— Тогда я решу сам. У тебя был выбор, ты им не воспользовалась. А я люблю пожестче.
Мне показалось, что волосы на моей голове в этот момент зашевелились. Но времени и возможности что-то придумать не было. Он просто опрокинул меня на спину на матрас.
Душу разрывало отчаяние и безумный страх, от которого дышать стало тяжело. От жарких поцелуев сердце стало заходиться. Всё вокруг поплыло, пока в глазах совсем не стало темно.
— Ясмин. Ясмин!
Он тряс меня за плечи, но сил открыть глаза не нашлось. Здесь хорошо, тепло, спокойно. Я не хочу возвращаться ТУДА, к НЕМУ.
Остро пахнущая субстанция заставила меня открыть глаза и чихнуть. Сморщилась. Нашатырь.
Потрясла головой. Я в обморок упала? Зачем нашатырь?
— Как меня зовут? — спросил Гор.
— Твоё имя — Ублюдок, — не удержалась я. — Мне плохо…
Откинулась обратно на подушку. Всё тело словно свинцом налилось.
Колючий взгляд на меня. Он скоро научится прожигать во мне дыры одним взглядом. Сильная рука мягко сжала шею. Тёмные глаза оказались ровно надо мной.
— Ублюдок? Ну-ка, повтори.
Горло сжали сильнее. Дышать стало ещё тяжелее, и мои глаза стали снова закатываться.
Мужская рука перестала давить. Видимо, душить ту, которой и так плохо, в его обычное поведение всё же не входит.
— Мы с тобой ещё поговорим по этому поводу. Ты не усвоила урок, строптивая камикадзе.
Гор прошёл к двери и приказал своим солдатам, которые всегда ожидали за дверью.
— Врача. Немедленно.
— Дайте руку, — попросила доктор и измерила давление.
Мы остались с ней вдвоём. Женщина в медицинской униформе и чемоданчиком скорой помощи пришла спустя минут десять после моего обморока.
— Ничего не понимаю, — нахмурилась она. — Дом такой шикарный, а вы будто истощены. Вас здесь что — в чулане держат? Бледная, словно солнца год не видела.
Села и вцепилась ледяными пальцами в её руку.
— Я здесь пленница. Помогите. Меня действительно держали в подвале. Меня похитили. Сообщите в полицию.
Женщина некоторое время ошалело смотрела на меня, потом с усилием вынула свою ладонь из моего захвата.
— Простите, но я не могу вам помочь, — вынесла она мне приговор.
— Но он держит меня здесь незаконно, — чуть не рыдала я.
— Я вижу. И очень сочувствую. Но повторяю: я не могу помочь.
Моя надежда таяла с каждой секундой, оставляя в душе мокрое противное пятно. Никто не хочет помогать. Никто не готов воевать с моим новым Хозяином.
— Вы боитесь? Ваш страх дороже чьей-то жизни? — спросила я негромко, проглотила очередную порцию слез.
Доктор вздохнула, а потом посмотрела внимательно на меня.
— Ты сама хоть знаешь, у какого человека находишься?
— Не очень…
— Оно и видно. Он очень влиятельный. Никто в своём уме не станет идти наперекор ему. Если я хоть пикну о том, что здесь увидела, у меня будут огромные проблемы. Прости, я не могу так рисковать. Я лишь выполню свою работу и уйду. А в ваши дела, пожалуйста, меня не впутывайте.
— Понимаю, — кивнула я, утирая слезы. Никто и не обязан рисковать ради меня. Если уж жених и отец не стали сражаться… Но я хотя бы попыталась.
— У меня есть сын, — продолжила она. — Маленький. Если я помогу тебе, он может лишиться матери. Понимаешь?
— Да, — снова кивнула я.
— Я могу кое-что сделать для тебя, — она снова посмотрела в моё лицо. — Могу сказать, что несколько дней тебе нужен отдых и покой. Он тебе в самом деле необходим, если это, конечно, ему интересно. Может, у тебя появится отсрочка, а там что-нибудь придумаешь. Но о большем не проси.
— Пожалуйста, скажите ему, что я больна, — сложила я руки в мольбе. — Что мне нужна госпитализацию. Срочно.
— Нет, — снова отказала врач, и у меня во второй раз все внутри оборвалось. — Врать не буду. Ничем серьёзным ты не больна, это легко понять и перепроверить. Несколько дней. Побольше спи, ешь и выходи на свежий воздух. Всё это я передам твоему мужчине. Он просил держать его в курсе.
— Хорошо, я поняла. — Покорно опустила я голову. Пусть хоть что-то, хотя бы маленький аванс перед моей гибелью.
— Скажи, а ты сердечница?
Встретилась с глазами за линзами очков.
— Почти, — ответила я. — Когда вот так переживаю, бывают проблемы и обмороки.
— Аритмия?
— Да.
— Ясно, — покачала она головой. — Я сразу уловила неправильный ритм. Постарайся так сильно не стрессовать. Это может отразиться на тебе однажды куда серьёзнее, чем обморок.
— Скажите мне, как? Как я должна не переживать? — спросила я довольно истерично, хотя прекрасно понимала, что врач здесь совершенно не причём. Не она меня похитила и не она держит меня в плену.
— Как-как… — ответила она соответственно моему выпаду. — Я не знаю как. Я дала рекомендации, а ты уж сама решай, как их выполнять. И ещё — надо бы к кардиологу обратиться. Посмотреть твоё сердце.
Я уставилась на неё. А ведь это идея. Это мог бы быть выход из ситуации. Главное, попытаться покинуть пределы особняка.
— А вот это обязательно скажите. Что мне крайне нужен кардиолог. И обязательно в клинике. Прошу вас.
Она сузила глаза, и подумав пару секунд, согласилась:
— Хорошо. Это скажу.
Глава 17
— Таким образом, вашей… э-э-э…
— Невесте, — закончил за врача Гор.
Я с опаской покосилась на мужчину. Он перехватил мой взгляд и изогнул бровь. В очередной раз не выдержала его слишком тяжёлого взора и опустила ресницы. А может, и не хотела смотреть в эти порочные беспощадные глаза.
Внутри зазвенело возмущение. Какая ещё невеста? Что он несёт? Сказал так, чтобы подозрений не вызвать? Так я уже его сдала с потрохами, только доктор все равно мне помогать не решилась.
— … Вашей невесте, — продолжила она. — Ей просто необходим покой и полное исключение стресса. Нужно гулять на улице на солнце, каждый день дышать свежим воздухом и желательно заняться спортом. Например, плаванием.
— Бассейн имеется в доме.
— Вот и отлично! Отправляйте туда свою жену почаще, раза три в неделю. И ещё, — доктор поправила очки. — Нужно показаться кардиологу.
— А рожать она может с таким диазногом? — спросил Гор. — Не такой уж он серьёзный.
— Вы зря так считаете, — покачала головой доктор. — Последствия неправильного ритма сердца могут быть серьёзными. А насчёт родов — это уже не в моей компетенции. Уточните у кардиолога.
— Хорошо, мы обязательно покажемся кардиологу.
— Если это все — то мне пора.
— Всего доброго, спасибо.
— До свидания. Выздоравливайте, и следите за сердцем. У вашей жены даже элементарных сердечных лекарств здесь нет.
Врач ушла, и мы остались наедине. В комнате температура мигом остыла градусов на десять, и мне стало холодно, словно балкон раскрыли настежь. Я чувствовала, что он смотрит на меня, но не пожелала ответить.
— Почему не сказала, что у тебя есть проблемы со здоровьем? — спросил он холодно.
— А зачем? — ответила я своим рукам.
— Как это — зачем? О таких вещах надо предупреждать.
— Можно подумать, ты бы стал обо мне заботится, узнав, что я не… совсем здорова.
— Нет, — усмехнулся он. — Заботился о тебе папаша. Но детство для тебя сдохло. А меня больше волнует, чтобы ты здесь не окочурилась, у меня в доме. И чтобы смогла выполнить то, для чего и находишься тут — родила сына. Что говорят по этому поводу врачи? Ты способна выносить и родить?
— Нет, — ответила я, посмотрев ему в лицо. — Не могу. Не выношу. Избавься от меня.
Могу. Врачи не запрещали мне рожать. Но лучше на тот свет, чем служить его инкубатором и сексуальный рабыней.
— Ясмин, — он взял мой подбородок в свои пальцы, подняв так, что почти дышал в мои губы. — Ты лжешь. Я тебя чувствую. Глупо. Ведь это легко проверить. Мы обратимся за консультацией ещё и к гинекологу. И если ты способна родить — ты это сделаешь.
