Я набрала нужный номер, и прежде чем мне даже ответили, Сойкин нажал кнопку на пульте, включающую тревогу при открывании дверей офиса ночью, выскочил наружу.
– Усов слушает! – прозвучало в динамике, а я подскочила к двери, наблюдая, как бегущий Сойкин исчез в темноте.
– Сработка тревожки на адресе Матросова двенадцать, – отрапортовала я и добавила: – Сойкин выдвинулся на объект для разведки.
– Чего-о-о?! Да как же, для разведки! Я этому герою долбаному… – рявкнул явно в досаде Усов и сразу отключился.
И что он имел в виду? Я оглянулась на пультовую зону, поколебалась только секунду и метнулась опять в комнату отдыха оперов, начав торопливо одеваться, в процессе повторив себе еще десять раз «никогда больше» для лучшего усвоения.
Ну почему я, взрослый вроде бы человек, все равно раз за разом делаю это. То, о чем потом сожалею. То, что тут же зарекаюсь никогда не повторять. То, что имеет потом все шансы добраться до болевых точек. Неужели же настолько дура непроходимая, и ничему жизнь меня не учит?
Покидать дежурному офис без крайне весомой причины типа пожара или потопа – серьезное нарушение, но разве то, что напарник по дежурству ломанулся на сработку, где может твориться черте что, с голыми руками, не крайне весомый повод?
Заскочила в раздевалку, выдернула из личного шкафчика Сойкина его теплую куртку, выбежала из офиса и помчалась по одинокой цепочке его следов, оставленных в свеженападавшем снегу. Бежать и правда пришлось недолго – до конца нашего квартала, потом направо за угол и сразу стало понятно где объект на котором ЧП. На в целом темной в такое время улице ярко сиял окнами-витринами и подмигивал вывеской единственный открытый алко-маркет. И невнятно-матерный рев, что уловила на подлете подтвердил мои предположения.
Добежав, врываться в двери сразу не стала, наклонилась, заглядывая внутрь через толстое стекло между двумя блымающими светящимися полосами, сообщающими, что здесь все жаждущие могут приобрести пиво с водкой. Но толком увидеть ничего не вышло – прямо напротив этой витрины стояли три женщины, судя по одежде – двое продавцов и покупательница, и они собой заслоняли почти всю перспективу.
Внутри снова грубо рявкнули, и они дружно завизжали, прижавшись друг к другу. Я быстро перебежала к крыльцу и заглянула внутрь уже через стеклянную дверь.
– Вот же гадство! – прошептала, первым делом заметив стоящего ко мне спиной Сойкина с поднятыми перед собой руками с раскрытыми ладонями.
Метрах в трех от него стоял какой-то заросший, но вполне себе пристойно, даже дорого одетый тип с опухшим, видать, от долгого беспробудного пьянства лицом и держал громадный тесак, прямо-таки мачете реальное, у шеи еще одной зареванной и измазанной кровью девушки. Агрессор явно нетвердо стоял на ногах и плохо себя контролировал, поэтому заложницу уже успел поранить, судя по потекам крови на ее одежде.
На белой плитке пола слева расползлась красная лужа, что указывало еще на кого-то серьезно пострадавшего, что не попадал в поле моего зрения. Михаил говорил что-то негромко и доброжелательно, перемещаясь маленькими полушагами влево так, чтобы потихоньку обойти пьяного психа. Но тот то ли разгадал его намерения, то ли просто практически не мог реагировать и шел к своей проклятой цели, так что просто грубо дернул захваченную бедняжку на себя, затягивая в узковатый проход между двумя стеллажами с алкоголем и рявкнул:
– А ну шевелись, прошмандовка, бля! Нагружай давай! – и придавил лезвие к шее девушки, отчего она сдавленно взвизгнула и стала торопливо складывать бутылки водки и коньяка в сумку, которую я в ее руках сразу-то и не заметила.
Вот же зараза, из такого положения Сойкин вряд ли что может сделать, ведь урод практически прижался спиной к стеллажу, прикрывшись таким образом сзади, а впереди держит заложницу, а сам Михаил у него как на ладони. Начнет что-то хоть предпринимать, обходить уже открыто и чего доброго резанет тварь по горлу девчонке.
Бросила куртку Сойкина на ступеньки и выхватив телефон из кармана, набрала Скорую и сделала вызов на адрес, одновременно обходя магазин. Должен быть же служебный выход у него, хотя сейчас далеко не все следуют правилам и не факт, что он не заперт был в такое позднее время.
Мне повезло, служебный вход был, и по халатности или еще какой причине вход в магазин со двора оказался открыт, и я тихонько прикрыла за собой железную дверь и пробежала через заставленную ящиками и коробками подсобку. Хоть бы петли на двери в торговый зал еще не спалили, заскрипев. Осторожно нажала и скривилась, от пронзительного звука, но через секунду пьяный подонок заорал очередное приказание своей жертве, и та громко вскрикнула от боли, а я, воспользовавшись моментом, проскользнула в торговый зал и сразу же плюхнулась на гладкий пол на живот и поползла.
В голове почему-то крутилось упорно-монотонно дурацкое: «Тили-тили, трали-вали, это мы не проходили, это нам не задавали». Потому что по факту так и есть – опыта подобного у меня в жизни не случалось. Во времена спортивной карьеры как-то нейтрализовать алкашей с ножами, взявшими заложников, не учили, и в «Орионе» такого не преподавали. По крайней мере, нашей группе личных тельников точно. Корнилов нам четко всегда говорил, что главная задача личной охраны не допущать, упреждать, пресекать и уводить. То бишь – объект во время нашей работы в принципе не должен был угодить в заложники, а если уже угодил (то бишь ты конкретно облажался по своему профилю), то надо проявлять профессионализм и живо уступить место тем, кого как раз на то и учили – освобождать уже по факту с минимумом ущерба. Но, к сожалению, сейчас обстановка совершенно не соответствует моей рабочей, так что приходится действовать наобум. Вот Сойкин же наверняка знает четко, что делать, но к сожалению, возможности с ним координироваться не имею. Как и просто стоять и бездействовать не считаю для себя возможным.
Миновав ползком три горизонтальных холодильника у стены и два торца стеллажей, осторожно выглянула из-за третьего. Так и есть, не ошиблась – нападавший пятился прямо на меня, подтаскивая девушку. Он оглянулся, будто почуяв мое присутствие, но я успела отпрянуть. Хотя и шарил он остекленевшими зенками на уровне человеческого роста, все равно мог заметить. Сойкин тоже уже ступил в проход, не делая ни одного резкого движения, но сохраняя с грабителем минимальную дистанцию и продолжая ровным тоном убеждать его отпустить девушку.
– Мужик, ну ты че озверел что ли? Да сказал бы по нормальному девчонкам – так, мол и так, дайте в долг бухла, трубы горят, подыхаю. Они бы дали, душевные ведь все женщины, – чуть ли не воркующим тоном говорил Михаил.
– Я час назад приходил просил, эти суки меня послали! – в ответ рявкал захватчик. – Отошел, бля! Убью ее сказал! И тебя замочу!
– Да брось, мы уже все поняли, что ты мужик конкретный! Девчонку отпусти, самому же неудобно! К бухлу же еще и закуси какой нужно, а у тебя вон руки заняты! А девушка больше и удержать не сможет, вон какая хрупкая. Давай лучше я сумку возьму и до дому прям тебе допру все, что скажешь. Отпусти!
– Х*й вам по всей морде! Раз кнопку тварь нажала, то пусть тянет. Отпущу потом.
– Это не я-а-а! – заскулила заложница. – Это Маша.
– Маша сдохла твоя, и ты сдохнешь, шевелись, сука! А ты отошел, я сказал! Попишу на хер!
Придавая угрозе больше весомости бандит махнул своим оружием в воздухе раз-другой, так что оно засвистело, рассекая воздух перед самым лицом Сойки, а я воспользовалась этим. Схватила банку пива с нижней полки и швырнула, сбивая одну из бутылок на уровне головы бандюгана. Прямо в голову опасно, вдруг резанет от удара по девичьему горлу. Бутылка, прихватив пару соседок, рухнула на пол, отвлекая урода на мгновенье, я змеей скользнула вперед, нанося удар кулаком по мышце голени правой ноги грабителя, на которую он как раз перенес вес, и, потеряв опору, мужик взмахнул обеими руками, как делают инстинктивно все люди, выпуская жертву, но не тесак.
