– Я сказала, что спала с тобой и вышла за тебя замуж. И что ты вычислил, что я офицер полиции под прикрытием. Я дисквалифицирована, ведется расследование и могу быть уволена из полиции.
– Где ты сейчас?
– Дома. Я забрала свои вещи из квартиры Воксхолл и привезла их сюда.
– Тебе следовало позвонить мне раньше. Я мог бы найти кого-нибудь, чтобы они сделали это вместо тебя.
– Нет, они бы не поняли, где мои вещи, а где других девушек.
– Ты в порядке?
– Думаю да.
– Ты хочешь, чтобы я приехал?
– Нет, абсолютно не за чем. Не стоит тебе этого делать. Мы будем заниматься сексом или чем-то еще.
Он хихикает.
– Я приеду в пять.
– Честное слов, Джек, я в порядке. Мне нужно немного времени побыть в одиночестве.
– Ладно, поговорим, когда я вернусь.
– Хорошо.
– Лили...?
– Да?
– Не важно. Я буду дома рано, и мы поговорим.
– Пока.
– Скоро увидимся.
Я кладу трубку и думаю о словах, которые мы использовали в разговоре и подводных камнях в наших осторожных фразах. Я отчаянно хотела сказать ему, что люблю его, но проглотила свое желание. Интересно, что он на самом деле хотел сказать мне.
Я еду встречаться с мамой.
Ее голос наполнен такой заботой и теплотой.
– Ты ела? – спрашивает она.
– Да, – говорю я автоматически.
– Сколько времени назад?
– Одиннадцать часов.
– Проходи на кухню. Я вчера сделала шоколадный торт и заморозила его на сегодняшнее утро. Ты можешь попробовать.
Я следую за ней на кухню. У матери большая кухня, которую отец немного доработал своими руками. Она просторная и большая, в отличии от кухни бабушки. Здесь конечно же нет Бога кухни. Нет ладана. Не липких пирожных и никаких петард во время празднования лунного Нового года. Мама включает чайник и тянется к железной банке, где хранится чай в пакетиках. Я не предлагаю ей помощь, поскольку знаю, что она откажется. Она ставит две кружки рядом с чайником.
– Я так беспокоилась о тебе, – она крутит в руках жестяную банку и опускает пакетик чая в каждую кружку. – Я пришла к выводу, что мне совсем не нравится, что ты работаешь копом под прикрытием. Я прочитала такие ужасные вещи о них. – Она открывает ящик стола, достает нож, затем двигается к красивому замороженному торту, прикрытому стеклянной крышкой. – А что, если кто-то предложит тебе наркотики? Ты возьмешь их? – Она поднимает стеклянную крышку.
– Мама, я ушла из полиции.
Ее руки замирают, потом она опускает крышку на столешницу и оборачивается ко мне, лицо ее вдруг становится тревожным и беспокойным.
– Ушла из полиции? Что случилось?
Я вздыхаю.
– Это длинная история, мам. Я расскажу тебе в другой раз.
– Это означает, что ты теперь безработная?
Я вздыхаю.
– Нет, у меня есть другая работа.
– Чем ты занимаешься?
– Администраторской работой.
– Эта работа хорошо оплачивается?
– Лучше, чем быть полицейским, однозначно. Послушай, мам, забудь о моей работе, хоть на минуту, я хотела сообщить тебе нечто более важное.
– Что? – спрашивает она подозрительно.
– Я вышла замуж.
– Ах! Когда? – заторможено переспрашивает она.
Я показываю ей кольцо. Она подходит ко мне и с изумлением берет мою руку. Я ловлю себя на мысли, что моя мать, и я давно не касались друг друга, по крайней мере это было очень давно, что я фактически уже не помню, какая на ощупь ее кожа.
– Как я могла не заметить его? Ты не хотела, чтобы я и папа присутствовали на свадьбе? – ее вопрос отдает болью и выглядит каким-то потерянным.
Я прикусываю губу от угрызений совести. Я понимаю, что мне не стоило сообщать ей об этом. Возможно, мне стоило промолчать, и если все получится с Джеком, нам следует по новой сыграть процесс бракосочетания.
– Это был спонтанный поступок. Мы случайно оказались в Лас-Вегасе. С наших сторон не было семей.
Она отпускает мою руку и хмурится.
– Вы были в Лас Вегасе?
– Да, только на выходные.
– Папа специально копил на твою свадьбу, – нежно говорит она.
– Он может воспользоваться этими деньгами и устроить тебе красивый отпуск, – говорю я, чувствуя себя последней сукой. Но что еще я могу ей сказать?
– Кто он?
– Его зовут Джек Иден.
– Джек Иден, – тихо повторяет она. – Ты никогда не упоминала его раньше.
Я чуть-чуть приподнимаю брови, собираясь спросить, говорила ли я вообще им когда-нибудь о мужчинах? Но ловлю себя вовремя на этой мысли и всего лишь произношу:
– Это был случайный бурный роман.
Она внимательно смотрит в глубь моих глаз.
– Я рада, что ты счастлива.
– Да, я счастлива, – твердо отвечаю я.
Она улыбается.
– Чем он занимается?
Я сообщаю ей то, что ее точно удовлетворит.
– Он бизнесмен.
– Хорошо, – с одобрением отвечает она. – У тебя есть его фотография?
– Нет, я принесу на следующей неделе.
– Будет интересно посмотреть на него. Папа очевидно захочет с ним познакомиться, – она отворачивается и отрезает два куска торта.
Бедная мама. Ее мир кажется таким маленьким и таким бессмысленным. В течение многих лет отец и я пытались оградить ее от всех плохих новостей. Поэтому сейчас она живет жизнью, наполненной выпечкой, уборкой и просмотром сериалов. Иногда папа или я вторгаемся в ее жизнь, и она реагирует на нас с удивлением, я понимаю теперь, что именно благодаря ей я научилась быть настолько отдаленной с теми, кого люблю.
Мы едим торт (вкусный) и пьем чай.
Когда она заканчивает, кладет вилку и спрашивает меня:
– Ты счастлива, Лили?
Я смотрю прямо ей в глаза.
– Да, мам, счастлива.
Она улыбается, я улыбаюсь ей в ответ, и пару секунд кажется, словно в мамин тесный мир заглянуло солнце и осветило все вокруг.
– Хорошо, – просто говорит она. – Это очень хорошо.
Джек
Мы направляемся к родителям Лили на ужин. Они живут в особняке викторианского стиля, с тремя спальнями в полузасушливом Хэмпстеде. Дом выдержан в чисто скандинавском стиле: белые стены с холодными синими коврами и коричневой кожаной мебелью. Сам дом пронизан какой-то неизменной грустью, видно в нем присутствуют незалеченные и тяжелые раны. Даже Лили, кажется какой-то печальной и маленькой. Она улыбается, неуверенно глядя на меня, и это вызывает у меня желание, схватить ее в свои объятия и успокоить, но я не делаю этого. Я понимаю, что в этом доме проявления таких чувств не принято, вся атмосфера слишком строгая, здесь каждый сам по себе.
Ее отец – седой, высокий, худой, выглядевший намного старше своих лет, мать – маленькая, хрупкая и очаровательная. К моему удивлению она готовит и подает отличную смену из пяти блюд. Она делает нарезку из семги, гороховый соус велюте, яблочно-мятный сорбет между блюдами, тефтели из баранины и отлично приготовленные овощи, завершением ужина являются вареные апельсины и горшочек с крем-брюле, которое способно конкурировать с самыми лучшими пятизвездочными ресторанами. После этого, мы поедаем отличные шоколадные трюфеля.
