Представляю, какой в эту минуту у меня был вид.
— Как это — два Толяна? — спросил я удивлённо.
Я был твёрдо убежден, что их было трое, и что моя Тамара провела весь вечер в тоске обо мне, как я по ней. А тут, оказывается, что их было четверо. Почему-то на душе сразу стало муторно. Совсем муторно. До тошноты.
— А мы встретили Толика Зинчука, он приехал из армии на побывку.
— И что?
— Ну и позвали его с собой.
— Зачем?!
Господи, какие идиотские вопросы я задавал!
— Ну ты даёшь! Девок-то — две!
Действительно… Две…
От волнения я на некоторое время потерял дар речи.
Зато Толяна понесло.
— Забульбенили три бутылки «Анапы» — класс!
Три бутылки портвейна… Забульбенили…
А моя Тамара? Моя девушка… Она тоже?..
Бульбенила?..
— Девки, конечно, выпили меньше, — словно услышал мой вопрос Толян.
Меньше… Меньше — это сколько?..
— Но были хороши! — гнусно заржал Толян.
Хороши… В каком смысле? В смысле — красивые?
— Представляешь, два Толяна, две Тамары! — захлёбывался он от восторга.
Представляю…
— Я с Душкиной на диване, а Зинчук уволок твою Тамару на кровать.
Уволок? Как уволок? На какую кровать? Мою Тамару? Зачем — на кровать?
И тут ко мне, наконец, вернулась речь.
— Ты врёшь, — прошептал я.
— Какой мне смысл врать? — обиделся Толян.
Действительно… Какой смысл?
— И что?.. — больше я не смог ничего сказать.
Не было сил вымолвить нужные глаголы.
— Я своей Томочке сделал подкожное, — доверительно-радостно выдал Толян.
Видимо, у меня был очень глупый вид.
Потому что он вынужден был показать.
Пальцами. Жест первобытного человека.
Чтобы я понял, что именно он сделал своей Томочке.
Я-то понял, но ужас и боль сжали моё сердце.
Я словно предчувствовал, что он скажет дальше.
— Класс! — продолжал Толян.
Я обречённо молчал, опустив голову.
Так подсудимый выслушивает приговор.
— Я её опарафинил! — похоже, радость Толяна была неописуемой.
Что сделал? «Опарафинил»?
Я не знал такого странного глагола и вопросительно посмотрел на Толяна.
— Вдул! По полной программе! — пояснил он, видя мою беспросветную тупость.
А-а! Вдул… Такое слово я знал.
Теперь до меня дошло, что означает этот незнакомый глагол: «опарафинил».
— Она кричала от страсти, когда кончала! — ликовал Толян.
— Кто — «она»? — испугался я.
— Моя Томочка, — гордо произнес он.
— Почему она кричала?
— Какой ты лопух! У неё случился оргазм!
— А-а! — понимающе закивал я.
В самом дальнем уголке моего сердца ещё теплилась надежда.
— В другой комнате тоже всё было путём! — оптимистично продолжил Толян.
— Откуда ты знаешь? — безнадёжно спросил я.
— Кроватка скрипела весьма специфически, — рассмеялся он.
— Как?.. — пролепетал я.
— Ха-ха-ха! Как! Ритмично! Как-как — и в дамках! — заржал Толян.
— Неправда… — прохрипел я.
— Правда! Зинчук был доволен, как слон! Ха-ха-ха-ха-ха!
— Врёшь!
— Представляешь, у него тоже случился оргазм! Ха-ха-ха-ха!
Я вдруг понял, что сейчас убью его.
Похоже, и Толян это понял. Вовремя.
Потому как он отскочил в сторону и выставил перед собой кулаки.
— Ты забыл футбольное правило? — нагло рассмеялся он.
— Какое? — злобно спросил я.
— Не забиваешь ты — забивают тебе! Так и с девками.
— Ты скотина! — воскликнул я и двинулся на него.
— А ещё есть правило! — отступая, прошипел этот змей.
— Ну?.. — прохрипел я.
— Любовь — это костёр. Не бросишь пару палок — погаснет!
— Ты козёл… — мне показалось, что я стал больше его ростом.
— Спокойно, сэр, спокойно! Я ухожу! — испуганно попятился Толян.
Затем он резво повернулся и побежал прочь.
Я и не собирался его догонять. Я не мог дышать.
«Подкожное. Опарафинил» — от этих новых понятий подкашивались ноги.
Потому что всё это касалось и моей любимой.
Потому что меня оплевали и предали.
Первое чувство?
Нет, не может быть!
Он врёт! Он врёт!
Сердце колотилось, как бешеное.
Он врёт, чтобы сбить меня с катушек.
Он такой, этот придурковатый Толян.
Самец с маслянистыми глазками!
Скотина! Сволочь! Он врёт!
«Опарафинил!» «Оргазм!»
Не верю!
Не верю…
Я шёл по дороге и вслух материл ненавистного Толяна.
И вдруг я понял, куда иду.
Ноги сами несли меня.
Кровь шумно стучала в моих ушах.
Я шёл к моей Тамаре.
Куда я ещё мог идти!
А вон и её дом! Наверняка она ждёт меня!
Сейчас я позову мою девушку, и всё выяснится.
Лживый Толян будет лизать мне задницу!
Я найду способ рассчитаться с ним.
Скотина! Мерзкая скотина! Гад!
А вот и тропинка, ведущая к калитке!
Тамара появилась передо мной неожиданно.
Мы едва не столкнулись носом к носу.
Видимо, она только что вышла из дома.
Я взглянул на её лицо и почувствовал, что сейчас упаду.
Ответ был в глазах моей девушки. Никогда я не видел её такой.
Хорошо, что я стоял у заборчика и схватился за него рукой.
Мы смотрели друг на друга молча.
Не было сил что-то спрашивать. Не было.
Точнее, было страшно задавать вопросы.
Наконец я сглотнул от волнения и выдавил из себя жуткие слова.
— Зинчук… Ты была с ним? — совершенно упавшим голосом спросил я.
Она ответила едва слышно, но для меня это было, как раскат грома.
— Да, — сказала она.
— У вас что-то… было? — не знаю, как я смог произнести ещё и это.
— Что-то было, — совсем тихо ответила Тамара.
Словно кто-то с русской щедростью дал мне поддых. Ногой.
Хотелось что-то сказать, закричать, но не было воздуха.
— Ты предала всё, что между нами было, — наконец сказал я.
От волнения во рту было сухо, в глазах зарябило.
Тамара молчала.
Она печально смотрела куда-то себе под ноги.
— Тамара, как ты могла?.. — прошептал я.
Она молчала.
— Прощай… — сказал я тихо.
Хватило сил повернуться. Хватило сил сделать несколько шагов.
Затем я понял, что падаю.
— Подожди! Я помогу тебе! — раздался голос Тамары.
Я почувствовал, что она схватила меня за руку.
