— Мистер Морган, несмотря на наше с вами не столь радужное общение, я благодарен вам за спасение мальчишки. Лесли — хороший ребенок. Не ясно лишь, какого черта он оказался в руках этого ублюдка.
— Возможно, мне повезло. Он обжил пещеру милях в двадцати от города на восток, выше к горам от основной дороги. Я заметил сломанные ветки и пошел по следу. Нашел капканы, а оттуда уже увидел пещеру, прикрытую ветками. Лесли заметил Хэммиша у воды, как я понял. Не знаю, что он собирался делать с ребенком, но парнишке крупно повезло.
Потянувшись к деньгам, мужчина убрал их в карман, не пересчитывая.
— У вас в округе много волков. Они голодные и злые, весной у них появляется потомство и нужно кормить молодняк. Зря ребенка посылают одного через лес.
— Да уж, мальчишке повезло. Хэммиш уже похищал людей, и все что от них оставалось — кости и тряпье. Миссис Бун вряд ли бы перенесла потерю сына после мужа. Теперь он точно будет под ее орлиным присмотром. А что касается волков…
Качнув головой, Джеймс пожал плечами.
— Мы справляемся. Каждый год ставим капканы, время от времени ведем отстрел.
Шериф понимал, что ему еще предстоит заняться телом Нильса и переправить его в соседний город. Насолил Хэммиш не только в Кейптауне.
— Мистер Морган, вы решили задержаться в нашем городе?
Внезапный вопрос вновь воскресил напряжение в воздухе, и Фостер продолжил, прерывая возможный ответ:
— Вас никто не гонит. Кейптауну не помешают умелые руки.
— А утром все выглядело иначе, шериф, — Артур откровенно усмехнулся, потерев щетинистый подбородок.
— Вы не внушаете доверия, мистер Морган.
Улыбнувшись, Джеймс не стал скрывать легкого проскочившего веселья в глазах. Которое, впрочем, так же быстро исчезло.
— К тому же до сих пор неясно, что у вас на уме.
— Что ж… — Артур огляделся по сторонам и слегка пожал плечами, возвращая взгляд к Фостеру. — Время поможет выяснить это. Хорошего вечера, шериф.
========== Chapter 4. Do you talk to the animals? Do you hold their lives from a string? ==========
Эрл всегда старался подниматься с утра как можно раньше. Не умываясь, не завтракая и не поднимая никого из членов семьи, он выбирался из дома и шел в конюшню и к загону с лошадьми, чтобы поздороваться и узнать как их дела. Молодой человек очень ждал, когда ночи станут теплее, и он сможет перебраться спать на второй этаж конюшни, чтобы быть еще ближе и болтать по ночам.
Прохладный воздух забирался под посеревшую рубашку, заставляя Эрла ежиться, пока он быстро пересекал загон, видя только трех из восьми лошадей на краю. Они были взволнованы и сторонились чего-то. Шаг парня ускорялся, а затем сорвался в бег.
Лямка джинсового комбинезона спадала, но Эрл не поправлял ее. Он, прихрамывая, бежал к сломанной части загона. А когда добежал, то увидел вдалеке за ним темное пятно и стаю кружащих птиц. Сознание начала бить паника, тело потряхивало от не оформившегося страха.
Эрлу очень хотелось закрыть глаза, зажать уши руками и отвернуться. Птицы кричали и били крыльями для него слишком громко. Эти птицы были плохими. Очень плохими. И не предвещали ничего хорошего. Может быть, стоило позвать сестру и ее мужа? Они прогнали бы птиц и посмотрели, что стало объектом их внимания. А он вернулся бы к лошадям, спросил у них, что произошло и где остальные… Остальные. Где они? Убежали? Почему они сломали забор и убежали? Ведь Эрл их очень любил и ухаживал за ними. Он чистил их, кормил, менял сено и постоянно убирался в стойле. Угощал яблоками. Почему они убежали?
Отвернувшись и закрыв руками уши, Эрл шумно вдохнул и выдохнул. Мать велела ему успокаиваться счетом до трех в такие моменты, держать себя в руках. Выдохнуть и собраться. На раз-два-три.
Раз-два-три.
Раз-два-три.
Зажмурившись, молодой человек заставил себя повернуться и слепо переступил через дыру в заборе. Идя по полю, медленно и через силу, Эрл прижал ладони к груди, чтобы удержать быстро бьющееся сердце. Казалось, что оно возьмет и пробьет ему грудную клетку, а так был шанс поймать его и не испачкать на земле.
Птицы пикировали вниз и присаживались, скрывая лежащий черный комок своими крыльями. Они вскрикивали и клевали, бились, отгоняя друг друга. Эрлу было очень страшно приближаться к ним, но он чувствовал, что должен это сделать.
Подняв кусок какой-то ветки, молодой человек неуклюже кинул ее в стаю птиц, заставив их вспорхнуть.
Нижняя губа Эрла затряслась, и он резко отвернулся, закрывая глаза руками.
— Р-р-р…ру… Р-рут!
Выговорить имя сестры, как и любое другое имя и слово, ему было трудно с первого раза. Язык не слушался, сбрасывая звук, а горло слабело.
— Р-р-руууут! — прозвучало чуть громче, но все равно сорвалось под конец от подступившего рыдания.
— РУУУУУУУТ!
***
Угол стола шерифа беспрестанно качался, стул перед ним поскрипывал. Эрла уже немного подташнивало от этого, но он не мог заставить себя остановиться. Придерживая спадающую с плеча лямку джинсового комбинезона, он смотрел в одну точку — на самый край стола — и боролся с желанием снова разрыдаться.
— М-мистер Фостер, я… — он выдохнул, но это не помогало. Губы сами растягивались, лицо кривилось. И он не выдержал, чувствуя, как по щекам снова покатились слезы, — Я… Ааааа…
Молодой человек зарыдал и согнулся пополам, пряча лицо в сгибе локтя.
Так длилось уже десять минут. Эрл Хемпс пытался рассказать шерифу о том, что произошло, но картинка так четко вставала перед глазами и так пугала парня, что он не мог сказать ничего членораздельного.
— Т-там… — судорожный выдох, — Там… Я…
Он выпрямился и шумно задышал, а затем закусил губы и замотал головой, подавляя новый всхлип.
— Я в-вышел, а… Т-там.
Дернувшись от резкого хлопка ладони помощника шерифа Данко по столу, Эрл отвернулся от двоих мужчин еще сильнее.
— Черт побери, Эрл! Скажи уже, что произошло?! Или я сейчас пойду за твоей сестрой, чтобы она объясняла все за тебя! Как обычно.
— С-собака н-на-аша л-лежит. К-кровь… И… и… — выдавив из себя отрывистые слова, парень сильнее закачался на стуле, вытирая нос тыльной стороной ладони.
Не отняв ее от лица, он снова всхлипнул и запищал в тихом плаче, вцепившись в руку зубами.
Боль от укуса кольнула и заставила померкнуть в голове образ их загрызенной сторожевой собаки.
— Н-не с-с-спит. Со-о-ов-всем. Д-дерев-вяшка вы…в-вы…в-в-выбит-та. И п-пяти н-нет. Я… Я.
— Что пяти? Кто не спит? Твою ж мать…!
— Данко, черт тебя подери!
Повысив голос на своего помощника, Джеймс тут же пожалел об этом. Парень перед ними сжался и вновь зарыдал. Фостер понимал, что сделал лишь хуже. Конечно, его терпение было не безграничным и за десять минут блеяния хотелось либо надавить и вытянуть всю историю либо выставить вон. Как он обычно поступал с пьяницей Мерфи или вечно жалующимся беззубым Майлзом.
Но с Эрлом Хемпсом так было нельзя.
«Бедный мальчик», — говорила каждая бабка города Кейптаун.
«Полоумный идиот, лучше бы сдох и не мучился», — сплевывали мужчины.
«Тяжелая ноша для семьи», — сплетничали женщин.
Джеймс склонялся к жалости и желанию защитить этого парня.
— Джеймс, пока до него дойдет, что надо говорить…
— Данко, прекрати…
— Что прекрати?! Что?! Слушать этого идиота?! Смотреть на его сопли и слюни?! А? Эй, Хемпс, я с тобой разговариваю, оторви морду от руки и скажи уже внятно хоть что…!
— Данко, блять, прекрати орать!
Резко встав, Фостер уставился на своего помощника. Данко под пристальным взглядом через несколько мгновений поднял ладони в откровенном жесте «Делай, что хочешь!», отошел назад и оперся о стену. На его лице отразилась гримаса отвращения к рыдающему парню. Скрестив руки и поджав губы, он едва сдерживал кривую ухмылку.
Джеймс оскалился в ответ. Он не разделял агрессии помощника в адрес молодого Хемпса, хоть нервы уже и пошаливали. Возможно, всему виной было врожденное стремление Фостера к правопорядку.
