Возвращаться обратно домой в таком состоянии, едва не покачиваясь от переизбытка в крови адреналина и не пойми каких еще на хрен чувств?.. Можно было, конечно, воспользоваться старыми запасами бара, но данный номер я уже проходил и не так уж давно. Облегчения от него совершенно никакого, скорее, еще больше одурею и отупею. А что потом, поеду на пьяную голову искать свою Стрекозу в общежитие или в подаренную ей моим щедрым папенькой квартирку?
Вот и пришлось выбирать наименьшее из всех возможных типов зла. Поэтому я и отправился на работу, догонять пропущенные мною трудовые часы и заодно по ходу отработать все штрафные. Практически сразу по прибытию в административные офисы "Гарант Стрел-Строй" я узнал, что мой любимый родитель, а также гендиректор и хозяин всея компании — три в одном, только-только вернулся из Японии и уже как минимум минут двадцать разбирается в своем кабинете с произошедшими за время его отсутствия проблемами.
Сказать, как меня маленько приложило данной новостью, не сказать ровным счетом ни о чем. И далеко не маленько, и на вряд ли просто приложило. Скорее, проехалось по мне с дюжину раз асфальтоукладчиком, раздробив все кости в мелкую крошку и выжав до последней капли всю мою кровь. Правда, выглядел я при этом на удивление невозмутимо спокойным и собранным, чего не скажешь о моем внутреннем состоянии, превратившимся меньше чем за минуту в развороченное кровавое месиво.
Не знаю, как у других, но чувство бешеной злобы, непомерной ярости и одержимого желания сорваться с катушек прямо здесь и сейчас, лично у меня выглядело именно так — перемолотым в огромной мясорубке монстром из какого-нибудь марвеловского комикса. Разве что испытываемая им на тот момент запредельная боль могла запросто добить до смерти своего носителя одним лишь болевым шоком.
Но я не только выжил, но и смог проглотить, почти не жуя, достаточно обоснованную мысль, что очень скоро Стрельникову старшему захочется немножко расслабиться. Получить заслуженную им толику любви после тяжелых часов перелета из одной точки Земли в другую и выдержанных до этого мозгодробительных встреч с японскими инвесторами. С кем ему захочется снять свое зашкаливающее напряжение? Тут, как говорится, и к гадалке не ходи.
Как раз данным выводом-размышлением меня и приложило практически сразу и едва не до летального исхода. А когда гендиректор через наших секретарей-помощников вызвал меня к себе в кабинет без каких-либо приписок и уточнений по какому вопросу, да и на кой вообще, у меня реально на несколько минут отнялись ноги, прострелив по позвоночнику на вылет через затылок самой, что ни на есть, стопроцентной контузией.
Неважно, какая именно причина побудила моего всегда верному своему предсказуемому поведению папеньку ни с того, ни с сего вдруг встретиться со мной. Совпадение это, или одна из его очередных проверок на вшивость? В любом случае он ни при каких обстоятельствах не выдаст ни словом, ни жестом своих истинных намерений. Будет играть выбранную им роль до последнего, пока не дожмет своего оппонента и не получит желаемое на золотом блюдце с голубой каемочкой. А пытаться переиграть Глеба Стрельникова на его поле, в его же игре, не имея представления в чем конкретно заключаются ее правила и что стоит на кону, дело изначально бессмысленное и беспросветно проигрышное.
— Наверное, где-то что-то сдохло нечто очень большое и очень вонючее, раз ты решил меня без предварительных ласк выдернуть к себе прямо по приезду из аэропорта.
Моя одна из главных и ключевых ошибок — я буквально с порога отцовского кабинета продемонстрировал свою очень плохо замаскированную грубость. Пусть и оставался при этом невозмутимо спокойными и абсолютно ко всему безучастным, не то что делая вид, насколько мне наплевать на истинную причину его вызова, а именно сам в это поверив.
— С каких пор ты начал позволять себе подобные высказывания в присутствии собственного отца? Встал с утра не с той ноги? Или очередное сильное похмелье после очередной вечеринки в ночном клубе?
Как ни странно, но я отыскал взглядом Стрельникова-старшего не за жертвенным алтарем его внушительного рабочего стола, а в одной из угловых лаундж-зон кабинета, возле панорамных окон и нехилой такой барной стойки. Он как раз разливал по двум толстым бокалам из початой бутылки "Соурвоисиер Л'Есррит Десантер" элитный коньяк стоимостью в пять тысяч кусков зеленых. А раз он пошел на такой щедрый и весьма редкий для него жест перед собственным сыном (кого-то еще, например, третьего лишнего, в пределах всего кабинета мною больше замечено не было), значит, я угадал. Что-то где-то все-таки сдохло.
— Для меня любой поход в твой кабинет сродни бурному похмелью. — я даже не заметил, как по привычке сунул руки в карманы брюк, остановившись перед кожаным мягким уголком зоны "отдыха" и, соответственно, где-то в пяти метрах от местонахождения отца.
Надо отдать должное, мой папенька даже в худшие для себя времена, а не только после долгого и изматывающего перелета, умудрялся выглядеть на все сто. Идеально выбритый, с идеальной укладкой лишь самую малость поредевших волос и в обязательном костюме-тройке от Вриони пурпурно-серого оттенка, сидящего на его сбитой фигуре матерого альфа-самца второй кожей.
— Не припомню ни одного случая, чтобы хоть один из всех моих сюда приходов закончился для меня чем-то во истину приятным и даже полезным.
Наконец-то он отошел от черной мраморной столешницы барной стойки прихватив с собой оба бокала. Теперь он смотрел на меня одним из тех взглядов, в котором хрен что прочтешь вообще. Но, благодаря его расслабленному лицу, и его глаза не выглядели совсем уж пустыми или убийственно бездушными.
— По-твоему, я не могу пригласить своего сына в конце рабочего дня и после своего возвращения из Японии только из чистой отцовской прихоти?
Он уселся не так далеко от центра самой длинной части дивана, поставив ближе к краю массивной столешницы черного столика второй бокал и, как ни в чем ни бывало, откинулся на черную спинку мягкого уголка едва не в полулежащей позе римского патриция. По сути, жестом с бокалом он только что пригласил меня к нему присоединиться.
— Еще скажи, что во время поездки дико за мной соскучился. — я все же не стал испытывать судьбу до белого каления и сошел с занятой позиции, таки принимая приглашение.
— Кстати, как твоя рука? Смотрю, уже разбинтовали. — Стрельников-старший, как всегда, проигнорировал мое последнее высказывание, сделав очередной акцент на вроде как интересующем его вопросе. Хотя на деле — это была одна из привычных форм его общения — от формальных, ничего незначащих тем к наиболее для него важных.
— Да, еще на прошлой неделе. И швы сняли. Хотя болеть еще будет очень долго — пара месяцев минимум. — не скажу, что испытывал желание ему подыграть, но хамить дальше стало бы перебором даже для меня. Так что усевшись в кресло в изголовье столика и перпендикулярно к развороту дивана, на котором сидел отец, я демонстративно приподнял правую руку и без особой щепетильности сжал и разжал пару раз пальцы относительно зажившей кисти, показывая степень ее почти что прежней работоспособности. Боль, конечно, при таких резких действиях ныла в костях и суставах неслабо, но я ей был даже в чем-то рад. По крайней мере, хоть немного протрезвляла и даже чуть сдерживала от импульсных порывов.
— Так о чем ты собрался мне тут поведать такое важное, раз лично возжелал со мной встретиться в неурочное время? Едва ли ты станешь вызывать меня на ковер каждый раз, когда я буду опаздывать на работу, требуя предоставить справку от врача лично в твои руки.
Я все-таки не удержался и потянулся относительно зажившей рукой за щедрой порцией элитного коньяка от моего не столь уж и щедрого родителя. Правда, упиться до чертиков ею все равно не получится, но немного расслабиться мне сейчас определенно не помешает. К тому же вид взятки от Глеба Стрельникова тоже в какой-то мере указывала не на форс-мажорные обстоятельства. Во всяком случае, устраивать мне публичную порку точно никто не собирался. Но и сильно уж расслабляться по этому поводу также не следовало.
