Он делает все невозможное, лишь бы избежать хоть каких-то, даже случайных пересечений с твоим призраком и оставленными тобою в интернете или реале следами… Я тоже это делаю. Потому что это я в любом случае сорвусь не в самый подходящий для этого момент и тогда попробуй всем докажи, что ты не верблюд.
Парадоксальная задачка стоимостью в миллион долларов? Нет, намного дороже.
Интернет прекрасно жрет время и в нем можно отвлекаться на что угодно и сколько угодно, но всегда есть вероятность, что я не устою перед соблазном и сделаю какую-нибудь незапланированную глупость. Поэтому приходится держать себя в руках по максимальному. Даже как можно реже лезть в виртуальную почту или перебирать накопившиеся там завалы с особой тщательностью. Письма-рассылки с сайтов, где я реганился, не помню уже зачем, письма-спамы или письма-реклама оттуда же — все, не открываясь, улетало в корзину. Те, что по работе, откладывались сразу "до лучших времен". Читать я их все равно не собирался. Что в итого и выходило. Моя почта оказалась впечатляющим мусоросборником для виртуального дерьма, в котором не было ничего ни ценного, ни полезного, с какой стороны не посмотришь. Зато немного убила на себя время. Хотя и был один момент, когда я невольно подвис на одном письме, непонятно, за каким лешим, попавшим в мою общую почту. То ли рекламка с иностранного сайта, то ли что-то в этом роде, но отправитель мне был незнаком, а тема письма так и вовсе выглядела сверхабсурдной: "Велсоме то Отаго — а литтле Рарадисе оф Нев Зеаланд." Я что, когда-то лазал по новозеландским сайтам и успел там оставить свои виртуальные данные? Если такое и было, то точно где-то сто лет тому назад, но никак ни в этой жизни.
Проверять содержимое даже иностранного, пусть и рекламного письма, я, естественно не стал. И не потому, что боялся словить импортного вируса. Чем-то оно мне не понравилось. Хотя бы тем, что я завис на нем дольше, чем над другими перед тем, как окончательно снести из цифровой памяти интернет сервера. Корзину я так же очистил без какого-либо сожаления о невозвратной потери находящегося в ней мусора. То же самое сделал и со всем содержимым виртуального диска своего почтового ящика и с файловым хранилищем в ОнеДриве, куда скидывал по привычке всевозможный хлам не пойми какого содержания (и на кой, кстати, тоже).
В общем, мне было чем заняться во все эти дни, не вызывая при этом никаких подозрений у всех домочадцев Одонатум-а, заодно отвлекаясь от психологического прессинга и потихоньку готовясь ко дню Икс. Надо сказать, за компьютером делать это было куда проще. Трудности наступали по вечерам, где-то уже после ужина, когда нужно было ложиться спать под бдительным присмотром приставленной ко мне "сиделки" и только после приема необходимых лекарств. Если в первые дни я и глотал их с прилежным послушанием, намеренно открывая рот перед чуть смущенной Анастасией Павловной, чтобы она видела, что я действительно проглотил все таблетки, то только не в последние дни. Степень доверия к моему покорному поведению к тому времени уже была достигнута желаемого уровня. Не прошло и трех лет (вернее, трех дней), как меня больше не просили открывать рот, после чего я и вовсе перестал глотать прописанное мне "снотворное".
Засыпать стало, конечно, намного сложнее, но я особо над этим не парился. Мне нужен был мой прежний ясный ум и трезвое осмысление всего происходящего, как настоящего, так и грядущего. Пусть нервное напряжение из-за этого и начало возвращаться с учащенной аритмией и легкими приступами асфиксии пугающими, а порою и оглушающими стрессовыми приливами, но, во всяком случае, они заставляли чувствовать меня более живым, чем до этого. К тому же, у меня появилась новая привычка отвлекаться от этих припадков весьма действенным способом — так называемым подсчетом "овец".
Правда, "овца" была в моем воображении только одна, а находящихся на ней нужных точек — ровно пять. И на этих точках я концентрировал все свое внимание, наводя на каждую указательным пальцем и поочередно переводя им то с одной, то с другой в строгой для этого последовательности. Траектория получалась, естественно, не идеально ровной, но для моего внутреннего планировщика она была именно такой, какой и требовалась. Главная задача в этом зацикленном повторении по одному и тому же "кругу" как раз в том и заключалась. Нужно было довести все свои движения до безупречного автоматизма именно на мышечной памяти, причем только в правильной последовательности и без возможных сбоев в ближайшем будущем. Мое тело должно было привыкнуть к данному физическому упражнению, как обычно привыкает к правильному положению при спуске на сноуборде или во время бешеной езды на мотоцикле. Чуть не туда наклонишься или дернешь рукой не в ту сторону и, считай, все остальное попросту спускаешь насмарку — коту под хвост.
Ошибок быть не должно. Никаких. Надо будет, сделаю это и с закрытыми глазами. Не удивлюсь, если так оно, в сущности, и выйдет. В любом случае, адреналином по глазным нервам ударить должно весьма неслабо, что и приведет к их частичной слепоте. Для этого рука и обязана будет запомнить каждую точку. КАЖДУЮ…
А вот с шестой… С шестой будет, надеюсь, попроще. С ней так зациклено тренироваться явно не имеет смысла. Но это не значило, что о ней не нужно было помнить или не прописывать заранее в своей рефлекторной памяти…
* * *
Точно не берусь утверждать, но кажется, это случилось лет пятнадцать назад. Да. Я вроде еще учился в средних классах и где-то в то же время начал тайком лазать в отцовский кабинет, выбирая те дни, когда никого из родителей не было дома. Тем более что с прислугой я и раньше особо не парился. Бдительную слежку за мной тогда никто не устанавливал, а прошмыгнуть в нужную комнату, чтобы никто этого не заметил для знающего Одонатум как свои пять пальцев пацана вообще не стоило никаких существенных усилий.
Вы даже не представляете, что такое для подростка дорваться до личного кабинета такого человека, как Глеб Стрельников. Все равно, что тайком вскрыть запертую от простых смертных сокровищницу, а то и целый ковчег с божьим заветом. Отец в те годы держал именно там небольшую часть своей экзотической коллекции в нескольких стеклянных шкафах и это, не считая вместительных книжных стеллажей с впечатляющей библиотекой и внушительной музыкальной стереосистемой. Помню, как удивлялся его необъяснимому для меня тогда пристрастию держать собранную им (страшно подумать за сколько лет) фонотеку не на компакт-дисках, а на виниловых пластинках. Но именно сам вид пластинок и ультрасовременного под него проигрывателя вызывал во мне почему-то едва не священный трепет.
Когда берешь в руки что-то очень для тебя старое и при этом знаешь, что оно в идеальном рабочем состоянии, чувством, будто ты прикасаешься к некому таинству из очень далекого прошлого пробирает в тот момент очень даже неслабым. Воображение включается на полную катушку, ну а твои "противозаконные" действия усиливают его до максимальных пределов, подбрасывая в голову только исключительные фантазии со специфическим осязанием невероятных ощущений. Психотропный&галлюциногенный наркотик в чистом виде, разве что вырабатывается твоим собственным организмом. Особенно, когда выбираешь нужную пластинку, запускаешь виниловый проигрыватель, заранее переключив звук с колонок на наушники и… погружаешься в невообразимое звучание чуждой тебе музыки из далеких 60-ых, 70-ых и даже 80-ых. "Ринк Флоуд", "Смокие", Джо Кокер, "Доорс", "Лед Зеррелин", "Деер Руррле", "Роллинг Стонес", "Вхо", легендарные "Куеен" (список можно продолжать до бесконечности) на одной полке, а на другой — Владимир Высоцкий, "Воскресенье", трио "Меридиан", "Машина времени", "Аквариум", рок-оперы Алексея Рыбникова "Юнона и Авось", "Звезда и Смерть Хоакина Мурьетты"…
