Рен не отвечает, но его доминирующее выражение лица слегка меняется, кажется, его забавляет моя дерзость. У него такой же взгляд, как в ту ночь в лабиринте живой изгороди перед отелем. Он ждет, что я буду подчиняться ему, но я не думаю, что он будет боротьсч со мной, для моего подчинения.
Эта мысль не должна заставлять мое сердце биться быстрее, а желудок сжиматься от возбужденного предвкушения.
Нуждаясь в охлаждении головы, я меняю тактику, скрещивая руки на простой черной пуговице, которую я надела в паре с черными брюками, моя мама заставила купить эти вещи для собеседования. — Почему я должна помогать тебе, если ты еще ничего для меня не сделал? — Я нахмурила брови. Что может быть важнее, поисков пропавшего человека?
Темная тень падает на лицо Рена. Когда он делает еще один шаг вперед, я упрямо стою на своем, чтобы показать ему, что не боюсь его тактики запугивания. Его губы дергаются, и он толкает меня, пока я не вынуждена отступить на шаг. Нежеланная рябь тепла растекается между моих ног. И все же я отказываюсь уступать ему хоть дюйма.
Он упирается рукой в стену позади меня. — Потому что ты моя должница, и я пришел за оплатой. Если ты этого не сделаешь, мы не поможем найти твоего драгоценного брата.
Я проглатываю панику, которая поднимается при его ультиматуме. Ненавижу, что я нуждаюсь в нем.
- Мы не пойдем на ужин с деканом Каслбрук-колледжа, когда ты так одета. Ты выглядишь как наемный персонал, а не как девушка, которая достойна свидания со мной. — Холодная усмешка на его лице, когда он смотрит на мой наряд, раздражает меня. — А теперь возвращайся в дом и оденься соответственно. Или мне одеть тебя самому?
Я так быстро втягиваю воздух от этого угрожающего предложения, что не могу ничего сделать, чтобы скрыть свою реакцию на мысль, что он решает за меня. Горячий румянец щекочет мои щеки. Он ждет ответа, его глаза горят интенсивностью, изучая каждый сантиметр меня.
— Хорошо, — торопливо выдавливаю я. Язык у меня вялый. — Я посмотрю, что еще у меня есть. Но не жди, что я буду выглядеть как все остальные светские львицы, хвастающиеся своими вещами по кампусу. Я смотрю на него тяжелым взглядом, стиснув зубы. — Я не такая.
Рен удерживает мой взгляд и сжимает мою челюсть своей большой рукой. — Нет, я полагаю, что ты довольно далека от этого. У тебя есть десять минут, чтобы переодеться, или мы опоздаем. Не заставляй меня ждать, или я решу, что ты будешь носить до конца этого проклятого года.
— Каслбрук-колледж не в Торн-Пойнте, — говорю я, когда мы выходим из темно-серого «Астона-Мартина» Рена.
Я глубоко вдыхаю прохладный осенний воздух. Поездка загород была недолгой, но каждую секунду я чувствовала, как меня душит его эго.
Этот колледж находится в соседнем городе. Когда Айла узнала, что я еду сюда, она попыталась подкупить меня, чтобы я сфотографировала кого либо из крутых регбистов, какого-то Вулфа. Каслбрук-официальный соперник Университета Торн-Пойнт, но я не интересуюсь спортивными командами.
— Проницательное наблюдение. — Рен кладет руку мне на поясницу, чтобы вести меня.
Странная дрожь пробегает у меня по спине. Несмотря на то, что он не поцеловал меня прошлой ночью, у него нет проблем прикасаться ко мне, когда он захочет. Ощущение его рук на мне, небрежно сообщающих, что они принадлежат моему телу, вызывает в моей голове множество мыслей, от которых у меня пересыхает во рту.
— Это было раньше, до того, как Торн-Пойнт несколько десятилетий назад изменил границы города, — говорит он. Когда то они были созданы, как школы-побратимы.
Мы идем по широкой дорожке через кампус, который очень напоминает величественные каменные здания Торн-Пойнта. В архитектуре легко заметить идентичность.
Пальцы Рена скользят по гладкому материалу прозрачной кремовой блузки, которую я нашла в шкафу. Я забыла, что одолжила её у Айлы. На ней она смотрится идеально, но моя грудь больше, чем у нее, для более плотного обтягивания. Если я боялась, что Рен запретит мне надевать те же самые штаны, когда я вышла из квартиры во второй раз, мне нечего было бояться — он взглянул на мои сиськи, натянутые на дорогую блузку Айлы, и одарил меня волчьей ухмылкой.
— Значит, это место предел вашей маленькой территории, не так ли? Ты здесь не Король Воронов.
Он ухмыляется. — Мне не нужна земля. Одного моего имени достаточно. Люди преклоняют передо мной колени, когда и где я хочу.
Его высокомерие не произвело на меня никакого впечатления. — Тогда зачем тебе нужно, чтобы я выдала себя за твою спутницу для прикрытия, о великий и могущественный? Сомневаюсь, что я такая важная персона, какой ты себя считаешь. Я что, должна быть просто аксессуаром?
Рука Рена скользит от моей спины к талии, массируя ее, когда он прижимает меня к себе. Он наклоняет голову и прижимается губами к моему виску. Мой желудок сжимается от прилива возбуждения.
— Потому что тебе нужна была моя помощь. Построенным может показаться, что он ведет себя как влюбленный бойфренд, но в его голосе слышится твердое обещание последствий за непослушание. — Заплати, или не получишь того, что тебе нужно. Я больше не буду тебе напоминать.
Не доверяя себе, чтобы удержать язык от остроумного замечания, я киваю, сжимая губы в тонкую линию. К счастью, разговор прекращается, пока мы не добираемся до резиденции декана.
Исторический особняк находится на окраине кампуса. Скульптура из двух скрещенных ключей в каменном обрамлении двери привлекает мое внимание, пока мы ждем, когда нас впустят. Это и на жанр тоже. Молоток, который пользовал Рен-это ключ. Когда старая дубовая дверь открывается, приглушенный шум болтовни перекатывается на крыльцо.
Женщина во всем черном сопровождает нас. Рен бросает на меня предупреждающий взгляд, и я закатываю глаза. Его одежда в точности соответствует моей, которую я переодела во второй раз.
— Декан пригласил гостей присоединиться к нему в гостиной, — говорит она. — Это дальше по коридору и…
— Я знаю, — перебивает Рен. Я толкаю локтем за его грубое отношение, и он сжимает мое бедро жестокой хваткой в отместку. — Я знаком с этим домом. Спасибо.
Это едва слышно и звучит как запоздалая мысль, но я чувствую себя менее похожим на то, чтобы надрать ему задницу за то, что он делает свою работу. Рен ведет нас по узкому коридору, уставленному картинами в золоченых рамах и старыми черно-белыми фотографиями. Большинство показывают группы мужчин, и я смеюсь. Ключи повторяются столько же внутри дома, сколько и снаружи. Интересно, это похоже на то, как некоторые люди одержимы коллекционированием корзин?
Я не могу удержаться от вопроса, сорвавшего с моих губ, прежде чем нам придется играть в счастливую пару. — Почему это так трудно?
— Что? — бормочет Рен.
— Не быть все время полным придурком.
Он останавливается за дверью, где болтовня становится громче, склонив голову набок. Одной рукой он опирается на стену. В коридоре не так много места для трюков, поэтому он снова ловит меня. Похоже, ему нравится держать людей в своей власти.
Так близко. От его лосьона после бритья у меня слабеют колени, а дыхание сбивается от желания, свернувшегося в низу живота. Не ходи туда, напоминаю я себе.
— Потому что, Роуэн, — бормочет он, подходя достаточно близко, его угольно-черный костюм коснулся моей груди. Сокращая расстояние между нами, он говорит напротив моих губ, прикосновение его кожи к моей интимное. — Это моя стандартная установка. Никогда не ожидай от меня меньшего. Я-самое далекое от доброты существо.
Я хмуро смотрю на него и чувствую, как его широкая грудь вибрирует от веселого грохота. Он сводит меня с ума. Я с нетерпением жду того дня, когда смогу освобожусь от его власти. А до тех пор он мне нужен.
Рен берет меня за запястье и тянет, так что я следую за ним в гостиную. Гостиная полна студентов в блейзерах с буквами братства, приколотыми к лацканам, и пожилых людей, с которыми они болтают. Рен почти ничего не рассказал мне о сегодняшнем ужине, кроме того, что студентам нужен был какой-то пиар, и что-то о возможностях связей.
