Карский — единственный урод, которого я так и не сумел достать. Свалил от меня в Германию.
— Где мальчик? — говорю, с трудом сдерживая напряжение в голосе.
— У-у-у… того, кто первым нашел его. Карский приказал достать ребенка, но, — он делает жест в сторону Эдуарда. — Этот успел раньше.
Подскакиваю к нему и уже не могу остановиться. Кровавый раж застилает глаза. Удар, другой. Противник хрипит. Хватаю его за волосы и заставляю приподнять голову:
— Где мой сын?! — рычу. — Сейчас у тебя есть выбор: сдохнуть быстро или мучительно. Куда ты его вез?!
— Карскому… — взгляд Эдуарда расфокусированный, он именно в том состоянии, когда все что угодно скажешь от боли.
Я это знаю. Я сам однажды таким был, пока во мне сломалось что-то человеческое.
— Зачем?! — бью затылком о стену.
— Уехать хотел. Это же… такие бабки…
Ну да, я же его без гроша оставил. Как он мою жену.
Сомневаюсь, что Карский ищет моего ребенка чтобы просто попросить выкуп, в особенности после того как я обошелся с его друзьями и парой родственников.
Мурат вдруг машет мне руками: “Прекрати”, но руки сами сжимаются в кулаки. Мой сын там, у отморозка, который столкнул мою жену в пропасть наркомании, который сделал из моей жены шлюху и наркоманку.
— Нашли машину, — эти слова пробиваются сквозь пелену ярости и я как будто снова начинаю видеть.
— Машину?
— Нашли, куда она уехала.
— Она…
— Эля, — вдруг выдает Эдуард. — Я же говорил… Говорил, что это она схватила мальца в аэропорте и удрала с ним!
Первая реакция его приложить, но я останавливаюсь. Услышанное кажется бредом. Вот эта маленькая девочка похитила моего сына, зная, кто я такой? Зная, что ребенка ищут? Нахрена?
— Я тоже этим козлам не верил, — говорит Мурат, — пока менты машину не засекли. В пригороде она. Ребенок у Эльвиры Айдаровой.
Мозг отказывается это воспринимать, но вдруг факты начинают встраиваться в картину реальности.
— Так на кого она работает? — толкаю Эдуарда. — Она с тобой.
Вижу как глаза этого недомужа расширяются.
— Н-н-е-е-ет, — тянет он.
— На Карского?! — ору. — Зачем ей ребенок?! Торговаться?! Деньги?!
К таким вещам я привык. Но эта Эльвира… Каждый шаг у нее какой-то необычный, он рушит картину мира, вызывает бессильную злобу внутри потому что я не понимаю, где злой умысел — я ведь умею читать противников по глазам.
Тут я ничего не чувствую, как и в тот раз с отравленным виски! Она как будто на голову впереди, а я такого никому не позволяю.
— Вы не понимаете… — бормочет Эдуард.
— Мои люди на проводе, — прерывает Мурат.
Оборачиваюсь.
— Там никого нет, — рапортует друг. — В доме пусто.
Сердце обрывается и следом я со всей дури бью Эдуарда в живот. Тот падает, но я поднимаю неудачника с пола, ставлю на ноги.
— Куда она делась?!
Чертовка! Единственная, кто смог меня переиграть. Дважды.
Теперь понятно, что мальчик не в Германии. Он у Эльвиры! Попробует надуть меня и я… Вот почему-то я не представляю того, как стреляю ей в голову. Нет, на ум просятся другие картинки — как долго и смачно трахаю, пока пощады не начнет просить.
Трясу Эдуарда так, что, кажется, еще чуть-чуть и из него вылетит душа.
— Она поедет на Урал… — выдыхает тот.
— Какого черта? — щурюсь.
На Урале у меня нет врагов.
— Туда, где как она думает, я спрятал ее сына. Но его там нет…
Я вдруг читаю в глазах Эдуарда неподдельную боль.
— Больше нет, потому что… — шепчет.
И между мной и ним как будто в этот миг промелькивает нечто общее.
Я не хочу об этом думать и просто бью в живот еще раз и еще. Уж так мы устроены, мужчины. Легче дать по морде, чем допустить боль от потери до сознания.
Да и не хочу я чувствовать ничего общего с этим скотом.
Эдуард валится на пол и я отвешиваю ему еще пару ударов, хотя обычно не бью лежачих. Я объясняю себе просто: заслужил, потому что говнюк.
Потом оборачиваюсь к Мурату.
— Закажи себе билет до Урала, я останусь здесь.
Ведь гончие Карского не отстанут.
Я переловлю их до того как они выйдут на след моего мальчика и распрошу о том, знают ли они Эльвиру Айдарову. После того, что эта чертовка провернула с моим виски, не в жизнь не поверю, что она так проста.
Я ее поймаю и заставлю за все ответить.
***
Эльвира
— Здесь никого нет, шеф, — отчитывается в трубку бандит. — В доме пусто.
Он хмурится, глядя прямо мне в глаза, скалится словно голодная псина. Думаю, этого мужика бесит то, что на мушку его взяла какая-то баба.
Прямо сейчас я сжимаю в руках дедов обрез, с которым мой родственник ходил на волка. Да, стреляю я не очень хорошо, но если в паре шагов стоять — точно снесу голову. Мы оба сейчас понимаем это.
— Спасибо, — о вежливости я забывать и не думала.
Владик держит меня сзади за штанину. Я только что объяснила ребенку, что эти люди — враги его отца, а прямо сейчас мы поедем к папе.
Я двигаюсь боком, держа бандитов на мушке, те в противовес мне продвигаются в дом. Владик выходит на террасу.
Ну вот, полдела сделано.
— Трубка, — требовательно протягиваю руку.
Тот скалится, но протягивает аппарат.
Ха! Я не такая глупая. Указываю взглядом на пол.
— Кидай мне!
Слушается.
Я только что продемонстрировала им обоим, что дедов обрез все еще работает. Теперь в моем доме нет пары стекол. Бандиты, видимо, думали, что найдут в этом доме испуганную домохозяйку.
Ну уж нет. Похоже, я отчаявшаяся мать и сейчас напоминаю саму себе Рэмбо женского пола.
Я, честное слово, готова лезть грудью на амбразуру, лишь бы мальчики были в порядке. Именно этого бандиты не ожидали: что я буду стрелять и раню одного из них в плечо.
— Вы были слишком шумными.
Я что есть силы топчу ногами телефон. Стучу пяткой до тех пор пока корпус не рассыпается на кусочки. Понятия не имею, можно ли сейчас отследить сигнал, но вот собрать и позвонить — точно нет.
— Тебя все равно найдут и рассчитаются, — скалится бугай. — Даже не думай, что загробастаешь себе все.
Я отступаю задом, а в груди клокочет злость. Оно мне и не надо.
Показываю фак, прежде чем захлопнуть дверь и запереть ее на ключ — дурацкая мера, они все равно через окна вылезут, но это даст небольшую фору нам с Владиком.
В кармане у меня ключи от внедорожника этих двух скотов. Сердце колотится под горлом, когда я пытаюсь понять, как открывается дверь. Наконец срабатывает.
Усаживаю ребенка сзади, а сама забираюсь на водительское. И о нет! Здесь механическая коробка передач, с которой я вообще ничего не умею делать.
— Они там! — кричит Владик, указывая на бугаев, выбравшихся из дома.
Мы еле успели пересесть в старую машину.
Я хвалю себя за то, что так и не успела прострелить ей шины, как, впрочем, и не успел пострадать бандитский внедорожник. Я выбросила ключи в ближайший овраг — надеюсь, это доставит проблем преследователям.
Еще я украла из их салона телефон, стоявший на зарядке. Индикатор батареи показывает пять процентов. Не густо, но для моего плана достаточно.
Заводится чертова магнитола. Мы снова на бешеной скорости сдаем задом. Машина чудом не влетает в кювет. В зеркало заднего вида я наблюдаю за тем, как один из амбалов лезет в свою машину и достает что-то оттуда.
Следом заднее стекло градом обрушивается вниз.
Давлю на педаль газа как бешеная.
Господи, это была пуля. Боже мой, у них было оружие с собой!
По инерции снова перевожу взгляд на зеркало. Один бандит бьет морду другому. Да уж, чтобы стрелять по машине с ребенком, надо быть полным уродом. Но, думаю, проблема не в этом. Они чуть не пристрелили ценный груз.
Тем временем мы с Владиком вылетаем на трассу.
— Что это было ма… — он осекается. — Мы… сбежали?
Я улыбаюсь и одобрительно киваю, хотя и понимаю, он не видит жеста. Он очень храбрый мальчик, раз он разговаривает сейчас, не забился в угол, не плачет. Похож на отца. Это немного согревает. Хотела бы я верить, что в глубине души у Сафонова скрыт хороший человек, потому что я собираюсь звонить ему.
