— Ну что, ты готов? — спросил Эван однажды в пятницу вечером, пристально глядя на меня в поисках признаков срыва. Но в последнее время со мной такого не случалось, так что у него на это ушло не больше пары секунд.
— Всегда готов, — ответил я. Оглянувшись, я посмотрел на Дженни и снова на Эвана. — А ты готов признать поражение? Уж больно ты упрямишься.
Эван нахмурил брови.
— О чем ты вообще говоришь? — он заметил, куда я смотрю, и закатил глаза. — Хватит прикидываться свахой, Келл. Ты в этом ни черта не смыслишь.
Усмехнувшись, он похлопал меня по плечу и запрыгнул на сцену под гул аплодисментов.
Я покачал головой. Эван флиртовал с Дженни так, будто у них медовый месяц, и Дженни отвечала ему взаимностью, но ни один из них не осмеливался начать отношения. И это сбивает с толку, наверное, скоро придется устраивать интервенцию.
Я собирался взойти на сцену вслед за Эваном, но вдруг заметил в толпе Анну, которая активно махала мне рукой. Я взглянул на Гриффина, думаю, эти знаки предназначены ему, но, снова посмотрев на Анну, понял, что именно меня она просит подождать ее. Нахмурившись, я задержался у столика и ждал, пока Анна пробьется сквозь толпу. За ней продвигалась группка девушек, который тут же заняли места в первом ряду.
— Что случилось? — спросил я, думая лишь том, как бы мне хотелось, чтобы Анна была голубоглазой блондинкой и не была так похожа на Киру.
— Ты сегодня будешь… петь ту песню? — она прикусила губу, будто сомневаясь в чем-то.
Ей не пришлось уточнять, о какой песне речь. Я точно знал. что она имеет в виду.
— Да, она в середине сета, как обычно, — кивнув, ответил я.
— Отлично, — коротко улыбнулась Анна.
— В смысле? — сказал я, сощурившись.
От лишь отмахнулась.
— Одна моя подруга хотела ее послушать.
И прежде, чем я успел ответить, Анна начала прокладывать путь обратно к своим друзьям. Ладно, это было как-то странно.
Забыв об Анне, я взобрался на сцену и поприветствовал фанатов. От их ответных криков у меня зазвенело в ушах. Я улыбнулся, думая, что хоть что-то в моей жизни осталось прежним. Люди, которые приходили послушать нас, были все такими же шумными, страстные и преданными, и я ценил каждого из них.
Эван заиграл вступление первой песни сета, и концерт начался. Фанаты танцевали, над нами мелькал свет, гремела музыка. Я расслабился и позволил себе ненадолго забыть о боли. Когда подошла очередь песни Киры, моя легкость частично исчезла. Начало всегда давалось мне сложнее всего. Готовясь к исполнению этой песни, я должен был дать разрушиться тем стенам, которые я выстроил вокруг себя, чтобы все эмоции были искренними. Это изматывало, но облегчение, которое испытываешь после, стоит того. Будто берешь губку и стираешь все капельки воды до последней. После этой песни я чувствовал себя обновленным. Я чувствовал, что могу пережить еще один день.
Незадолго до песни Киры я заметил, что Анны в зале нет. Наверное, ее подруга устала ждать. Странно.
Когда песня закончилась, около бара началась какая-то шумиха, но я сосредоточился на фанатах, стоявших передо мной. Песня Киры была следующей, так что мне нужно было забыть обо всем и постараться спеть ее идеально. Мне нравилось думать, что каждый раз, как я пою ее, Кира каким-то образом слышит это, и мне хотелось, чтобы в моем исполнении не было изъянов.
Песня началась, и я прикрыл глаза. мое тело буквально впитывало каждое слово, и я позволил своей защите пасть. Вот он я. Такой как есть, предстал перед всем миром. Я чувствовал себя обнаженным и одновременно свободным. Больше нет никаких секретов, лжи, вины. Только я, печальная музыка и слова о глубокой преданности той, которую я никогда не смогу по-настоящему отпустить.
Я пел о своей любви и потере, о том, как нуждаюсь в Кире и стыжусь этого. О, как я пытаюсь попрощаться с ней и как каждый день чувствую ее рядом с собой. Когда подошел черед длинной инструментальной части песни, я покачивался в ритм музыке, представляя, что Кира наблюдает за мной и слушает, как я раскрываю свое сердце. В моем воображение, она всегда плакала. Это значило, что ей все еще не все равно.
Некоторые моменты нашего романа прокручивались у меня в голове, пока я ждал своей очереди вступить. То самое неловкое первое рукопожатие. Первое ободряющее объятие. Первый пьяный поцелуй, секс и то, как мы обнимались, лежа на диване. То, как она сказала: «Я люблю тебя». Все это пронеслось в моем сознании за какие-то миллисекунды.
Уже приготовившись очнуться от своих грез, я медленно открыл глаза. И тогда я увидел то, что вообще не могло быть. Шокированный, я закрыл на месте под пристальным взглядом Киры. Я что, брежу? Неужели я так часто представлял это, что все стало реальным? Или она просто галлюцинация? Обман зрения из-за света? А может побочный эффект моих эмоциональных качелей? Исчезнет ли она, как только я моргну?
Я завороженно наблюдал, как по ее щекам катились слезы. Прямо как я себе и представлял. Но эта иллюзия отличалась от моих обычных фантазий. Она была в десять раз красивее, в чем во всех моих бесчисленных грезах. она была такой настоящей…
Уверенный в том, что этот мираж вот-вот растворится легкой дымкой, последние пару строчек я пел, глядя только на нее. Когда мой голос затих вместе с последними нотами музыки, я ждал, что видение исчезнет. Но Кира по-прежнему стояла передо мной с мокрыми от слез щеками. Неужели она и правда здесь?
Обычно, когда эта песня заканчивалась, я давал Эвану знак, когда стоило начать следующую. Эта песня была такой эмоциональной, что иногда мне требовалось немного времени, чтобы снова собраться с мыслями. Эван знал, что нужно ждать сигнала. Но я не мог даже повернуться. Сейчас я мог только смотреть на Киру. Она реальна? Или она исчезнет, едва я пошевелюсь?
Неловкая тишина наполняла бар, а мы с Кирой продолжали смотреть друг на друга. Я слышал, как люди начинали шевелиться, кашлять, шептаться, но я все еще не мог пошевелиться. Краем глаза я заметил, как ко мне подошел Мэтт. Осторожно похлопав меня по руке, он прошептал:
— Келл, очнись, пора начать следующую песню.
Но пошевелиться я по-прежнему не мог. Каждая клеточка моего тела сосредоточилась на Кире. Боже, она такая красивая.
Тишину нарушил громкий голос Эвана.
— Эй, внимание. У нас перерыв. А пока… Гриффин всем поставляется!
Бар взорвался улюлюканьем и смехом. Но реакция бара меня не волновала, потому что до меня наконец начало доходить, передо мной стоит реальная Кира, а не мираж, не галлюцинация и не игра воображения. Она действительно здесь.
Толпа вокруг Киры постепенно становилась реже, но я оставался на сцене. Здесь было безопасно. А спуститься к Кире… Это может убить меня. Зачем она здесь?
Кира сделала шаг вперед, и я наконец-то смог пошевелиться. Я посмотрел на расходящуюся и подумал, что могу развернуться и уйти прямо сейчас. Но… Что она здесь делает? И почему теперь, спустя столько времени? Я только начал… Ну, не знаю, точно ли мне стало лучше, но по крайней мере, хуже уже не становилось. Если я спущусь и поговорю с ней… Что со мной будет? а что будет, если не спущусь? Ничего. Ничего не случится, и мы оба будем жить дальше, и я никогда не исцелюсь, никогда не смогу по-настоящему отпустить ее. Я просто буду… как-то справляться.
приняв решение, я глянул вниз, коротко вздохнул и спустился со сцены. Я должен был хотя бы узнать зачем она здесь. Уйти, не узнав, будет большой ошибкой.
Я подошел настолько близко, насколько осмелился. На пальцы соприкоснулись, и я резко вдохнул… Искра никуда не делась. Как и всегда, когда Кира рядом, по телу словно проходит ток. В ее глазах по-прежнему были слезы. Не удержавшись, я потянулся и вытер слезу с ее щеки костяшкой пальца. Ее кожа была такой же мягкой, какой я помнил ее.
Кира прикрыла глаза и всхлипнула. Глядя на ее припухшие, усталые глаза, спутанные волосы и измученное выражение лица, я понял, что ей так же тяжело, как и мне, она тоже сломлена. От этого мне даже чуточку полегчало. Не только мне было тяжело справиться со всем этим. Хотя кто знает, какая часть ее горя была посвящена мне, а какая отведена для Денни… В конце концов она выбрала его, а он ее бросил.
