Пульс учащается от одной мысли, что я буду проводить столько времени с Кэшем да еще в таком близком общении.
– Может, Марко позанимается со мной?
Долгая пауза. Наконец Кэш отвечает. Голос резкий.
– Нет. Марко этого делать не будет.
В голове роятся тысячи мыслей, не последняя из них, вызывающая у меня улыбку: неужели Кэш ревнует меня к Марко?
– Не знаю, что и сказать. То есть я не хочу, чтобы Тарин думала, будто я отказываюсь от ее услуг. Но и выживать себя не позволю. В то же время мне не хотелось бы, чтобы у нее из-за меня возникли проблемы.
– Ее задача – не любить тебя, а показать, как дело делать. Разве от этого у нее могут появиться проблемы?
Сомнения минимальны. Безотносительно того, что там у нас с Тарин, я знаю: если Кэш начнет заниматься со мной, ничего хорошего это не сулит. Я просто за себя не отвечаю, если он будет рядом.
– Ну, тогда пусть Тарин занимается со мной.
– Вот и хорошо. Но если она станет тебя доставать, немедленно приходи ко мне.
– Приду, – соглашаюсь я, ни секунды не собираясь этого делать. Нет уж, с Тарин я как-нибудь сама разберусь. Либо мы поладим, либо придется учиться работать с тем, кого ненавидишь.
Провожу рукой по спутанным волосам, надеясь, что в итоге окажется первое, а не второе. Работать с тем, кто тебя на дух не переносит, ужасно, ужасно тяжело.
– Тарин отпросилась на сегодняшний вечер, поэтому тебе не придется выходить на работу до следующих выходных. Если только ты не хочешь взять дополнительную смену в среду, когда работает Тарин.
На самом деле мне нужны деньги. А занятия в колледже начнутся только в четверг в одиннадцать, так что я смогу как-нибудь приладиться, главное, чтобы это не вошло в привычку.
– Среда – это хорошо. Я справлюсь.
– Отлично, – говорит Кэш. Судя по голосу, с улыбкой. Я рада, что он не воспринял мой отказ от его услуг в качестве наставника как обиду.
Могу поклясться, у него такое мощное эго, что он ни секунды не думал обижаться.
– Если тебе что-то нужно, звони. У меня телефон всегда с собой.
– Откуда ты все-таки узнал мой номер?
– От одной ослиной задницы по имени Нэш.
– Ослиной задницы?
– Да, ослиной задницы. Не говори, что сама не считаешь его ослиной задницей!
От неловкости я смеюсь:
– Хм, ну, я не считаю его ослиной задницей. Со мной он всегда очень мил.
– Конечно мил. Ты же такая восхитительная. Какой мужчина не будет с тобой милым?
– Таких много.
– Все они ослиные задницы, – хохмит Кэш.
– И они тоже?
– Да.
– Сегодня что, все поголовно ослиные задницы?
– Да, – отрывисто повторяет Кэш. – Слово дня – пипифакс.
Я смеюсь, на этот раз искренне.
– Это точно?
– Да. А какое было слово дня вчера, тебе лучше не знать.
– Не сомневаюсь. А то вдруг барабанные перепонки лопнут.
Голос Кэша становится тише и мягче.
– Нет, ты можешь покраснеть.
Я молчу. Чувствую, как к лицу приливает приятный жар. Становится ясно: как бы я ни артачилась, зная, что от этого парня добра не жди, устоять перед ним будет почти невозможно.
Проклятье!
– Хорошего дня, Оливия. Жду тебя в среду.
С этими словами Кэш вешает трубку, а я, обмякшая, остаюсь лежать в постели и погружаюсь в мысли о том, что было бы, если бы перестала сопротивляться.
* * *
Только вышла из душевой, слышу голоса. Это необычно. Выводящий из равновесия визг Мариссы ни с чем не спутаешь. Второй голос, тоже звучащий на повышенных тонах, как ни странно, принадлежит Нэшу. Я прячусь за дверью, оставляю ее чуть-чуть приоткрытой и поворачиваю голову ухом к щелке.
Ты бесстыжая, подлая шпионка.
Я давлюсь смешком. Но передышки себе не даю. Подличать так подличать.
– Ты не можешь вываливать на меня такое в последнюю минуту! У меня уже были планы, и мне даже нечего надеть! – Могу сказать точно: Марисса все еще пытается сохранять спокойствие, и это доказательство того, как сильно ей нравится Нэш; вот она и старается не показывать свою истинную натуру. Хотя не могу судить, насколько ей удается вводить его в заблуждение. Интересно было бы посмотреть, как долго Нэш стал бы за ней увиваться, если бы она начала демонстрировать себя во всей красе.
– Если бы я знал, что вернусь, то предупредил бы. Хотел сделать тебе сюрприз. – Нэш повышает голос только для того, чтобы перекричать визг Мариссы.
– Ну и что мне теперь делать?! Я не могу отменить встречу с папой. Он уже…
– Это не беда, – утешает ее Нэш. – Я могу пригласить кого-нибудь другого.
Следует долгая пауза, наполненная таким напряжением, что я ощущаю его даже сквозь закрытую дверь.
Сдай немного, Нэш! Она вот-вот взорвется!
– Кто у тебя на примете?
Голос Мариссы холоден как лед. Интересно, Нэшу знакомы этот тон и его значение?
– Никого у меня нет, я же не знал, что ты не сможешь пойти. Хотя, думаю, мне удастся кого-нибудь уговорить. Не стоит беспокоиться.
Я чуть не засмеялась во все горло. Не стоит беспокоиться. Могу поклясться, Марисса уже дымится.
Почти ощущаю запах вскипающих мозгов, пока она пытается придумать, кого бы сделать своей безопасной соперницей, кто достаточно надежен и в то же время настолько неудачлив, что не имеет планов на вечер и согласится на все в последнюю минуту.
– Как насчет Оливии? Уверена, она будет счастлива пойти с тобой, особенно теперь, когда ты стал ее благодетелем.
У меня отпадает челюсть, а на лице, я это знаю, появляется выражение глубокой обиды.
О мой бог! Значит, неудачница – это я!
– Я ценю твое предложение, но разве она не работает в выходные?
– Если она устроилась к Кэшу, кто знает, какое у нее расписание.
– Ну, я не стану ее будить, чтобы расспросить об этом. Думаю, она вчера работала допоздна.
– Да, но она не откажется. Спрошу ее сама.
Нэш начинает что-то говорить, но то, как он оборвал фразу, подсказало мне: Марисса ушла. Я тихо закрываю дверь и пячусь в ванную, как будто только что закончила принимать душ… А ведь на самом деле закончила.
– Оливия? – окликает меня Марисса, громко стучит в дверь и открывает ее, не дожидаясь, пока я отвечу.
Закусываю губу, чтобы не зарычать: «Вот ведьма!»
– Я здесь, – отзываюсь резким тоном.
Дверь распахивается настежь, и Марисса заходит, громко топая. На лице у нее выражение гадливости. Времени на любезности она не тратит.
– Ты сегодня вечером работаешь? Если нет, мне нужно, чтобы ты пошла с Нэшем на выставку. Ты перед ним в долгу.
Как это похоже на Мариссу: с наскока пускать в ход тяжелую артиллерию – обвинения в неблагодарности и шантаж.
Какая честь для меня – быть в родстве с самой любовницей дьявола.
Осторожно подавляя желание громко хмыкнуть, отвечаю:
– На самом деле сегодня вечером я не работаю. Правда, пойти не могу. Очень сожалею, но мне нечего надеть для исполнения таких интересных обязанностей.
