Подняв ее руку, я кладу ее в свою.
– Ты такая маленькая.
Тася смеется и смотрит на наши руки.
– Да нет, это просто ты гигант. В Австралии все такие? – она приближается своим лицом к моему. – Тогда я запланирую сезон охоты.
– А ты сегодня дерзкая, – говорю я, тянусь свободной рукой к миске попкорна на ее коленях и перевожу взгляд на экран телевизора.
Но, чувствуя, как ее взгляд задерживается на мне, я не могу сопротивляться и не оглянуться на нее. Мы сейчас так близко, плечо к плечу. Краем глаза я вижу, как от дыхания вздымается и опускается ее грудь.
– Все еще рисуешь меня в одном белье? – шепотом спрашиваю я.
– Это так очевидно? – она лишь слегка ухмыляется, но щеки уже становятся горячими и розовыми. Она откашливается.
– Замолчи и смотри фильм, – дразню ее я и чувствую, как киска в джинсах становится ещё более мокрой. – Ты уже и так заставила меня пропустить первые десять минут – ну, те, где мы по идее должны вникнуть во все нюансы характера героя Киану.
– Вижу, как сильно ты расстроена, – с небольшим смешком говорит она и садится прямо.
Там, где она прижималась ко мне, стало прохладно, и я использую всю свою силу джедая, чтобы заставить ее сесть обратно и прикоснуться ко мне.
Мои ментальные навыки оказались куда мощнее, чем я ожидала, потому что она делает большой глоток из своей бутылки, ставит ее на стол и кладет ноги на диван.
Ложась головой мне на колени.
Я делаю глубокий вдох и удерживаю взгляд на экране, с растекающимся огнем по венам пережидая, когда она поерзает, устраиваясь поудобнее.
Через некоторое время она укладывается, как хотела, и поднимает голову, глядя на меня с улыбкой.
– Ты такая уютная, – она сглатывает, – ничего, что я так лежу?
– Ты тоже, – говорю я, пытаясь держать миску с попкорном над ее лицом, чтобы отвлечься от того, что ее голова практически прижимается к мой киске. Ее ухо прямо на ней.
Она не может не понимать, что творит со мной.
– Эй, – говорит она, отставляя миску подальше от меня. – Будь хорошей девочкой, иначе пожалуюсь Полине.
Тася хватает горсть попкорна и продолжает смотреть фильм. Герой Суэйзи идет во главе банды экс-президентов, и она смеется.
– Почему мне кажется, что сюда отлично вписалась бы Оля?
Моя рука блуждает по ее волосам, сначала невинно – чтобы убрать со лба – а затем совсем неприкрыто, разглаживая пряди по всей длине. Даже если это все, что у нас может быть, то, блядь, я все равно в деле.
– Потому что если мы попросим её покараулить заведенный фургон, пока остальные побегут грабить банк, единственный вопрос, который она задаст, – это можно ли сменить радиостанцию.
Приподнявшись, Тася смотрит на меня, но лучше бы ей не двигать головой.
– Или попросит принести ей конфеток.
– Точно, – соглашаюсь я.
Какое-то время мы молчим, и я наматываю на палец прядь ее волос, глядя, как на нем играют блики света от мерцающего экрана телевизора.
– Ну как у тебя, все нормально в магазине? – спрашивает она, кладя руку рядом со своей головой у меня на бедре.
– Ты разве не знаешь? – интересуюсь я. – А ведь уже практически работник месяца.
– Это все потому, что у меня слабость к Оле, – снова оглядываясь на меня, говорит она. Я то и дело перемещаюсь, пытаясь отодвинуть ее подальше или придвинуть ближе, – я и сама точно не знаю.
– Не вздумай ей признаться, а то решит, что ты собралась на ней жениться.
– Вообще-то нет, – со смехом отвечает она. – Оля как-то сказала, что ни за что на свете не женится на разведенке, хотя, думаю, она все время забывает, что мы с тобой были женаты.
– Я убрала тебя из её списка вариантов. Эта мысль доставляет мне удовольствие, – слова звучат слишком откровенно, поэтому, прежде чем она что-нибудь ответит, я возвращаюсь к ее первому вопросу. – А в магазине все замечательно. Гораздо больше дел, чем я ожидала, что намекает о необходимости в дополнительном помощнике по выходным.
– Ого, правда? Круто!
У меня теплеет в груди, когда я смотрю на нее.
– Ищешь работу?
– Ха-ха, – говорит она, снова переворачиваясь и оказываясь на спине. Она сейчас в моем поле зрения, что приятно, но если повернет голову, то ее лицо окажется в нескольких сантиметрах от моей вагины. Никогда в жизни это не было настолько желанно. Но я не совсем уверена, к лучшему ли оно.
– Вообще-то я куда более подходящая компания, чем Оля, скажу тебе откровенно.
– Она не так уж плоха. Но в джинсах ты смотришься чертовски лучше.
– Разве Оля носит что-то еще, кроме серферских шорт? – спрашивает она, закрывая глаза, когда я массирую ей голову.
Она тихо постанывает, и мне приходится напрячься, чтобы не запнуться:
– Если у тебя не выгорит дело со всеми этими звездными делами и всемирной известностью, – говорю я, – ты всегда можешь продавать комиксы в Downtown Graffick.
Она молчит, и я пользуюсь поводом спросить:
– Хочешь немного обсудить идею Остина? Или закроем эту тему?
Чем больше я думаю о предложении Остина сделать Рэйзора марсианином, тем больше раздражаюсь. Для человека, утверждающего, что он одержим книгами Таси, Остин, кажется, вообще их не понимает. И еще неделю назад Тася расхохоталась бы от подобного предложения. Она что, рассматривает его на полном серьезе?
Она пожимает плечами, а в фильме раздаются звуки стрельбы. Она поворачивается лицом к экрану и берет меня за свободную руку.
– Люблю эту сцену, – говорит она.
Избегание стресса. Это суперсила Таси.
– Еще бы тебе не любить, – замечаю я. – Патрик Суэйзи сейчас снимет рубашку. Черт, даже я люблю эту сцену.
– А Киану Ривз мог бы стать настоящим супергероем, – размышляет она.
Я потрясенно смотрю на нее.
– Ты забыла о Нео?
Она качает головой.
– Нет, думаю, у него есть такая особая черта, которая была бы идеальна для злодея. Типа Саблезубого. Может быть, Ра’с аль Гул или Генерал Зод.
– Да ладно, Зод? – переспрашиваю я. – Нет, ты что!
Тася хихикает.
– Люблю, когда ты так говоришь.
– «Нет, ты что»?
– Ага. Это так… Я даже не смогу воспроизвести звук в конце. Это как четыре гласных одновременно.
– Грубишь, – ласково говорю ей я.
– Я про твое «о». Каждый раз, когда я пытаюсь скопировать, у меня не выходит, как надо. Скажи «У твоего отсоса мощность пылесоса».
– Я не стану такое говорить, Сладкая Тася.
– Видишь? Вот оно! Таааасяяя,– говорит она, растягивая слово и нарочно сильно артикулируя. – Честно говоря, я даже не знаю, какие буквы ты используешь.
– Да самые обычные, – отвечаю я.
Через некоторое время она начинает потирать затылок.
– Как ты там? – спрашиваю я, убирая руку с ее волос, чтобы растереть ей плечи.
– Моя шея сейчас под странным углом.
– Хочешь, чтобы я подвинулась, или… – начинаю я, но Тася садится, оглядывает диван и встает.
– Может… хм. Передвинься сюда, – говорит она, убирает мои ноги со столика и кладет на диванную подушку. – Да, вот так.
Я отставляю попкорн в сторону и делаю, как она сказала, вытягиваясь на диване. Она нервничает? Или мне так кажется?
Она осторожно ложится на свободное пространство передо мной, прижимаясь ко мне спиной. И да… это тоже ново.
– Ты превратила меня в свою большую ложку, – замечаю я, надеясь как-нибудь ослабить напряжение между нами.
Она тянется назад, чтобы ущипнуть меня за бедро, но я перехватываю ее руку и сама не замечаю, как обнимаю ее. Какое-то время мы лежим в тишине, которую нарушают только звуки фильма, а когда я слегка сдвигаюсь, она переплетает свои ноги с моими.
Да чтоб меня.
Уже не интересуясь фильмом, я закрываю глаза и чувствую, как тону, когда она проводит ногтями по тыльной стороне моего запястья, и когда эти замедляющиеся прикосновения становятся все больше похожими на ласки, нежели на случайные касания.
Я была так осторожна с ней, следя, чтобы не стала заметна глубина моих чувств. Не хотела на нее давить и разрушить все, что у нас есть, но прямо сейчас это выглядит, будто мы балансируем на вершине горы, и если достаточно сильно наклонимся в сторону, то соскользнем в нечто потрясающее, в то, чего я хотела и ждала, наверное, долгие годы. Но если для нее это просто дружба, и я совершу ошибку, то рухну с вершины в пропасть: и без ее дружбы, и без любви.
