Встаю, пытаясь прикрыться и поднимаю то, что от платья осталось.
— И как мне домой идти теперь? Обязательно было так делать? — игнорирую его высказывание.
— Можешь остаться, — отвечает, облокотившись на столб.
Он по-прежнему голый, но абсолютно этого не смущается. Скорее наоборот.
— Надеюсь, больше не увидимся. Мы в расчёте, — произношу, кое-как подладив остатки платья так, чтобы были прикрыты все интимные места.
Стараясь не смотреть в его сторону, осторожно спускаюсь с ринга, чувствуя, как ноги дрожат.
— Не зарекайся, пташка. Не зарекайся… — последнее, что слышу перед тем, как убраться оттуда.
Глава 21
Просыпаюсь от того, что Кай лижет лицо.
— Кай, такой сон обламываешь! — не открывая глаза, глажу его по загривку.
Он забирается на кровать, продолжая будить. Стараюсь вновь провалиться, чтобы сон досмотреть. Ничего. Толку ноль. Сдавшись, встаю.
В голове сон. На душе странная теплота после. Пока не растаяла, но уже скоро. Натягиваю спортивный костюм и кроссовки.
— Пошли на пробежку, обломщик, — говорю Каю, а он радостно лает.
Музыка. Ритм. Бег. Воспоминания. Пожалуй, с воспоминаниями о том событии стоит повременить. Особенно во время пробежки.
С нашего вечера с Любой проходит неделя. Неделя отрицания и противоречий. Уверен был, что после угомонюсь и даже имя забуду. Проблема в том, что помню не только имя, но и каждую мелочь. Горящие от поцелуев губы. Торчащие соски. Вкус её тела, мокрого от пота. Запах ванили, смешанный с моим запахом. Её взгляд, когда она в экстазе…
Встряхиваю головой, ускоряясь. Бегу быстрее, стараясь убежать от самого себя и чёртовых мыслей.
Не знаю, чем зацепила. Не знаю, что хочу от неё. Не знаю почему думаю. Она ничем не отличается от других. Такая же, как и все. Высокомерная, надменная и дерзкая. С одной стороны плевать. Сколько таких ходит вокруг да около? Виснут каждый день, не давая прохода. Каждый день разные лица, улыбки, голоса.
Почему же из головы её не выкину? Понимаю сейчас, что даже не знаю, как она улыбается. Всё, что она делала в общении со мной — это закатывала глаза или строила недовольное лицо. А в моём сне она улыбалась. Искренне и только для меня. Улыбался ей в ответ, как тот забытый мальчишка, которым был так давно.
Делаю музыку громче, прогоняя мысли. Выжду еще неделю. Если вереница женских лиц её не сотрёт из памяти, то остаётся одно — сделать её моей.
Моей? Хм. А надо ли? Слишком ветренный для таких заявлений. Слишком быстро устающий от постоянства и стабильности. Слишком недоверчивый для серьёзных отношений. Да и кому они нужны?!
Решено. Неделя, а там посмотрим. Разворачиваюсь обратно в сторону дома, позвав Кая. Тот бежит со всех лап.
Когда захожу домой звонит телефон. Воробей.
— Ну.
— Шеф, тут бедолага опять пришёл. Ждёт вас сидит. Драться, говорит, хочу.
Неугомонный. Молчу несколько минут, размышляя.
— Хочет драться — пусть дерётся. Разомни его до моего прихода. Не переусердствуй.
— Но…
Отключаюсь и сразу иду в душ. Стоит только закрыть глаза, как её лицо представляю. Проклятая ведьма. Опутала своими сетями. Заманила. Одурманила.
Приехав в бар, сразу иду на ринг. Заходя, вижу, как бедолага сидит на полу, прислонив к носу какое-то тряпьё. Оно пропитано кровью. Воробей, увидев меня, начинает объясняться.
— Шеф, ну как вы и просили, начали разогреваться, а…
Не успевает договорить, как точный удар в нос заставляет замолчать.
— Между словами разогреться и дать по лицу огромная разница. Усёк?
Воробей кивает, зажимая нос, из которого теперь тоже хлещет кровь. Подхожу к бедолаге, подавая руку. Он встаёт, смотря преданно.
— Ну как?
— Нормально всё. Небольшое тут…
— Иди попроси Лею, чтобы помогла тебе остановить кровь. Потом сюда приходи, — показываю рукой, где можно её найти.
Бедолага хочет что-то сказать, но видит, что лучше не надо. Кивает и собирается идти. Отмечаю, какой он худой и неловкий. Голова какая-то большая для такого тела. Работы вагон.
— Эй.
Он поворачивается.
— Звать как?
— Илья.
— Теперь Гвоздь, — говорю, открывая минералку.
— Но…
— Поторапливайся. Не собираюсь тратить на тебя весь день.
Гвоздь кивает и быстро уходит. В итоге, трачу на него весь день. Он неповоротливый, зажатый и нескладный. Всё, что делаем — это упражнения на укрепление мышц рук и пресса. Показываю ему несколько позиций, но не углубляясь. Ему рано даже тренироваться с грушей. Говорю, чтобы записался в зал и питался нормально. Гвоздь кивает, глаза бегают.
— Есть хочешь?
Бедолага, помедлив, кивает. Пока готовят, узнаю, что родителей у парня нет. Живёт с бабушкой. Подрабатывает сторожем в детском саду. Тот случай, когда сторожу тоже нужен сторож. Учится бедолага на первом курсе. Философия. Смеюсь, когда слышу.
— И на кой тебе философия?
Гвоздь улыбается, пожимая плечами.
— Туда было несложно поступить. Мне всегда нравилась философия, но… куда хотел бесплатных мест не осталось…
Вопросительно киваю.
— На юриспруденцию. Всегда мечтал быть следователем…
Ухмыляюсь, понимая, что это парень совершенно не знает, чего хочет. У него нет ни ориентира. Ни цели. Ни человека, который бы помог. Ни денег.
— Если надумаешь ходить в зал, то в «Зебру». Скажешь, что от меня.
Бедолага опять начинает благодарности выстреливать, чем раздражает. Хорошо, что приносят еду и он затыкается. Парень жадно на еду набрасывается. Наблюдаю за ним, задаваясь вопросом зачем мне эти сложности.
Выпроводив его домой, иду в тот зал, где старается Лея у шеста. Тренируется вместе с другими. Теперь не снимает парик со светлыми волосами. Сажусь в кресло, а она подходит, начиная тереться. Снова стоит закрыть глаза и кадры сна вижу. Сейчас Лея быстро прогонит этот мираж. Трогаю её, пытаясь завести себя. Девка старается, но понимаю, что ничего не выходит.
— Принеси мне выпить, Лея, — говорю устало, снимая с себя.
— Но я что-то не так делаю?
Показываю рукой, чтобы шла. Она скрывается из вида. Ещё несколько минут сижу в задумчивости. Встаю и иду в свой кабинет. По дороге встречаю Лысого. Того засланного в ресторан на роль бармена, где работает Люба.
— Шеф, я так и не понял, мне продолжать там работать? — спрашивает, заходя.
— А что платят мало? — спрашиваю, усмехаясь.
— Вы-то больше, понятно. Получается на двух работах работаю, — отвечает, хмыкнув.
— Смотри не перетрудись. Есть что рассказать?
Лысый пожимает плечами.
— Ну ресторатор с причудами мужик. Подкатывает к ней, но грамотно. Никаких там грязных приставаний. Ничего такого. Чисто комплименты всякие, да на свиданки типа, между прочим, зовёт.
— А она?
— Люба то ещё торнадо. Огонь-баба, — радостно заявляет Лысый.
Не сдерживаюсь и соскакиваю, хватая его за ворот рубашки.
— Твои идиотские сравнения мне не нужны! По фактам рассказывай! — рявкаю, отпуская.
Лысый, кашлянув, поправляет ворот.
— Ну она не подпускает к себе, обламывая всяко.
Представляю, какой острый у неё язык. Даже выражение лицо с лёгкостью в голове рисую.
— И это всё? — спрашиваю недовольно, но внутри радуясь тому, что Люба не виснет на рестораторе.
— Ну да. Пока ничего больше… — Лысый пожимает плечами.
— Свободен.
Открываю на компьютере информацию, которую нашли о пташке. На фото она совсем другая. Нет той страсти, которая в мимике, жестах, поведении. Захожу на страницу социальной сети. Замечаю, что через несколько дней у неё день рождение. Улыбаюсь. Я, как истинный джентльмен, обязан поздравить лично.
Глава 22
— Ты отлично распорядилась украсить зал для сегодняшнего тематического вечера, — хмыкает Артур, рассматривая оформление.
Крупный банк снял весь большой зал ресторана, празднуя корпоратив, посвящённый многолетнем годам работы.
