Шлагбаум мне подняли без проблем, каждую машину отца охрана знала назубок. Мест на парковке оказалось предостаточно, поэтому «Ауди» из нашего автопарка я разглядел сразу. Как она здесь оказалась раньше меня? В лифте я нетерпеливо жал нужную кнопку, тронулся он казалось через вечность. Табло сменяло цифры одну за другой, а я мысленно подгонял, поторапливал.
Холл встретил тишиной, кондиционированным воздухом и улыбчивой девушкой за стойкой. Дежурно вежливым тоном, без суеты, поприветствовала и вызвалась провожать меня. Где находится кабинет отца я прекрасно знал, поблагодарил и от помощи отказался. В приемной поджидала вторая. Эта суетилась. Поздоровалась, подскочила, представилась и кинулась из-за стола встречать. Волнуется. «Сидите, сидите», — указал ей жестом, но та один черт подобралась и поинтересовалась нужно ли мне чего. В приемной стоял аромат молотых зёрен, невольно пробуждая аппетит.
— Принесите мне кофе, Оксана, — ответил я и толкнул тяжелую дверь.
Аглая сидела в кресле руководителя. Дежавю, подумал я, вспомнив недавнюю сцену в кабинете дома. Сегодня у неё этот номер не пройдет. Наводить беспорядок и здесь, я ей просто не позволю.
— Чуть свет уж на ногах, — заметил я ей и поздоровался. Дома мы умудрились не столкнуться. Хотя, чего удивляться, в такой громаде можно годами жить и при желании не встретить друг друга ни разу. Аглая подняла на меня сосредоточенное лицо и ответила:
— Просматриваю кое-какую документацию. Доброе утро, Ярик.
Я снова молча проглотил «Ярика», иначе только так и станет меня звать. А запрещать не хотелось, к черту, пусть тешится. Оксана принесла мне кофе, я потягивал его, расположившись в кресле, и наблюдал за ней. Стопка папок, лежащих перед ней, выглядела внушительно. Мне было интересно, когда ей надоест создавать иллюзию, будто она что-то смыслит в этих бумагах. Та старалась. Изображала бурную деятельность. Впрочем, кресло ей шло. Лицо хоть и смазливое, но интеллекта не лишенное. Учитывая костюмом, в который она облачилась, я вынужден был признать, необходимый образ Аглая создавала умело. То она счастливая невеста, то скорбящая вдова, сейчас вот бизнес-леди.
Рылась она в бумагах основательно, ясен пень, для меня старается. Надеется повторить былую сцену? Нет уж, ройтесь, Аглая Константиновна, шуршите, я больше на этот номер не поведусь.
Оксана постучала, вошла и доложила:
— Станислав Иванович приглашает в переговорную.
Мы дружно покивали, я поднялся, вопросительно глянув на Аглаю.
— Я догоню, — ответила она.
Переговорная в двух шагах от кабинета отца. Я вошел и поздоровался со всеми. Юма жестом мне предложил занять место отца. Отказываться не стал, сел, Станислав Иванович расположился по правую руку, где он всегда и заседал. На столе, напротив каждого акционера лежали одинаковые коричневой кожи папки, подготовился Юма, выходит.
— Аглая Константиновна? — повернулся он ко мне. Я объяснил где она и стал осматривать присутствующих.
Наталья Владимировна, бывшая супруга Юмы, отсудившая при разводе часть его акций, заметно похудела, с нашей последней встречи, а ещё основательно перекроила лицо. Всё, что можно натянуть, натянула, а что не стоит накачала. На бывшего мужа поглядывала враждебно, с затаенной обидой, но каждый раз приосанивалась, стоило тому повернуться в её сторону.
Кропоткин Юрий Михайлович, прибившийся к холдингу много лет назад, вместе со вторым комбинатом. Вклад его в общее дело гигантским не назовешь, отсюда и количество акций. Что-то около шести процентов. И Завойчинский Кирилл. Отчество не вспомню. Юрист, акциями обзавелся за услуги, оказанные отцу. Выручал отца он не раз, тот оставил его при себе, в благодарность наделив ценными бумагами. Тут процент ещё меньше, чем у Кропоткина.
Аглая вошла, с маленькой сумочкой наперевес, извинилась, что заставила ждать себя - и тут королева. А вид... сущий ангел. Она заняла место рядом с Натальей Владимировной, последняя ухмыльнулась и выразительно глянула на Юму – в нашем полку прибыло, мол.
Слово взял Станислав Иванович. Ни я, ни Аглая возражать не стали, все-таки у человека опыт. Более того, инициатива собраться исходила от него, выходит, ему и карты в руки. Начал он официально, представил нас, пояснил весь расклад по акциям, хотя слухами земля полнится и вся компашка давно уже в курсе событий. Внес предложения по антикризисным мерам, часть из которых показалась мне дельными. Мы, мужчинами, немного подискутировали на эту тему –дамы предпочли не вмешиваться, только слушать – и пришли к выводу какие нововведения следует внести на голосование. Затем Юма обратил наше внимание на папки и попросил каждого ознакомиться. Самые важные, по его мнению, пункты нам выделили цветными маркерами. Заглянул, тот самый потенциальный контракт с китайцами, который несколькими днями ранее я получил на почту. Я покосился на остальных и у меня сложилось впечатление, народ видит его не впервые. Разве только, Аглая слишком внимательно просматривала отдельные страницы.
— Так вот, господа, представленный контракт - бомба, не побоюсь этого слова. Вы только посмотрите на эти цифры, — продолжил Юмашев, прохаживаясь по переговорной и излучая самодовольство.
— Вот именно цифры, — подняла от бумаг голову Аглая. — А за цифрами что, трава не расти?
Заяви она сейчас, что является лидером движения «Сопротивление инопланетянам», клянусь, она произвела бы меньший эффект. Юма оступился, Аглая в этот момент находилась у него за спиной, щека его дернулась, а губы скривились недовольством. Он замер и плавно повернулся. Как по команде уставились на неё и остальные. Кропоткин удивленно вскинул бровь, у Натальи Владимировны слегка отвисла челюсть, впрочем, справилась она с собой молниеносно, далее поглядывала на Аглаю с интересом. Завойчинский взволнованно прикусывал губу, я с любопытством наблюдал, что за всем этим последует.
— Что вы хотите этим сказать, Аглая Константиновна? — нарушил паузу Юма. — Наши китайские партнеры уже давно рассчитывали заключить этот союз, в данном случае процесс тормозим именно мы. Надежность соглашения проверена сотни, тысячи раз, — распалялся он. Многозначительно вскинул палец вверх и добавил: — Специалистами, я подчеркиваю.
Намекая тем, видимо, на некомпетентность Аглаи.
— А я и не сомневаюсь в фиктивности данной сделки, я сомневаюсь в эффективности, — объяснила она. Захлопнула папку и поочередно окинула всех взглядом, словно оценивала, найдутся ли у неё союзники. — Данные цифры как раз и пугают. Думаю, целесообразнее нашим китайским партнерам установить европейские цены, а не гнать объемы втридешева. Вы представляете насколько нужно увеличить добычу? Или вы считаете, ресурсы бесконечны, неисчерпаемы?
— Я больше двадцати лет в деле и прекрасно осведомлен о этой стороне вопроса, в наставлениях, Аглая Константиновна, не нуждаюсь, — едко заметил он. Между строк так и сквозило: что бы ты понимала, милочка. — А наши европейские партнёры, как вы заметили, увы, не могут похвастать закупками в подобных объемах.
— Вы предлагаете торговать природой, вместо того, чтобы расширять производство, вводить новые линии…
— Не увлекайтесь, Аглая Константиновна, — отмахнувшись, перебил её оппонент. Хмыкнул, что, мол, производить-то собралась? И раскинул руки: — Будем голосовать, господа. Мнение должен высказать каждый: за, против, воздержавшихся, надеюсь, не случится.
Аглая поднялась. Резво, пружиной. Я протестую – выражал её отважный вид.
— Садитесь, революционерка вы наша, все уже поняли ваше мнение, — съязвил Станислав Иванович. Сдерживает себя, дабы не взорваться, его явно беспокоило, что Аглая продолжит агитацию.
— Извините, но я в этом участвовать отказываюсь, — твердо заявила она. Подхватила свою сумочку, определила ту на плечо и направилась к выходу. Присутствующие переглянулись и проводили её растерянными взглядами, я прятал улыбку под ладонью. Аглая дошла до двери, отсчитывая шпильками шаги, распахнула её, повернулась и сказала: — Прежде чем принимать решение, господа, подумайте, о том, что вы после себя оставите детям. Своим детям.
