Да, надобно будет как-нибудь Кох`арну уложить на лавке кухонной, а самому же…
Так, опять не о деле я. А мне же ещё в курятник за яйцами идти и в сарай за рулькой. Надо же хоть чем-то накормить Гарри, покуда раб, не умея, мыться будет.
О, а ввечеру придётся мыться мне. И ложиться в постель, кою не перестилали более месяца. Надоело. Скажу рабу, дабы принёс хотя бы простыню новую. Скажу прямо сейчас, покуда не ушёл он.
- Кох`арну, раздобудь свежую простыню. И наволочки не забудь. Когда помоешься, переменишь кровать нам. Негоже ложиться на те же тряпки, на которых скончался человек. Мне и Гаролусаху будет это неприятно.
- Хорошо, Северуссах, но для этого надо мне пойти к прежнему благородному хозяину. Так не откажи мне в праве этом.
- Не отказываю. Ступай, но только сперва вымойся.
Гарри ел жадно, забрасывая куски яичницы в рот и заедая плоскими пресными хлебами, да очень активно изводя рульку.
Вскоре раб вернулся, но отвратительный запах пропитал и его одежду, поэтому Северус отправил его на постирушки, а взамен предложил запахнуться на время в свой плащ. Раб был уже относительно чистым, вымытым с мылом, поэтому Снейп не побрезговал отдать ему свою практически нательную вещь.
Наконец, волшебники аппарировали к Озеру и оттуда пешком направились прямиком, не сворачивая, в Запретный Лес.
По идее, они шли за крупными дубами и буками, которые Северус срубит Режущим заклинанием, относящимся к Тёмным Искусствам из-за классического, но действительно необходимого сейчас для долгой рубки толстых стволов добавления «prolongum» и требования небольшой порции магической ауры волшебника.
Сил у отъевшегося на свинине и сале Снейпа было не занимать, магического потенциала выше крыши, поэтому никаких препятствий возникнуть не должно было.
Но возникло. Препятствие в виде сильно сексуально озабоченного Поттера.
Они вышли к небольшой поляне с холмиком, поросшим молоденькой травой и группками мать-и-мачехи. Земля на холме уже просохла, а Гарри побежал на вершину холма, нарвал первоцветов и преподнёс опешившему Северусу букетик.
- И куда прикажешь ты мне девать его, о Гарри мой Гарри?
- Возьми, о Северус. И вообще, - перешёл тот на английский, - мы далеко в лесу, нас никто не услышит, и мы можем разговаривать на родном языке.
- Предпочитаю я латынь благородную наречию англскому, ибо, быть может, не одни мы в лесу, и подслушать нас могут. Не желал бы я такового, - серьёзно ответил профессор.
Но букетик всё-таки принял и прилепил его заклинанием к тунике слева на груди.
Гарри был счастлив. Любимый прикрепил букет напротив сердца! Значит…
Он снова вбежал на холм и вдруг сбросил с себя колобий, оставшись нагим. Его прекрасное тело так и светилось в полуденном, уже достаточно высоком солнце.
Северус ещё раз поразился стройности и сухопарости Гарри его Гарри, не заметив, как возникло, не подавленное вовремя, желание обладать им. Или предложить себя во власть прекрасного юноши. Ему было сейчас всё равно, в этом вопросе он не колебался ни в чью сторону.
Снейп взбежал вслед за Поттером на сухую землю холма и прижал, а скорее, сам вжался в стройное тело, покрывая его поцелуями, где попало. В грудь, плечи, ключицы, шею, наклонившись, пощекотал языком живот и спустился ниже по дорожке густых волос. Припал к нежному члену, быстрыми движениями языка и губ по головке и стволу привёл его в надлежащее состояние и начал усердно ласкать Гарри ртом.
Он то «терял» член Поттера, то втягивал его на всю длину, а она была значительной, так, что головка упиралась в стенки глотки. Северус нежно проводил губами и языком по затвердевшему стволу, к которому прилила кровь, и тот стал почти багровым. Снейп решил, верно, заласкать Гарри. Тот так громко стонал и кричал на латыни, как и хотел любимый, сбросивший в одночасье все шипы со своих прекрасных цветов, превратившийся в единственный, неповторимый источник дивного наслаждения его, Гарри.
Поттер никогда не испытывал… подобного. Северус ни разу не ласкал его пенис столь страстно, словно желая удовлетворить Гарри одним минетом, а у молодого человека были ещё о-очень далеко идущие планы насчёт этого единственного во всей округе, но достаточно обширного для двоих мужчин кусочка полностью сухой и, верно, прогретой солнцем земли.
… Кончил он так скоро, что Северус, не опробовав на сладком пенисе и десятой доли своих умений, только и смог, что выпить такую горчащую, вязкую вначале, а после, жидкую струю спермы любовника, желанного, даже любимого протезом сердца, которое умерло вместе с Квот…
- Стоп, надо поставить блок. Но тогда разболится голова. А ну их к Мордреду в зловонную пасть, эти блоки! Буду думать обо всём, что придёт в голову. И о Квотриусе тоже, знаю, что это теперь не помешает мне любить Гарри моего Гарри. Слишком устал я от скорби, смертей, даже смерти раба. Хочу жить!.. И любить хочу, и чувствовать себя любимым.
- Что ж, Гарри мой Гарри, доволен ли ты мною сегодня?
- Ещё не совсем, о Северус мой, терзавший плоть мою, словно желая высосать соки все тела моего ласкою предивною, отменною своею. Лишь с трудом великим, подумав о нас, словно со стороны, не пролил я семени своего так быстро, как пожелалось мне в начале.
- Так хотел извергнуть сперму ты ещё раньше? - удивился Северус. - Не может быть такового, ибо не было испробовано тобою множества величайшего ласк, не изведанных никогда. А сколько осталось их невостребованных, представить ты, о Гарри, не сумеешь.
- Тако чудесно искусен в науке любви ты, о Северус мой, сбросивший колючки с куста розана своего? Но вот зрю я, что злиться начал ты на меня, коий излился слишком рано для тебя. Прошу, не обрастай шипами жёсткими вновь лишь из-за несдержанности моей. Не умею я удерживать семя в себе долго, так и просится оно наружу.
Возьмёшь ли меня, о Северус?
- А ты, ты возьмёшь ли меня, Гарри мой Гарри? Смотри же, в раз второй уж предлагаю я тебе сие, и ежели откажешься ты в раз третий, не предложу никогда больше, покуда, так или иначе, не расстанемся мы.
* * *
* Вскрываю (взламываю) купол Хогсмида (лат.)
Глава 88.
- Не расстаться с тобою мне, о Северус злоязычный, за что гонишь меня прочь там, в «нашем» времени?
- О, сие есть лишь предчувствие. Можешь ты верить ему, но можешь и нет. Дело твоё.
Так повторить мне предложение своё в раз третий, дабы отказался ты или сделал вид, что не заметил его, и боле не буду я заговаривать о таковом? Подумай прежде, Гарри мой Гарри, от чего, не набравшись достаточно смелости, решаешься ты столь яростно отказаться, насколько понимаю я!
- О Северус, словно Януариус* , меняющий лик свой от любовного весьма ко столь же грозному. Как же в силах я объять необъятное? Не научившись даже семя не изливать скоро, уж овладеть мужчиною, коий познал ласки, много более умелые, нежели скромные мои.
