вчерашние клиенты Макса. При этом, на удивление, три четверти новоявленных вельмож, оказывается, происходили из известных дворянских семей. Естественно, они хотели учить своих детей иностранным языкам, музыке и танцам. Особенно дочерей, чтобы как в Институте благородных девиц. Слово “балет” и вид пачки и атласных касков приводил их в трепет. Грех было не использовать эти склонности.
Макс продал квартиру, купил машину, арендовал помещение недалеко от Мариинского театра и Консерватории — во Дворце Культуры Связи на Большой Морской, и устроил там репетиционный зал. Оборудовал его зеркалами, станками и матами, были и душевые, и раздевалки. В субаренду зал сдавал клубу экстрасенсов, сам же использовал для подготовки выступлений для презентаций.
Лазарев легко находил заказы, помогало то, что он был вхож что к бывшим “браткам”, которые пробились в депутаты государственной думы и на другие высокие места, что в закрытый кастовый мир геев. Причем не "косил" под них, как многие натуралы в надежде найти поддержку успешных и влиятельных. Он оставался тем, кем был. Не афишировал и не скрывал — за это уважали, а “балетную антрепризу Максима Лазарева”, как называли команду Макса, часто приглашали на мероприятия. Знали, что в программе обязательно будет "светловолосый принц" — Сергей Залесский.
Шансы Лазарева получить перо под ребра значительно сократились, он оставил и прибыльных "одноруких бандитов", и стремный видеозал, и сосредоточился на прокате балетных артистов. Устраивал и поездки, но в основном работали в Питере. Чаще — в особняках или на небольших сценах. Случалось и на природе, но это летом.
Платил по-честному, с заказчиков сдирал три шкуры, а братьев-артистов не обижал. Потому и расписывались у него в пустых ведомостях, знали, что получат сполна все оговоренное и даже сверх того.
— Зря не хочешь Лебединое, возьмут охотно, проверено же, Макс! Другие танцуют.
— Вот именно! В зубах навязло, — не уступал Лазарев, — а еще мне тебя показать надо в лучшем свете, в другом. Там люди будут полезные.
— В каком еще другом свете? Тогда что, если не Лебединое?
— Аполлон Мусагет.
— Что? Стравинский?! Баланчин?! — Сергей перекатился на живот и приподнялся на локтях. — И кто нам это поставит?
— Ты! По записям. Смотри, что у нас есть, — Максим потянулся за кейсом, вытащил ноутбук, — мне из Германии прислали. Целый фильм.
— Невозможно без хореографа! Даже смотреть не буду, — отмахнулся Сергей. — Не хочешь Лебединое, давай Диану и Актеона. Там прыжки.
— Будешь! — пропустил мимо ушей про прыжки Макс. — Я уже согласился, а там такие люди, что отказаться нельзя. Мероприятие "Триада" обеспечивает, гости высокие, сама матушка губернаторша со товарищи пожалует. И срока у нас за всё про всё две недели. Потому хватит разлеживаться, вот тебе запись — смотри.
— А партнерши?
— Найду.
И нашел. И трех партнерш из Малого театра, и музыку для репетиций, и оператора, чтобы запись подрезать, в сокращении номер шел всего семь минут вместо тридцати.
Сергей выглядел несомненным, классическим Аполлоном. Исполненная собственной значимости публика пускала слюни на его торс и зад и взахлеб обсуждала нео-балет. По сути, Лазарев предложил им тот же стриптиз, костюмы были более чем минималистичны, а хореография Баланчина шокировала, как и музыка Стравинского. Но если даже кому-то из гостей не понравилось, они продолжали нахваливать, кто бы решился брякнуть: "А король-то голый!"
И не король, а принц, и не голый, а в трико. И красив, как бог, потрогать бы…
Приглашать стали чаще, платить больше, Сергей втянулся. За "Аполлоном" Баланчина последовала "Юноша и смерть" Ролана Пети, потом "Болеро" Бежара. Все это сокращалось и адаптировалось для малых сцен, и однажды Максим заявил:
— Будем ставить спектакль…
Сергей уже не возражал. Горячность Макса завела и его. Свой спектакль! Он мечтал об этом.
Но никто не обещал, что будет просто, с Лазаревым — нет! О сути скандального проекта Максим толком и не сказал, лишь потом выяснилось, что их будущий балет сильно смахивает на эротический фильм, из тех, что были запрещены и доступны лишь в подпольных залах или на квартирах. Уж Лазареву ли было не знать о тяге старой и новой элиты к таким развлечениям.
