— Не смею тебя задерживать. — Он одаривает меня очаровательной улыбкой, которая заставляет девушек в клубе демонстрировать грудь и выставлять себя полными идиотками.
Я разворачиваюсь и быстро иду в ванную, пока не сделала тоже самое.
Естественно, все время, проведенное в душе, я думаю о нем. Воображая, что произойдет, если он решит войти. Неужели я нарочно оставила дверь незапертой?
Боюсь, что да.
Но он не входит. И это хорошо, учитывая, что у меня весь день занятия. Тем не менее я невероятно смущена, когда выбегаю из ванной в свою спальню в одном полотенце. Почему я не принесла свою одежду в ванную?
Я почти уверена, что слышу, как Джаред хихикает, когда закрываю свою дверь, что делает все еще хуже. Не должна позволять ему будоражить меня в собственном же доме. Я надеваю свою гимнастический купальник и натягиваю поверх него шорты и футболку. Мои волосы собраны в два хвостика на макушке, словно антенки, но не как у принцессы Леи.
Когда я выхожу, Джаред стоит у стены в гостиной и смотрит на свой телефон. Он делает долгий, медленный вдох, когда видит меня, глаза пожирают меня, словно я ходячий секс на палочке, а не тупоголовая дурочка, которая должна утром первым делом одеться для балета.
Ну, я думаю о нем как большом плохом волке.
И от этой мысли я не должна так промокнуть.
— Ладно, у меня весь день занятия — я вернусь домой примерно около шести. — Я приподнимаю брови, глядя на него.
Он берет у меня ключи и запирает за нами дверь.
— Отлично. Я поведу машину.
Я останавливаюсь.
— Подожди… что?
— А ты думала, что мы встретимся здесь ровно в шесть? Нет, детка, я твоя тень. Я иду туда же, куда и ты. — Он идет к моей машине.
— Ты… ты не можешь пойти со мной на занятия! — заикаюсь я.
Он останавливается рядом с водительской дверью и опирается на машину. Его ухмылка порочна.
— Да. Могу.
Я приподнимаю бровь.
— О неужели? Ты собираешься заниматься балетом?
— Я подожду снаружи.
— Так откуда ты знаешь, что я никому не расскажу во время урока? Это глупо, Джаред. Ты не можешь проводить со мной все время. Тебе не обязательно идти со мной в школу.
— У меня приказ. Я должен прилипнуть к тебе, как клей. — Он окидывает взглядом мое тело сверху вниз. — И это меня вполне устраивает.
Из-за трепета в животе мне трудно поддерживать жесткую линию. Я должна признать, что в присутствии Джареда есть что-то привлекательное. Но это также совершенно нелепо.
— Ты не можешь, ты не вписываешься. Что я скажу людям?
Он неуверенно улыбнулся, и у меня мелькнуло ощущение, что я причинила ему боль, хотя и не могу понять почему.
— Скажи им, что я твой телохранитель. Давай, залезай. Ты опоздаешь на урок.
— Ты даже не знаешь, когда у меня занятия! — протестую я, но он прав.
— На самом деле знаю. Я проверил твой телефон и заглянул в календарь.
Я достаю телефон и смотрю на него.
— Что? Ты установил жучок?
Когда он не отвечает, у меня отвисает челюсть.
— Серьезно? — Мне вдруг снова стало страшно. Я по уши увязла в какой то мутной организации? Я ничего не понимаю. Думала, что могу доверять Джареду, но теперь не уверена.
— Эй, эй. — Как обычно, он улавливает мои вибрации. — Успокойся. Что я тебе обещал?
Я так крепко сжимаю сумку, что побелели костяшки пальцев.
— Не знаю, — невнятно пробормотала я.
— Со мной ты в безопасности. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
— До тех пор, пока я не проболтаюсь. — Я говорю это как утверждение, а не как вопрос.
Он кивает.
— До тех пор пока ты не проболтаешься.
— А если расскажу?
Лицо Джареда омрачается, линия подбородка становится более четкой.
— Ты не можешь, — его тон не допускает возражений. Нет никакого подхалимства или успокоения. Он говорит мне все, как есть.
Я прерывисто выдыхаю воздух.
— Ты хочешь рассказать кому-нибудь? — В его голосе звучит угроза, чего я раньше не слышала. Парень огромный, и я уже видела, на что он способен, в короткой схватке с вампиром. Но в этот момент становится бесконечно ясно, что он смертельно опасен.
Мое сердце бешено колотится.
— Хочешь? — Его тон острее ножа.
— Нет! — Я одновременно обижена и рассержена. И все равно страшно до чертиков.
Джаред расслабленно откидывается на спинку сиденья — того самого, которое он отодвинул до самого заднего сиденья, чтобы сесть, — но на его лбу все еще остается морщинка.
— Мне не нравится, когда ты пахнешь страхом, детка. — Он крепче сжимает руль, словно пытается удержаться, чтобы не потянуться ко мне. — Прости, что напугал тебя.
У меня в голове крутится миллион незавершенных мыслей. Единственнач разумная, которая всплывает на поверхность, — он чует мой страх?
— Конечно, — говорит он. Наверное, я спросила вслух. — И твое возбуждение.
Я вспыхиваю и бросаю на него быстрый взгляд. Его губы подергиваются, и мне хочется ударить его кулаком. Что этот человек делает со мной! Я не бью и не даю пощечин людям. Никогда.
— Обычно я паркуюсь на Пятой улице и иду пешком. Возле кампуса нельзя парковаться, — сообщаю ему, чтобы сменить тему.
Но он поворачивает направо, въезжает в кампус и останавливается перед танцевальным корпусом.
— Ты опоздала. Проходи. Я припаркуюсь и встречусь с тобой после занятий.
Я выхожу и просовываю голову в дверь.
— У меня занятий на целый день. Серьезно. Просто приходи в четыре.
Он качает головой.
— Я буду здесь после балета.
Я закатываю глаза.
— Отлично, — говорю я, а затем вспоминаю его вчерашние слова.
Его ухмылка позаимствована прямо у самого дьявола.
— Теперь ты попала в беду.
Я захлопываю дверь и топаю вверх по лестнице, мое лицо пылает красным, задницу уже покалывает, думая о его обещанной порке.
Джаред
Существует особый вид пыток для мужчин, которые осмелились вообразить, что они достойны балерины. Это облегающая тело форма, которую они носят, называя одеждой. Я стою за дверью балетного класса Анджелины, заглядываю в окошко и почти умираю.
Буквально. Я умираю. Мой член стал твердым, как камень, особенно потому, что теперь я думаю о том, чтобы отшлепать ее, и не знаю, смогу ли пережить день, не выпустив немного пара.
Группа девушек в гимнастических купальниках и колготках собирается возле студии, плюхаясь на пол и широко расставляя ноги, чтобы размяться, готовясь к следующему уроку. Некоторые из них, похоже, шокированы, увидев меня здесь — чего я и ожидал от девственной массы встревоженных танцовщиц. Но некоторые смотрят на меня дерзкими взглядами, которые я привык получать в клубе, взглядами, путешествующими по моим мышцам и татуировкам. Именно это увлечение плохим мальчиком заставляет даже хороших девочек принимать плохие решения.
— Ты кого-то ждешь? — спросила одна из них.
— Да.
— Кого?
— Анджелину. Рыжеволосую. — Я киваю в сторону окна, где танцоры стоят в позах, похожих на ту, что изображена на афише балета «Ромео и Джульетта», к которой я прислонился.
— О да. Она великолепна. Я люблю Анджелину, — выпаливает одна из них, становясь еще более кокетливой, хотя я только что упомянул свою женщину.
— Так и есть, — бормочу я, наблюдая, как моя девочка крутится в четырех последовательных кругах на обуви, которая позволяет ей стоять прямо на носочках. Ноги у нее длиной в милю и мускулистые. Ее тело — произведение искусства. Это совсем другая Анджелина, не та, которую я видел в клубе. Она серьезна и точна. Совершенство в каждом движении. И довольно несчастная на вид. Я чертовски надеюсь, что это не из-за того, что я здесь.
Дверь в передней части студии открывается, и танцоры вываливаются наружу под звуки причудливой музыки. Классики или еще какого-то дерьма.
— Анжелина! — одна из девушек рядом со мной визжит. — Сюда.
Анжелина бросает на меня взгляд и сжимает губы.
Черт. Я ее точно уложу.
Она подходит, и я почти ожидаю, что она пройдет мимо, но вместо этого она направляется прямо ко мне, запрокинув голову, словно для поцелуя. Сердитого поцелуя. Нет — собственнического. Она отмечает меня перед своими друзьями.
