Я беспомощно открываю и закрываю рот.
Он так вежливо разговаривает с бабулей, что мне и ответить нечего. Если бы не наша ночная встреча в больничной палате, я ни за что бы не поверила, что этот мужчина умеет материться.
— А... А как вы сюда попали? Вы что, меня искали?
Давид поднимается с колен, отряхивает джинсы и протягивает бабушке разводной ключ.
— Я вас искал, Василиса. Взломал базу, вытащил ваш адрес и приехал. А тут бабушка с краном.
— С разводным ключом, — поправляю его, и мы вместе смотрим на бабулю.
— А кран бы я вам советовал поменять. Он старый, вполне может сорвать резьбу. И тогда только воду останется перекрывать, — говорит Давид и улыбается.
Глава 12
Василиса
Стою в дверях кухни и не верю своим глазам. Давид, тот самый мужчина, с которым у меня была «ночная смена» в больнице, теперь чинит кран у меня дома. Ситуация настолько абсурдна, что я едва сдерживаю смех.
— Давид, вы вообще понимаете, что это незаконно? — наконец произношу, пытаясь сделать строгий вид. — Взлом базы данных ради того, чтобы найти меня?
— Ну, это было не так уж сложно, — отвечает он с легкой улыбкой, как будто это его хобби — взламывать базы данных. — К тому же я не мог упустить шанс вас найти.
— И как же вы планировали это сделать? Под видом слесаря? — я с трудом сдерживаю смешок, но явно проигрываю в этой битве.
Бабушка, которая все это время наблюдает за нами, наконец не выдерживает и фыркает:
— Ну хоть с чем-то ты без проблем справился, несложно ему, ты смотри! — язвит бабушка, кидая на меня хитрый взгляд. — До уголовника...
— Ба, ну что ты опять! — смущенно отвечаю я, видя, как Давид едва сдерживает улыбку. — Он же просто...
— Ага, «просто» с гаечным ключом в руках, — бабушка усмехается. — Вот и скажи потом, что мужики в наше время непрактичные. Главное, чтобы и чайник мог вскипятить, и с компьютером разобраться. А то у нас с техникой вечно беда, а ты только за молотком бегаешь...
Бабуля тонко намекает на то, что я каждый раз от проблем сбегаю. Мои щеки снова румянцем заливаются.
— Бабуль, ну не пугай его, — пытаюсь переключить тему, но Давид, похоже, уже втянулся в разговор.
— С компьютером, кстати, я тоже могу помочь, — с лукавой улыбкой добавляет он. — Если бабушке нужно, конечно.
— Как с краном?! — бабуля подозрительно в его сторону смотрит, — чтобы и компьютеру кирдык пришел?
— Ба!
Пытаюсь хоть как-то ситуацию спасти. Мне ужасно неудобно. Бабушка иногда совсем себя не контролирует. Говорит все в лоб и плевать, что люди подумают.
Я смущенно отвожу взгляд, но Давид поддерживает игру:
— Уверен, что с компьютером у меня дела получше пойдут, у вас яблоко?
Бабуля на него, как на идиота смотрит, а я уже смех сдержать не могу. Ладонью рот прикрываю.
— Совсем дурной? Кто по яблоку в интернет выходит?! Василиса, покорми, что ли, этого... мастера на все руки. А то ересь какую-то нести уже начинает.
Бабуля ворчать начинает. Но самого Давида совершенно ничего не смущает.
— Я пирожки сделала, с капустой. Любишь?!
Бабуля на Давида косится, будто, если он сейчас признается, что не любит, то бабуля его здесь, и прихлопнет.
— Люблю, — Давид с готовностью кивает, — и я капустой, и с картошкой, и с мясом люблю.
— Смотри прожорливый какой, — смешок из моего горла вырывается, бабушка сегодня в ударе, — с мясом ему подавай. С капустой лопать будешь.
— Может вам помочь сантехника вызвать? Настоящего. Потому что с краном точно что-то делать нужно. Так оставлять нельзя. И поменять бы...
— Такого же бестолкового, как сам?!
— Ба!
Быстро вмешиваюсь. Давид вообще чинить ничего не должен был. Он вообще непонятно по какой причине не отказался и под мойку полез. Со своей рукой.
— Сама я найду! Мне Галя там газету приносила, вот там и найду!
— Давид, вы сегодня в больнице были?
Перехожу на строгий тон, взгляд на его руку перевожу. У него же уколы! И как он вообще из больницы ушел?
— Был, — кивает с улыбкой, — и даже укол утром сделал. Правда, не самый приятный.
Тут же кривится, а я снова улыбаюсь.
— А это бабуле?
Киваю на букет, который на столе лежит. Красивый, кстати. Но я еще не до конца от шока всего происходящего отошла. Да и смущаюсь немного. Не привыкла, что ко мне домой пациенты приходят. Краны чинят, и цветы носят.
— У меня на них аллергия!
Бабуля тут же в подтверждение своим словам кивает и, чертыхнувшись из кухни, уходит.
— Цветы тебе, — Давид улыбается, сверкает белоснежной улыбкой.
Чувствую, как мои щеки еще сильнее гореть начинают. Ставлю цветы в вазу и включаю чайник.
Пирожки бабули на весь дом вкусно пахнут, во рту моментально слюна собирается.
— Что уже с вами делать, Давид, садитесь, кормить вас буду.
Произношу с наигранным вздохом, а сама улыбку прячу. Он у меня весь день из головы не выходил, и вот он на моей кухне сидит. И вот как это называется?
Давид
Василиса так обрадовалась цветам, что даже усадила меня за стол. Кормить. А ведь мог и не догадаться купить букет.
Я вот искренне, от всего сердца благодарен челу, который сунул мне рекламный буклет. Я же обычно их не беру. Даже окно не открываю, когда вижу, что на светофоре очередной бедолага торчит с пачкой буклетов. Или очередная.
Хорошо, что в этот раз изменил своим правилам, зато теперь сижу на кухне и пирожки топчу. Вкусные, а главное, свежие. Это вам не дед с кабачковой икрой прошлого столетия.
— Давид, вы будете чай или кофе? — Василиса снимает с плиты чайник.
— Кофе я уже пил, — отвечаю, вгрызаясь в очередной пирог, — давай чай.
— Вам черный, зеленый?
— А лимон есть?
— Есть.
— Тогда черный с лимоном. И кружку побольше.
И с краном мне тоже повезло. Проблема на самом деле копеечная, я справился без проблем. Единственное, одной рукой не очень удобно было управляться, но получилось неплохо.
— С сахаром или с медом?
«С тобой!» — хочется добавить, но я не рискую. Очень странно она отреагировала, когда я ее по ноге гладил. Хотя может дело в обстановке? Там она была на работе, там нужна субординация, а здесь обстановка неформальная.
Но все равно не рискую.
Василиса ставит передо мной чашку пахучего чая. Делаю глоток и с блаженством вытягиваю ноги. Василиса осторожно через них переступает, а я прячу ухмылку, наклоняясь над чашкой.
Кухня у них маленькая. Я почти до противоположной стены достаю. Если в теории меня положить на пол, то я помещусь только по диагонали.
Зато у меня кухня огромная. Не в смысле у деда, а дома, в городе. И окажись мы там сейчас с Василисой, разве я стал бы тратить время на чай?
Она бы уже на столешнице сидела с разведенными ногами и стонала так страстно, как той ночью. А я в ней был. И не просто стонал бы, орал. Так как мы ночью отрывались, и ни на кого не оглядывались, даже не моих собак.
От таких мыслей член твердеет, сидеть становится неудобно. Я в джинсах, стояк в ширинку упирается, а я не могу поправить, потому что Василиса смотрит. Мне бы прикрыться чем-то, только чем? Разве что руками, но руки заняты чаем с пирожками.
Спасает положение бабка Василисы.
— Вась, что же ты гостю нашему не дашь ничего на колени постелить? — она материализуется в дверях, укоряюще ворчит и подает мне полотенце. — Вот, возьми, а то жалко.
При этом она многозначительно указывает взглядом на мои джинсы.
Я спасен! Не даю договорить, выхватываю полотенце и закрываю стояк.
— Спасибо! Я только собирался попросить.
По непроницаемому бабкиному лицу сложно понять, что она имела в виду и чего конкретно ей жалко. Джинсы или меня под джинсами. Но в любом случае ее жалость мне на руку.
— Что ж ты парня голодом моришь, Василиса? — не отстает бабуля от внучки. — У него уже пирожки в тарелке закончились. Ты бери пирожок, ешь, а то вон какой худой.
