Ещё одно мгновение — и я почувствовала тёплые ладони на моей талии, а с ними опьяняющий вкус прохладных губ и лёгкое касание языка. Желанный поцелуй — сладкий, как патока, смешанный с дождём и приправленный лёгким привкусом вина.
Глава 15
Глава 15
О, сколько страсти, сколько алчности было в том поцелуе!
Иоран не целовал — со всем нетерпением пил жизнь огромными глотками. Прижимал к себе крепче, настойчивее сминал ткань моего платья и высасывал душу, как сам дьявол.
И я подалась навстречу, встала на цыпочки, — какой же эльф был высокий! — обвила шею руками, зарылась в волосы и с тем же яростным пылом отвечала на его поцелуй.
Бесстыдное греховное вожделение. Головокружительная опьяняющая сладость. Фигурный хаотичный контрданс.
В душе танцевало победное ликование, а вместе с ним росла и паника.
Опасное увлечение!
Я уже слышу в голове истошный вопль пошатнувшегося спокойствия, мольбы о помощи страдающего рассудка.
Сладость и горечь, триумф и поражение, страх и решимость внутри меня выплясывали задорную джигу, менялись парами и снова сплетались вместе. Кружились, летели, звенели и падали.
Дьявольскому танцу вторил дождь — усиливался, застилал глаза, отрезвлял дурман терпкого вина. Но я, мокрая насквозь, не чувствовала холода — внутри меня неистовало пламя.
Взрывы грома заглушили шум ливня. Небо ударило в свой огромный набат и заставило нас одновременно вздрогнуть.
Иоран оборвал поцелуй, обнял меня и, прерывисто дыша, шепнул на ухо:
— Пойдём скорее домой. Вымокли. Хватит. Ты же человек! Заболеть можешь. Пойдём!
Дроу потянул меня к спуску в подземелье и я последовала за ним. Я понимала, эльф был прав — задерживаться более не стоило.
Однако к поместью мы шли катастрофически медленно, то и дело снова возобновляя поцелуй. Иоран прижимал меня спиной к шершавой стене подземных коридоров, я упиралась лопатками в острые грани тхаэльских строений и издавала тихий стон. Его руки блуждали по спине, гладили плечи, шею, лицо, сплетались с волосами, а затем снова устремлялись вниз, задирали платье, чтобы огладить оголившееся бедро.
Тело ныло от предвкушения, внизу живота требовательно пульсировало. Я чувствовала возбуждение эльфа и горела от собственного желания, но в молчаливом сговоре мы медлили, оттягивали момент.
Что будет, когда мы вернёмся в поместье? В нашу спальню. Утопим друг друга ещё сильнее, поддавшись соблазну, или начнём борьбу с этой чудовищной неуёмной тягой друг к другу, в которой всё равно проиграем?
Нет, я не хочу противостоять его огню, когда сама — такой же огонь. Хочу забыться, утонуть, отдаться без остатка и гнать мысль о сожалении, что потом неизбежно сомкнётся на нашем горле холодной костлявой рукой.
До покоев мы не дошли.
У поместья нас уже ждали — высокая эльфийка с уродливым шрамом на щеке, она же королевский дознаватель, а вместе с ней стража и жреческий конвой.
— Арестовать, — услышала я приказ эльфийки и меня тут же скрутили воздушной магией, — Этого забирайте, — продолжая раздавать указы, дознаватель махнула конвоирам, — Трогать не вздумайте. С ним тоже скоро побеседуют.
Сладкая головокружительная нега тут же разбилась, разлетелась мелкими осколками и впилась под кожу пронзительной досадой. Как будто спящего окатили ледяной водой и жестоко выдернули из сказочного сна.
Я непонимающе мотала головой, беспомощно пищала и невнятно блеяла — пыталась прояснить причину ареста, но тщетно.
За поцелуй с эльфом, которого мне с самого начала навязали в любовники, под стражу не берут. Но и закон нарушить за эти пару часов я не успела.
— Объясните! Что произошло? В чём меня обвиняют⁈ — я кричала до хрипоты.
Дознаватель никак не реагировала на мои вопросы, а стража, грубо схватив меня под руки, тут же потащила, как я предполагаю, в Дом Правосудия.
Иорана же повели обратно в храм. Он пытался сопротивляться, так же как и я, исступленно мотал головой, рычал, что-то выкрикивал, вырывался, но толку не было — что можно сделать против вооружённого конвоя?
* * *
Здание Дома Правосудия, строение неказистое, уходило глубоко под землю. Ближе к поверхности располагались чиновничьи кабинеты, а глубоко вниз бесконечно тянулись тюремные камеры.
Моим пристанищем, — я надеюсь временным, — стала одна из сырых холодных тюрем. Тяжёлая железная решётка отрезала меня от мира, а внутри помещения нестерпимо дышало холодом. Руки мне сковали магическими кандалами, ноги — самыми обычными, железными.
В мокром платье, прилипшем к телу, и в хлюпающей от влаги обуви меня зверски колотило. Обогреть саму себя даже самым скудным огоньком я не могла — колдовские цепи блокировали магию.
Опять грёбаный холод! Как же я его ненавижу!
Ещё больше злило бессилие и непонимание. За что? Почему? Когда теперь обо мне вспомнят?
Сообщили ли Вейдайри? Или будут ждать до времени пробуждения и не потревожат новобрачную до той поры? А может и вовсе не скажут? Сгноят в тюрьме и дело с концом?
Принцесса если и не отпустит, так хотя бы лично осведомится о причине моего ареста.
— Располагайся, — хмыкнула дознаватель, — Отдохни пока можешь. Скоро тебя ждёт увлекательная беседа с палачом.
По спине пробежал холодок. Палач «беседует» только в пыточной под чутким руководством дознавателя.
— Скажите мне хотя бы, — взмолилась я, — В чём меня обвиняют?
Но эльфийка ничего не ответила. Смерив меня, человечку, презрительным взглядом, она развернулась и молча покинула камеру. Решётка за её спиной медленно подалась, скрежетнула и насмешливо закрылась с пронзительным скрипом.
Глава 16
Глава 16
Много долгих бесед наедине с собой мне надлежало вести прежде чем молчаливый стражник отправил на знакомство с чудесами местной пыточной инженерии. Я примерно представляла как выглядела гаррота, пыточный крест, железное кресло, колодки и прочие издевательские штуковины, но какие инструменты дознания использовали дроу — как-то не имела счастья лицезреть.
Меня привели в мрачное сырое помещение, где, на удивление, не имелось никаких хитрых приспособлений, кроме, разве что, железных кандалов. Стражник грубо толкнул меня, так что я неуклюже распласталась на щербатом каменном полу, а затем молча закрыл за собой дверь.
В углу, сидя за деревянным столом, как ни в чём не бывало трапезничал здоровенный бугай.
Эльф?
Нет, кто-то другой. Огромный мордоворот, на три головы здоровее самого высокого эльфа в Тхаэле, да ещё и с уродливым перекошенным лицом.
Увидев меня, бугай обернулся, принюхался, недовольно рыкнул и угрожающе оскалился.
О, простите! Не хотела помешать трапезе. С огромной радостью готова покинуть вашу обитель и не возвращаться больше никогда.
Внешне я пыталась держаться. Храбрилась. Но зубы всё равно предательски стучали, поджилки тряслись и ком в груди давил, щемил, мешал сделать вдох.
Мне было страшно. Очень.
Здоровяк никак не реагировал на моё появление — отвернулся и продолжил дальше с аппетитом рвать зубами мясо с бедренной кости крупного животного.
Слаб умом?
Очевидно, он ждал приказа. Пальцем не пошевелит, пока не велят. Значит моё спокойствие в этой жуткой камере продлится до тех пор, пока не придёт дознаватель. А раз я уже здесь, ждать допроса осталось недолго.
Я сглотнула вязкую слюну.
Моего воображения не хватало, чтобы представить, какие ужасы ждут меня впереди. От одного вида палача, — а я уверена, этот огромный бугай и есть палач, — меня жутко трясло и мутило.
Отворился засов.
Скрежетнула дверь.
Паника окатила волной и удушливый ком сильнее сомкнул свои тиски.
— Присаживайся, — приказал стальной голос королевской дознавательницы.
Единственный стул в этой жуткой комнате — железный. Прямо возле двух пар характерных оков сверху и снизу.
Очень любезно со стороны дроуши. А можно я постою?
