— Я принес тебе одежду. Бабскую. Возьми.
— У тебя нашлась… женская одежда? — выделяю нужное слово, потому что ненужная грубость убивает. — Интересно, где? Ведь ты говорил, что у тебя ее нет.
— А ты подумай.
— У тебя в подвале карманная девушка для удовлетворения твоих грязных потребностей, и ты снял с нее одежду? Спасибо, не стоит таких жертв.
— Все проще. Одежду забыли.
— Ааа… Все-таки с чужого плеча.
Мысленно добавляю: с плеча шлюхи какой-то! Я даже боюсь представить, какая там одежда будет. Наверное, развратные тряпки.
— Откровенно говоря, шмот детский. Девочка-подросток кое-что забыла.
Выпускаю под нос ругательства.
— Ты… Ты что, совсем больной?!
В моей голове проносятся мысли, одна другой ужаснее, но я не успеваю оформить ни одну из них в слова, произнесенные вслух. Потому что дверь распахивается. Разумеется, он может это сделать играючи, покрутив защелку на ручке! Знаю я такие фокусы, сколько раз уснувшую маму вытаскивала из ванной, когда она перебирала с вином в горячей ванне.
— Держи! — швыряет мне в лицо жутко-розовые тряпки. — Это. Сестра. Оставила. Двоюродная. Блять. Ты хоть немного поток мыслей фильтруй, тех, что на фейс выдаешь!
Мирасов выходит жутко злым и оскорбленным!
Словно я задела его чувства. Наверное, задела, подумала о самом плохом, да.
Честно говоря, мне становится катастрофически стыдно, что я подумала о мужчине настолько плохо. Таких поводов он не давал. Сты-до-ба!
Нужно извиниться перед ним.
***
Мирасов ждет меня, сидя на кухне. Работает. Маленький нюанс — в ушах виднеются наушники-капельки. Значит, он не хочет со мной разговаривать. Как же мне тогда извиняться, если он не будет со мной говорить?
Я мешкаюсь, прокручиваю в голове разные варианты и понимаю, что ни в одном из них не знаю, как подступиться к этому громиле.
Сидит, важный, сосредоточенный…
Мрачный.
Выражение на лице «не влезай — убьет!»
И я, накрыв на стол, решаю не лезть, потихоньку двигаюсь на выход из кухни, но не тут-то было.
Мирасо успевает меня схватить за розовый топик и притянуть к себе. Одна ладонь ползет под тонкую ткань, пальцы поглаживают кожу под самой грудью. За моей спиной — горячая, мощная грудная клетка, вибрирующая от глубокого дыхания мужчина.
— Ничего сказать мне не хочешь?
По коже ползут мурашки. В его загребущих лапах так горячо и… приятно… Да… Когда он чуть-чуть обхватывает грудь снизу, сжимая.
— Извини. Я подумала о плохом. Отпустишь?
— Ты все еще намерена настаивать на неприкосновенности, а сама… таешь, — шепчет, мягко вобрав в рот мочку уха. — Ох, готов поспорить ты таешь в свои трусики…
— Которые ты не станешь трогать или я иду отрабатывать в клуб.
— До пенсии.
— Плевать. Зато у меня будет офигенный трудовой стаж и постоянство… Ценится.
— Сейчас я вижу постоянство только в одном. Ты ломаешься, — опускает руки. — Сядь и ешь, составь мне компанию.
Приходится достать столовые приборы и для себя. Так поздно я не ем, но отказать Расулу… Бесполезно, наверное. Он же все равно прогнет под себя!
Поэтому я ем то же, что и он. Кажется, вышло вкусно. Давно ничего подобного не ела. Проголодалась, наверное!
— Так значит. твоя целочка… для кого-то определенного предназначена?
Я вздыхаю: ненадолго же хватило выдержки Мирасова.
— Снова разговоры о моей вагине? Еще немного и я начну считать ее чуть ли бы не золотой.
— Зря. Вагина как вагина. Но ты цену четко набиваешь.
— Не набиваю я себе цену! Все дело в любви.
— Отношения ждешь? Сюси-пуси, конфеты-букеты. Много сладкого вредного, Санька. Объесться можно.
— От тебя я другого и не ждала. Ты же девушек пользуешь.
— Не только. Есть и иной формат… Именно его я и предпочитаю.
— Это какой же?
— Свободный роман.
— И что это значит?
— Соглашайся. Увидишь.
— У меня голова кипит, — признаюсь я.
Слишком много требований и предложений за один вечер.
Слишком много…!
— Соглашайся. Не понравится, соскочишь. Но одну ночь со мной проведешь. По-любому!
Я не успеваю ответить ему ничего, как Расул вдруг вскидывается и резко дергает ноутбук на себя, быстро-быстро нажимая по клавишам.
Выдергивает флешку и бросает мне крохотный кусочек пластика.
— Спрячь так, чтобы не нашли.
— Но… как… Куда?
— Плевать. Хоть съешь… — рычит он и поднимает руки вверх, заложив за голову.
Я не понимаю, что происходит, а в следующее мгновение слышится удар и дверь слетает с петель.
Мы… не одни.
Глава 16
Глава 16
Александра
Спрячь так, чтобы не нашли? В еду? В трусики?
Проглотить?
Мысли мечутся, как сумасшедшие, не знаю, что делать и как. Флешка совсем плоская, крохотная, едва заметная! Глотать не хочется.
Расул переводит взгляд в сторону, я делаю едва заметный жест.
Через миг комната наполняется людьми в форме.
— Стоять! Руки на виду! Руки! Ты… — толстый длинный палец одного из мужчин тычет в меня. — Руки.
— Санька, руки подними!
Грубо прижимают к столу. Теперь я понимаю, что значит грубо, еще и когда перчаткой всюду хлопают, промеж ног в том числе.
— Нет у нее ничего. Ни наркоты, ни оружия. Ножик в руках держала только.
— Заткнись!
— Обыскивайте. Переверните тут все. Живее!
— Что происходит? — выдыхаю едва слышно, но привлекаю к себе внимание двоих мужчин.
В отличие от всех остальных они не в форме, в гражданском, но пугают, пожалуй, даже сильнее чем те, что в форме.
— Мирасов, у тебя соски все моложе и моложе становятся! — фыркает один.
Второй поддакивает.
— Как думаешь, ей есть восемнадцать?
— А ты, Сафин, так и ждешь, что ей нет восемнадцати… — скалится Расул. — И что дальше?
— Припишем тебе совращение малолеток.
— Только приписывать и остается. Ведь я чист. Не знаю, что вы здесь ищите. Но если ищите, поищите… Я тут потерял кое-что маленькое. Незаметное.
— И что же это?
— Сережку. Такую небольшую. С черным бриллиантом. Никак не могу найти. Досадно. Найдете, буду рад, — улыбается.
— Его обыскали?
— Осмотрели.
— Тщательнее надо! Я сам… Перчатки!
В доме Мирасова начинают потрошить все. Каждый сантиметр.
Выворачивают. Режут.
— За порчу имущества мне кто ответит?
— Побочные потери нашей профессии, Мирасов, — отзывается Сафин, тщательно его обыскивающий. — Думаю, ты уже на новой краже данных наварился на пару таких же особняков.
— Ага. Ага…
Мирасова обыскивают, слышится треск дерева. Он вскидывается и шипит:
— Маски, блять! Они целое состояние стоят! Осторожнее… Засужу, блять!
Сафин и второй переглядываются. Второй мужчина решает отдать команду:
— Предметы, вызывающие подозрения, описываем и конфискуем. В том числе, нужно установить законность приобретения ценных предметов искусства. Этих африканских масок, в том числе. Знаю, некоторые племена не разрешают вывозить ценности за пределы.
— Пусть обиженный шаман из Зимбабве подаст на меня в международный суд.
— Подаст, не переживай. Я лично прослежу, чтобы подали, — кивает второй.
Обыск длится долго. У меня затекли руки. Я решаю их немного опустить и тут же получаю порцию непрошеного внимания.
— Девку обыскивали? Нет… Займусь.
— Осторожнее! — предупреждает Мирасов. — Она еще чистая девушка, деликатнее!
Мужчины пересмеиваются.
— Еще скажи, что целка. С тобой наедине. Целка. Насмешил. Мирасов… Или даже эта для тебя уже слишком старая, а? Наверное, мы просто не в том направлении роем! — кривится Сафин. — Кузьмин, позови Кулагину. Хватит просто так без дела сидеть, пусть девчонку осмотрит тщательнее. Заодно все данные запишет…
***
Унизительнее этого я ничего в жизни не испытывала, когда женщина с ехидным лицом начала совать мне пальцы в перчатке в рот, залезла в одежду, проверила все.
