Видимо, только из-за этого я и смог сдержаться от бомбящих мое тело и помешавшийся рассудок искушений. Скорее, больше наблюдая, чем участвуя и, само собой, наслаждаясь каждой восхитительной секундой, мгновением и этими исключительными картинками чистейшего греха. Видом моей маленькой грешницы, старательно трахающей мой перевозбужденный пенис жадным ротиком и с явным удовольствием изучая его практически до самого основания бритой мошонки шаловливыми пальчиками, упругими губками и юрким язычком.
Я бы с превеликой радостью продлил эти минуты до целой вечности… но… Добраться до ее киски и всадить уже полностью готовый для этого член мне не терпелось куда сильнее. И то… это было бы тоже слишком рано и поспешно. Хотя от такого убойного минета меня вело далеко неслабо. Вернее даже, от искренних стараний моей Стрекозы, от того, что она хотела этого не меньше моего… Моя девочка хотела именно меня.
В общем, затягивать эту сладкую пытку я все-таки не стал, в конечном счете, остановив столь прекрасный акт нашего обоюдно аморального падения почти жестким жестом своей чуть дрожащей руки. Вцепился в волосы на затылке Алины и заставил ее оцепенеть в одной конкретной точке, одновременно направив взгляд ее округлившихся от недопонимания глазок на свое потемневшее от сильного прилива крови и нависшее над ней лицо.
— Ну что ж… Могу сказать, это было очень даже ох*енно… Но оценку ставить не буду… — все же я не удержался и, отобрав из ее ослабевших пальчиков облюбованную ею игрушку, пока без особого садизма провел головкой по ее распухшим до темно-малинового цвета губкам, очерчивая их природную красоту столь извращенной лаской. Зато каким сладким спазмом опять резануло по всей длине члена. — Тем более, что у нас еще целый вечер впереди. Да и тебе нужна небольшая передышка…
— Что вы желаете, чтобы я еще сделала? — как же мне это нравится. Как слепнут ее глазки от внутреннего шока при бешеных атаках собственной похоти, как по ее телу гуляет несдержанная дрожь греховной истомы и как звучит ее севший от возбуждения голосок, пока она немощно цепляется за мои бедра, не в состоянии отвести зачарованного мною взгляда.
Невинная совратительница, которая пытается притворяться суперпрофессионалкой в тяжелом весе. Как же мне хотелось сорвать с ее чистого личика эту ложную маску, которая могла бы сойти для оговоренных заранее секс-игр, но никак ни в качестве защитной брони для прячущейся за ней далеко неискушенной девочки. Сумасшедшие желания с сумасшедшей для нас двоих ситуацией, когда безумие вырвавшихся на волю демонов правит балом на грани фола, мечтая довести свои самые порочные идеи до их логического завершения. Наказать, сломить и дожать, чтобы больше и думать о других не могла, как и допустить в свою красивую головку мысль о возвращении в агентство или в постель к моему отцу. Ну уж нет. Сегодня она о нем уж точно не вспомнит, скорее, побоится хотя бы просто невзначай о нем подумать. Хрена лысого тебе, папенька, а не мою Стрекозу. Не сегодня. Не на моей территории… НИКОГДА.
— Я хочу… — мой голос опять надломился, после очередного помутнения рассудка, после ментального удара под дых, едва не выбившего из меня весь дух. — Чтобы ты на четвереньках прошлась отсюда до окна, очень озабоченной и сексуально гибкой кошечкой. И следующую песню протанцевала прямо на фоне городской панорамы, удерживаясь руками за стекло. Спиной ко мне… Думая все это время обо мне и о моем члене, как насаживаешься на него и трахаешь. Твои движения так и должны выглядеть, как будто ты еб*шь толстый х*й, растягивая удовольствие. А потом я проверю насколько сильно ты за это время взмокла…
Какой же это сладкий для слуха звук — немощный всхлип моей шокированной девочки на дошедший до ее сознания смысл моих слов. А как вздрагивало ее безвольное тело на вибрацию моего голоса, ласкающего ее личико вместе с головкой члена, которым я больше не давал ей играться и получать столь желаемое для нее наслаждение с мнимой надо мной властью. За такие редчайшие кадры еще прошлым днем я готов был отдать очень многое. А теперь, любуясь ими воочию, вбирая реальность происходящего с ощущениями близости и тела Стрекозы рецепторами своей кожи и воспаленными запредельным возбуждением нервами, я все равно понимал, насколько мне этого мало. Ничтожно и мизерно мало для моих только-только распробовавших вкус данного безумия демонов.
— Ты хорошо поняла, что я сказал? Повторять не нужно?..
Как быстро слетела агрессивная бравада с ее искаженного острой неудовлетворенностью личика. Да и я не спешил отпускать ей волосы, наслаждаясь тугим натяжением шелковых прядей меж своих пальцев. Мне же придется где-то еще минут пять или десять ее не трогать. И предстоящая пытка — это не только ее наказание, но и в чем-то мое тоже.
Ответить голосом у нее не получилось, только кивнуть, пересиливая давным-давно сдавшую все свои позиции гордыню недосягаемой королевы.
— Тогда начинай… Не забывая все делать с чувством и искренним желанием. Чем быстрее я поверю в твою готовность меня принять, тем скорее я приму решение, что с тобою делать дальше. А теперь на пол, моя кошечка… на четвереньки.
Думаю, от такого приказа любая не причастная к Теме сучка вспылила бы прямо на месте. Какое счастье, что ты у меня не любая, а единственная в своем роде и прекрасно понимаешь, что от твоей воли здесь ничего не зависит. Зато знаешь, как не выглядеть в такие минуты в край униженной и размазанной по полу тряпкой. Может лишь поначалу немного и пошатнешься, будто от невидимого удара. Вернее, после потери удерживавшей тебя все это время такой крепкой опоры — моих рук.
Как только я убрал их от нее, отпустив и волосы, и все еще неудовлетворенное личико, две или три секунды она явно находилась в некоторой дезориентации, не понимая, что не так и почему пол под ней такой неустойчивый.
Не поверишь, но нечто подобное испытал и я, точнее, мое тело. Будто я и сам лишился, еще и по собственной воле, самого ценного для мне страховочного троса. Хотя нет, более ценного, чем обычной опоры. Но подо мной хотя бы было кресло и сгруппироваться мне было намного легче.
Чего не скажешь о Стрекозе. Ей пришлось пройти через многое. И найти в себе силы отползти от кресла более-менее грациозными телодвижениями, а потом еще и встать на четвереньки, разве что не мяукнуть и не ударить хвостиком по полу с раздраженным недовольством. Но, как ни странно, ни глупо, ни нелепо она при этом не выглядела. Явно сказывался немалый опыт прирожденной танцовщицы. А вот соблазнительно сексуальной и, при любом раскладе, дико возбуждающей, еще и как. Даже свой первый "шажок" начала с того, что вытянула перед собой обе руки проехавшись ладошками по толстому ворсу ковра, одновременно прогибаясь в спине, выпячивая при этом шикарную попку и почти касаясь пиками своих возбужденных сосков совершенно равнодушного пола. Не удивительно, что мой член отреагировал на такое бесстыжее приглашение практически моментально, а в голову шарахнуло очередной извращенной фантазией. Встать наконец-то с этого треклятого кресла, подойти к этой бессовестной развратнице и всадить ей прямо в той позе, которую она мне продемонстрировала с таким вызывающим и крайне восхитительным видом.
Не знаю, как мне удалось так долго продержаться, но, скорей всего из-за той же парализующей слабости, до которой меня довела мая собственная одержимость. Все, на что хватало пока сил, так это смотреть за дико сексуальными передвижениями такой же неудовлетворенной, как и я, кошечки. А смотреть там было на что. Я даже не сразу вспомнил о том, что отключил до этого музыкальный центр и в мертвой тишине квартиры теперь определенно чего-то не хватало. Только, боюсь, в такие моменты думать о том, какая композиция больше всего соответствует нашему обоюдному состоянию, что говорится, совершенно ни к месту и ни ко времени. Хотя решение пришло на удивление быстро и как бы само по себе.
Когда Алине оставалось всего пара метров до ближайшего к ней окна, а я наконец-то нашел в себе силы встать с кресла, чтобы поменять свое зрительское место на более удобную для предстоящего наблюдения локацию, представшая перед моим восхищенным взором панорамная картина происходящего напомнила мне другие, чем-то даже схожие кадры из когда-то мною уже виденного. Так что в тот момент, как моя кошечка уже почти поднялась на свои шикарные ножки, подтягиваясь ладошками по толстому стеклу, ее гибкие телодвижения были подхвачены весьма узнаваемыми аккордами запущенной мною композицией от "30 сесондсТо Марс" — их самой известной песни "Нуррисане".
