Экран гаснет, пряча от меня предательство мужа. А я закрываю глаза и, кажется, даже боюсь вдохнуть.
– Ждана Игоревна? – вздрагиваю от неожиданно раздавшегося в тишине голоса.
Распахиваю глаза. Сердце как сумасшедшее рвется в груди. Выдыхаю. И, подняв голову, ищу взглядом обладателя голоса.
Стоит у стола первого ряда и смотрит на меня.
– Вы почему все еще здесь? – прочистив голос, стараюсь держать себя в руках.
– А вы? – подходит чуть ближе. Впивается своим взглядом. – У вас все хорошо?
– Да, – натягиваю улыбку. – Все прекрасно, – начинаю собирать свои тетради в стопку.
Беру сумку, но тетради не хотят в нее влезать. По столу скатывается карандаш и падает на пол. Приседаю, чтобы его подхватить, но Ковалев оказывается проворнее и быстрее. Мы чуть не сталкиваемся лбами. Наши взгляды пересекаются. Его пробирает до мурашек. Легкий прищур голубых… мне казались они серыми. А тут…Сердце спотыкается, пульс зашкаливает.
– Ждана Игоревна? – в аудиторию заглядывает Матвей Сергеевич.
Я быстро поднимаюсь. Вадим тоже. Забираю из его рук карандаш.
– Вы что-то хотели Матвей Сергеевич? – спрашиваю, пока застегиваю молнию на сумке.
– Хотел узнать у вас кое-что, – не торопится он уходить и стоит в дверях.
– Спасибо, Вадим. Можешь идти, – подгоняю студента, но он не сильно торопится покидать аудиторию.
Он переводит свой взгляд с меня на доцента и снова возвращает.
– Всего хорошего, Ждана Игоревна, – хмыкает и наконец выходит.
Но в проеме цепляет Матвея плечом.
– Наглая молодёжь, – возмущенно говорит тот.
– Да нет, – пожимаю плечами. У самой же в голове хоровод из мыслей. Он видел, как я пялюсь в телефон? И снова фотография перед глазами. Выдыхаю. В носу засвербило. – Вполне внимательные и умеющие сопереживать, – говорю, выходя из аудитории.
– Сомневаюсь, что вы говорите о тех, кого я имею в виду.
– Так что вы хотели, Матвей? – мы идем с ним по коридору.
– У зама кафедры на следующей неделе день рождения. Я в этом году ответственный за подарки.
– О, – удивляюсь. – Я переведу сколько нужно. Ничего против не имею, – натягиваю улыбку.
– А если хотите, Ждана, можем вместе подумать над подарком.
– Извините, но с фантазией у меня проблемы. Поэтому... – виновато пожимаю плечами.
– Вы уже все?
– Да, тороплюсь домой.
– Не смею задерживать, – кивает.
Я успеваю сделать пару шагов, когда он снова меня зовет.
– Ждана?
Оборачиваюсь.
– Будьте внимательны с Ковалевым. Парень не простой. Слава дурная ходит о нем в универе.
– Вам не стоит за меня переживать, – снова вежливая улыбка, и, развернувшись, тороплюсь скорее отделаться от его общества. Мне нужно побыть наедине со своими мыслями.
Выхожу на улицу и вдыхаю полной грудью. Утреннее солнце сменил осенний дождь. Погода отражает мое внутреннее состояние. Я бы тоже сейчас поплакала. Но не здесь.
Сбегаю по ступенькам и торопливым шагом направляюсь к машине. Забираюсь в салон и сажусь за руль. Сумку кидаю рядом на сиденье. Закрыв дверь, отрезаю себя от внешнего мира и выдыхаю. Наконец я одна. Кошусь на сумку. Там телефон. С фотографией, разделившей мою жизнь на до и после.
Что делать? Как быть? Что говорить и что спрашивать? Я не знаю! Никогда не была в подобной ситуации. Все плавала в своих розовых мечтах о “вместе и навсегда”. Но… Но рано делать выводы. Нужно обо всем расспросить Антона. Он должен мне объяснить.
Уверенно завожу машину и выезжаю с парковки. Терпеть до вечера не смогу. На первом же светофоре достаю телефон и набираю мужу. Почему-то именно сейчас уверена, что он ответит.
В динамике раздается щелчок.
– Да, – звучит голос Антона.
Я зажмуриваюсь. Родной голос. Любимый, как казалось еще утром. Сейчас мне больно даже думать об этом.
– Ты в офисе? – спрашиваю.
– Да, – отвечает снова.
– Я подъеду, – загорается зеленый, трогаюсь с места.
– Что-то случилось? – спокойно звучит его голос.
Господи, хоть бы это была неправда. Монтаж, фотошоп. Не знаю, что сейчас есть, какие способы, технологии, чтобы обмануть глаза.
– Еще не знаю, – отвечаю уклончиво и сбрасываю звонок.
Паркую машину. Достаю телефон из сумочки и нахожу переписку с аноном. Делаю скриншоты и отправляю себе на почту. На всякий случай. Убираю телефон обратно и выхожу из машины. Направляюсь к бизнес-центру. Здесь в последнее время бываю редко. Но без проблем прохожу охрану и, войдя в лифт, уверенно нажимаю на кнопку нужного этажа. Уже через пару минут иду по коридору компании Антона.
Уверенно прохожу мимо секретаря и вхожу в кабинет Загорского Антона Сергеевича без стука.
Он сидит за своим столом, заваленным бумагами. Поднимает голову.
– Ждана, – поднимается с кресла, выходит мне на встречу, – что за срочность?
– Хотела тебя увидеть. А то опять задержишься, – подхожу к нему.
Он прищуривает глаза. Чувствует что-то.
– Это же не все, ради чего ты ехала через весь город? – спрашивает.
– Да. Есть еще кое-что. Не могла ждать вечера. Иначе извела бы себя. Давай присядем, – предлагаю и первой сажусь на диванчик.
Антон садится напротив меня в кресло. Между нами маленький журнальный столик со стеклянной столешницей.
Я достаю телефон из сумочки. Открываю злосчастную переписку и кладу телефон перед ним на столик. Откидываюсь на спинку диванчика. Замираю. Уставляюсь на мужа, хочу поймать каждую эмоцию и понять. Хоть что-то понять.
Антон подхватывает гаджет. Читает. На лице ни эмоции. Ничего… Меня всю внутри переворачивает, а он спокоен. Отрывает наконец взгляд от сообщений. Смотрит на меня.
– Это ошибка? Ты знаешь ее? – спрашиваю, а свой голос не узнаю.
Во мне все еще теплится надежда, что все это неправда. Я все еще верю в “нас”. Но…
– Нет, это не ошибка, – выдает он. – Мне жаль, что ты это узнала вот так, а не от меня.
Мой мир идет трещинами и рассыпается осколками к ногам, раня, причиняя боль, выбивая почву из-под ног. Все внутренности сковывает и сворачивает в тугой узел.
Не ошибка. Это чистая правда. Мне изменяет муж. Родной, близкий и первый мой мужчина. Изменяет. Перечеркнув все то, что нас связывало. Ведь много хорошего было. Мы даже почти не ругались. Я во всем его слушала и доверяла ему, больше чем собственным родителям. Он стал для меня всем, абсолютно. И что взамен моей преданности?
Зажмуриваюсь.
Дышать с каждым вдохом становится все сложнее и больнее. В легкие словно иглы впиваются. Глаза будто огнем выжигает. Пытаюсь сдержать всхлип. В груди огромная дыра разрастается. Огромная черная дыра, которая все хорошее поглощает, стирает. Я не знаю, что со всем этим делать.
Закрываю лицо ладонями.
– Так получилось, – выдает спокойное Антон.
– Шикарно, – убираю руки от лица, сжимая пальцы. – И…и как давно?
– Почти полтора года..
А-а-а! Полтора года он спит с ней и со мной! А с кем больше? У кого больше забитых голов?
– И кто из нас двоих у тебя в приоритете? – шиплю зло.
Молчит.
– Видимо в последнее время она, раз ты стал меньше проводить время дома, – делаю вывод.
– Ждана…
– И все эти гребаных полтора года ты хотел меня поставить в известность? Что мешало? – не знаю, как только могу сдерживаться. – А я, как дура, даже не подозревала… Даже мысли допустить не могла. Антон, как ты мог? – закусываю губу, стараясь сдержать слезы. Но не выходит. Капля за каплей срывается с ресниц и предательски ползут по щекам.
– Давай поговорим дома? Не будем здесь устраивать концерт.
– Концерт? – вспыхиваю. – Серьезно? – поднимаюсь с дивана.
– Ждана, только давай без резких и скорополительных выводов и действий.
Я подхватываю свою сумочку, телефон со столика и, сделав пару шагов к двери, разворачиваюсь, чтобы, спросить:
– Что со мной не так? Что, мать твою, со мной не так? Что она тебе дала, чего не могла дать я? Ребенка? Так ты не торопился с этим!
