Он опустился рядом и нежно прижал ее к себе. Жюстин поднялась, поставила музыку и вернулась, чтобы укрыться в этих надежных руках, и заснула, точно ребенок.
Они занимались любовью еще четыре раза этой ночью, а также весь следующий день. Самое меньшее, что могла сказать Жюстин, это то, что Джон был ненасытен! Почти сразу, как кончал, он был готов все начать снова. Жюстин хотелось бы лишь, чтобы он не приходил к вершине так быстро, чтобы и она могла, в свою очередь, ее достигнуть. Но увы… Впрочем, печально, но не трагично. Жюстин думала, что со временем она найдет способ тонко дать ему понять об этом, и все уладится само собой. Но это оказалось совершенно невозможным. Через несколько дней Жюстин узнала, что Джон даже не жил в ее городе. Он был проездом, и должен был скоро уехать, чтобы тренироваться к следующим Олимпийским Играм. Однако он утверждал, что любит ее, и что она должна последовать за ним…
Жюстин на минуту задумалась над этим, но сразу же со всей очевидностью поняла, что не уедет из родного города, где она прожила всю жизнь, чтобы поселиться где-то, в незнакомом месте, даже не зная языка, только ради Джона. Он ей нравился, но она не была настолько импульсивной.
Джон был жестоко разочарован. В конце концов, он уехал, пообещав, что позвонит, как только прилетит.
Жюстин подумала, что он был бы польщен, узнав, что она дала Адаму его великолепное тело…
Еще был Антуан. Она встретила его на модной выставке. Его полное имя было Антуан– Ксавье де Ландревиль-младший. Она чуть было не рассмеялась, услышав это претенциозное имя. От Антуана веяло благополучием, элегантностью и всей той уверенностью, которую могут дать деньги. Во время вечеринки, признавшись, что умирает от скуки, он вывел ее из галереи и отвез в самый шикарный ресторан города. Метрдотель приветствовал его: «господин де Ландревиль», им принесли шампанского, еще до того, как Антуан что-то заказал. С ним обращались, как с королем.
С самого первого вечера Жюстин чувствовала, что это, по всей видимости, судьба, что она насладится, наконец, роскошью и богатством. Она не была влюблена в этого человека; ее возбуждали его положение, его небрежное наслаждение жизнью. Она творила с ним безумства – как сексуальные, так и материальные – и это приводило ее в восторг. С ним она могла позволить себе быть кем угодно: высококлассной шлюхой, прилипчивой подружкой, другом, поверенной, постоянной любовницей…
Они встречались несколько месяцев, в течение которых Антуан даже свозил Жюстин на Багамы на день ее рождения. Этот вечер пара приятно провела в казино. Они играли по-крупному, ставя огромные суммы. И это принесло свои плоды… Весь вечер удача улыбалась им, и, каждый раз, когда Жюстин выигрывала, она чувствовала, как ее интимная пещерка открывается чуть больше, роняя терпкую капельку на ткань трусиков. Ничто не мешало ей, и с каждым разом выигрыш становился все больше, она продолжала играть, пока не решила, что куш уже достаточен, чтобы перейти к следующему акту.
Для достижения цели она настояла на том, чтобы забрать всю сумму в номер, а не оставлять ее в сейфе отеля. Неотразимая улыбка растопила сердце кассира, и, спустя некоторое время, ей принесли большую сумку, набитую купюрами, а также бутылку шампанского в качестве подарка от казино. В номере Жюстин вывалила содержимое сумки на шелковое покрывало огромной кровати. Мгновение она стояла неподвижно, с затуманенными глазами. Затем медленно разделась перед Антуаном, оставив только туфли, и томно растянулась на кровати; кокетливое выражение ее лица превратилось в совершенно детское выражение радости. Туфли слетели, и Жюстин принялась танцевать и прыгать на кровати, набирая полные руки купюр, отпуская их так, чтобы они скользили вдоль тела, чтобы каждой клеточкой чувствовать прикосновение глянцевой бумаги. Столько денег… Жюстин видела вещи, которые она сможет купить на эти деньги. Мало-помалу она успокоилась, вытянулась, раздвинула ноги и сделала Антуану знак присоединяться.
Однако вовсе не он возбуждал Жюстин, а россыпь денег, на которых покоилось ее тело, возбуждали они ее так, что она захватила несколько купюр, и начала легонько тереть ими грудь, разогревая себя. Затем покрыла ими все тело. Она гладила ими лицо, шею, вдыхала их аромат, потом скользнула новенькой купюрой между ног. Купюра постепенно смялась, тогда она обернула ее вокруг большого пальца и медленно ввела в себя, осторожно, чтобы не повредить нежную кожицу. Однако осторожность продлилась лишь несколько минут, потом ее палец безжалостно начал погружаться все глубже, терзая влажную плоть. Заметив, что Антуан смотрит на нее, она поднялась, обхватила его член и принялась его возбуждать, лаская рукой через купюру. Когда он увеличился, она направила его между своих бедер, принимая в себя этот странный кондом из купюр, который быстро исчез в ее лоне. Антуан ласкал ее не переставая, вызывая постоянные выделения, увлажнявшие его, и заставляя Жюстин дрожать и задыхаться от удовольствия.
Она обернулась, чтобы полюбоваться столь желанной сценой, скользнув ягодицами по покрывалу. Хруст был приятен для ее слуха, купюры впитали запах их плотского наслаждения, Антуан с силой проникал в нее, безжалостно подбрасывая ее своими безумными толчками, пока не кончил. Фонтан его удовольствия был собран купюрой достоинством в сто долларов. Жюстин схватила ее, облизала и положила на грудь, продолжая ласкать себя и отдаваясь языку любовника, терзавшего ее интимные губы. Однако после всех этих усилий, хоть и приятных, Жюстин поняла, что не испытает оргазма. Она тяжело задышала, откидываясь в притворном оргазме, которого добивался ее любовник, и окончательно расслабилась, осязая прилипшие к ягодицам влажные и мятые купюры.
Жюстин бережно хранила это воспоминание, несмотря на то, что она не получила того наслаждения, на которое рассчитывала, и она подразумевала именно это, изображая серебряную гору под ногами Адама. Но она не ценила Антуана настолько, насколько желала. Она находила в нем, без сомнения, много замечательных качеств, но его главное очарование, хотя ей было неприятно признавать это, заключалось в его банковском счете. Это был замечательный человек: щедрый, достойный, он хотел и умел доставлять удовольствие. Он был привлекательным и хорошим любовником… но Жюстин чувствовала, что должна его оставить, чтобы не причинить ему со временем еще большую боль и чтобы не наслаждаться преимуществами его положения, не любя его. Что она и сделала.
Вот и все, что касалось ее прошлого.
С тех пор до настоящего момента, когда она вспоминала об этих замечательных временах, Жюстин дальше не продвинулась. Она не купалась в тысячах купюр на громадной кровати, не бывала в компании ни одного из мужчин, с которым провела бы такие же волшебные минуты, и Адам не был закончен.
