Не прошло и двух минут после первого блюда, как Браяр извинилась, как я думала. Линкольн кладет руку на спинку ее пустого стула и озабоченно смотрит ей вслед. Я прикрываю смех глотком вина.
Рен не пропускает моей реакции, поднимая бровь. У тебя появилась подруга?
— Ага, — я наклоняю голову в его сторону и отвечаю невозмутимо. — Спасибо, что подвез меня в первый день в детском саду, папочка.
Шутка вылетает у меня изо рта сама собой. Прежде чем я успеваю почувствовать неловкость из-за собственного мертвого отца, это оборачивается неприятностью, когда в холодных глазах Рена вспыхивает жар. Он опускается к моему рту, вниз по горлу к расстегнутому вороту блузки. Мои щеки горят, и я делаю еще один глоток вина. Уголок рта Рена кривится, и он возвращается к еде, самодовольный, как будто он узнал новый инструмент, чтобы использовать его против меня, и оставил его в своем арсенале.
— У вас случайно нет брата, мисс Ханниган? — спрашивает мистер Барлоу.
— Да. Итан, мой старший брат, — удивленно говорю я. — А вы его знаете?
Он кивает. — Я так и думал. Вы так похожи.
Я облизываю губы, стараясь не волноваться. — Откуда вы его знаете?
— Он однажды брал у меня интервью, много лет назад, когда еще учился в колледже, для статьи о столетнем наследии. Каждое поколение моей семьи посещал Каслбрук. Я сам был студентом и в конце концов стал деканом. — На его лице появляется задумчивое выражение. — Он тоже спрашивал меня о значении ключей, когда впервые пришел сюда. Вы должно быть разделяете его любознательную натуру.
— Ой. — Я сглатываю и сжимаю нож так сильно, что костяшки пальцев побелели. — У него действительно острый ум.
Желание последовать за Браяр, чтобы проветриться, сильное, но я держусь до конца ужина. Почти все, включая Рена, присоединяются к декану в сигарном зале. Я знаю, это безумие-думать, что здесь что-то не то. Сам декан сказал, что это было интервью много лет назад, но я не могу игнорировать ту связь. Если есть шанс, что здесь возможна зацепка на Итана, то я найду ее.
Я проскальзываю наверх и достаю телефон, фотографируя все, что попадается мне на глаза. Холл наверху меньше, чем я думала, похож на тот, что внизу— из фотографий и картин старых мертвецов, чьи имена есть в каждом здании в Мэне. Я не нахожу в декане ничего интересного, кроме большой дозы нарциссизма. Проходя в офис, я надеюсь найти что-нибудь, что связало б меня с моим братом.
Комната полутемная, освещается только лампами на книжных шкафах, занимающих всю стену. Это кабинет с двумя кожаными креслами и письменным столом. Я представляю себе Итана, сидящего в одном из кресел и беседующего с Дином Барлоу для ошеломляющего рассказа об истории его семьи в Каслбруке. Держу пари, Итану бы это не понравилось. Больше всего ему нравились истории о тайной коррупции и отмывании денег.
— Ты предсказуем, — бормочу я, когда мое внимание привлекает статья в рамке на книжной полке.
Тот самый, о котором упоминал декан, рассказывая о своем столетнем наследии. Я фотографирую его, прежде чем повернуть рамку. Мое сердце падает, когда ничего нет.
— Черт побери!
Положив его обратно, я тяжело вздыхаю. Я принял желаемое за действительное, поверив, что смогу найти здесь ключ к разгадке. Итан был одержим историей, над которой работал больше года. Какое-то время он не общался ни с кем, тем более с деканом.
Перед уходом, мой взгляд падает на деревянный дрогой шкаф. На нем тот самый символ скрещенных ключей в дизайне. Я прищуриваюсь. Он чем-то напоминает мне тот, который на гербе ТПУ. Я поднимаю телефон и снимаю крупным планом символ, чтобы насытить чувство, изводящее меня.
Дверь открывается. На секунду мое сердце останавливается, думая, что я поймана. Оправдание вертится у меня на языке. Оно отпадает, когда я понимаю, что это Браяр. Она оглядывается через плечо, и я слышу то, что, должно быть, заставило ее поспешить сюда, — тихие голоса.
Заметив меня, она останавливается. Я пожимаю плечами.
— Мне нужно их отвлечь? — предлагаю я, кивая на дверь.
— Да. Никто не должен знать, что я была здесь. — Задыхаясь, она пятится к окну и открывает задвижку. — Спасибо.
Когда голоса звучат ближе, я бросаю то, на что смотрела, и иду к двери. Браяр выскользнула в окно. Прижав ухо к дереву, я напрягаю слух.
.. беспокойся о своих проблемах, а не вызывай новые. Ты же не хочешь меня разочаровать, — голос глубокий и угрожающий.
Я жду, пока не слышу, исчезающие шаги, прежде чем открыть дверь. Большая ошибка.
Огромная темная фигура заполняет периметр, затем толкает меня обратно в кабинет. Страх крадет воздух из моих легких, и крик поднимается по горлу, пока лосьон после бритья Рена не попадает мне в нос.
— Это ты был в холле? — Я дышу. Если он рассердится на меня за то, что я стала неуправляемой, я не отступлю. — Как ты узнал, что я здесь?
— Глупый вопрос, — шепчет он.
Моя спина упирается в книжный шкаф, в котором я рылась. Он опускает голову, обводя носом очертания моей скулы. Ох.
Приятно, когда он так прикасается ко мне, уголок моего мозга шепчет, чтобы я поддалась ему. Это наполняет мою голову фантазией о том, как я стою перед ним на коленях. Воздух вырывается из моих легких.
Он прижимает меня к полкам своим твердым телом, и я чувствую его эрекцию. Я тяжело вздыхаю, задыхаясь от нахлынувшего возбуждения. Когда его большие руки трогают мои бедра, я сжимаю их вместе.
— Перестань быть такой импульсивной, любопытная маленькая кошечка.
Мое сердце замирает, из меня вырывается сдавленный звук. Его голос-темная и чувственная ласка у моего горла. Я не должна этого хотеть…но я хочу.
— Или что? — Я отталкиваюсь, хватая тонкий материал его куртки.
Я чувствую изгиб его рта на своей коже. Его руки сжимают мои бедра. — Или мне придется тебя наказать.
10
Рен
Я никогда еще не был так взбешен на заданиях. Сегодняшняя задача была такой же простой, как прогулка в парке-вытрясти из человека, находящегося у власти, информацию и контролировать один из потоков доходов, которые пополняют наши карманы независимо от наших семей. Просто. И все же я сбит с толку, потому что Роуэн отвлекает.
Она не сказала мне ни слова с тех пор, как я отстранился от нее в кабинете Барлоу, не продолжив начатое. Это привело ее в капризное настроение, и покачивание ее пухлой задницы в этих обтягивающих брюках было сделано специально для того, чтобы наказать меня так же сильно, как я хочу наказать и контролировать ее. Вместо того чтобы свернуть ей шею или схватить за задницу, я засовываю кулаки в карманы брюк и иду через кампус к студенческим общежитиям.
Я жажду отдавать приказы и заставлять их выполнять, но сегодня вечером меня завело, то как она последовала за своим порывистым сердцем и искала секреты Уильяма Барлоу.
Роуэн пыхтит в тысячный гребаный раз, и я вытягиваю шею, закрывая глаза от удовлетворяющих хлопков. Если она не перестанет испытывать меня своим отношением, я сорвусь. И когда я это сделаю, я не остановлюсь, пока она не превратится в разорительную мольбу о пощаде, которая не кончит, пока я не буду готов отпустить ее.
— Еще одно место. — Я вложил в свой голос сталь, чтобы она поняла, что я не трахаюсь. — На этот раз веди себя прилично.
— Да, да. Или ты меня отшлепаешь, — дерзит Роуэн. — Большой плохой король Ворон со своим большим членом во главе. Я поняла.
Я стискиваю зубы. Я хочу сделать гораздо больше, чем просто шлепать ладонью по ее упрямой заднице, пока она не покраснеет. Я чуть не поддался ее соблазну, готовый склонить ее через стол Барлоу и трахнуть.
Думая о чем угодно, кроме того, как эти образы заставляют мой член набухать, я молчу, пока мы не достигаем здания общежития, где один из наших придурков управляет игрой. По дороге я отсылаю ребятам запись разговора с Барлоу. Декан подтвердил то, что мы уже знали — кто-то у власти убирал беспорядок в нашем пленном братстве. Теперь мы можем с этим справиться.
