Единственный человек, который мог бы по-настоящему понять ее, приговорен к пожизненному заключению в психбольнице.
Поэтому она позволяет себе слезы, тихонько плачет и засыпает, надеясь, что подавляющие препараты сделают свое дело и отсрочат ее течку еще на несколько дней.
* * *
Холодно.
Даже под одеялом зябкий воздух жжет легкие, и она сворачивается в клубок, дрожа.
Она застонала, открывая глаза, но не увидела ничего, кроме темноты.
Свет не горит, гул генераторов прекратился.
Слишком холодно.
— О нет, — вздохнула она, приподнялась в постели и огляделась в поисках хоть какого-нибудь источника энергии.
Но воздух причиняет физическую боль, и она снова закутывается в одеяла, не в силах покинуть кровать.
Электричество отключено.
Ветер завывает, и она еще глубже вжимается в матрас.
Холодно. Мне так холодно.
Зубы стучат, дыхание вырывается наружу быстрыми струйками, мурашки поднимаются по каждому сантиметру тела.
Какая ирония судьбы, думает она, что я умру, замерзнув насмерть, в то время как моя семья сгорела дотла.
Замок на ее двери дребезжит, и она молится, что этот ветер играет с ней злую шутку.
Это должен быть ветер. Он не может сюда проникнуть.
Дверь со скрипом открывается, и она сохраняет максимальную неподвижность.
Если я спрячусь под одеялом, монстр меня не достанет.
Аромат перца и цитрусовых ласкает ее сердце.
Он всего в нескольких шагах от нее, а потом его вес накрывает ее.
Она вырывается и пытается закричать, но его массивная рука закрывает ей рот.
— Ш — ш — ш, детка, это я, — шепчет он ей на ухо.
Она вздрагивает, когда он обвивается вокруг нее, точно тяжелый груз в темноте.
— Тебе так холодно, — шепчет он, и она хнычет. — Тебе слишком холодно. Это нехорошо, милая.
Он убирает руку от ее рта и притягивает ее к себе, обхватывая руками. Это самое приятное, что она чувствовала за всю свою жизнь.
Она забыла, как это — быть на руках.
— Уходи — уходи прочь, — вздохнула она, едва слышно прошептав. — Ты н — не должен быть здесь.
— Ты замерзла, — успокаивает он ее, убирая рукой волосы с ее шеи. Он нежно целует ее в губы, мягкие и теплые, и она сдерживает стон. — Здесь слишком холодно. Это опасно, милая. Никогда не знаешь, какие чудовища бродят в тени.
— Н — нет, — шипит она, инстинктивно прижимаясь к нему, впитывая тепло его груди. — Я не хочу тебя.
Он хмыкает.
— Мне кажется, ты немного лжешь, Омега.
Она не знает, как он помещается на этой крошечной кровати, но все равно благодарна. Прижавшись к нему задницей, она чувствует, как его массивный член упирается в нее. Его запах ласкает ее, посылая волны удовольствия по всему телу.
Это неправильно по многим причинам.
— К — как ты попал сюда? — шепчет она, и его рот снова находит ее, на этот раз на стыке плеча и шеи. Его язык находит ее метку, нежно поглаживая ее взад — вперед, и она выгибает спину навстречу ему.
— У меня есть свои способы, — пробормотал он, его голос был низким и шелковистым. — Ты уже должна знать, что я могу все.
Они все еще разделены одеялами, но тепла его тела достаточно, чтобы унять холод, и она позволяет ему продолжить ласкать ее шею, его губы и язык нежно ласкают её кожу. Из нее капает сок, пропитывая трусики, и ее киска сжимается.
Он собирается заставить ее кончить просто от его нежных прикосновений.
— Просто почувствуй, — шепчет он. — Не думай.
И она не думает. В полной темноте она ничего не видит, но чувствует. Она протягивает руку, чтобы коснуться его волос, густых и мягких. Он застонал, когда она потянула его за волосы, и она застонала от издаваемых им звуков.
Снаружи бушует буря, ветер завывает, заглушая ее вздохи и тихие крики. Его тело обхватывает ее, а рука опускается ниже, касаясь сосков. Он нежно играет с одним из них, поглаживая его, пока не ущипнет посильнее.
— Черт, — стонет она, и он шипит в ответ.
— Знаешь, что я хотел сделать, когда впервые увидел тебя? — шепчет он, и она качает головой, пока он продолжает свои ласки. — Я хотел поглотить тебя. Заставить тебя забыть обо всем, кроме того, что чувствуют мои руки, рот и член на тебе.
— О… — она сильно прижимается задницей к его члену, их тела все еще разделены одеялами, обернутыми вокруг нее. Ее спина выгнулась дугой, и она почти дошла до предела от одного его прикосновения.
— Я хотел наполнить тебя своей спермой так, чтобы ты не могла пошевелиться. Сделать тебя моей хорошей маленькой шлюшкой.
Вот и все. Она издает хриплый крик, бесстыдно извивается на нем, пропитывая себя нектаром, ее тело бьется в конвульсиях.
— О, черт, — простонал он. — Продолжай кончать, детка. Хорошая девочка, кончи для меня.
Он сильно всасывает ее метку, и ее накрывает вторая волна. Он точно знает, как прикасаться к ней, и прекрасно играет ее телом, заставляя ее умолять о большем.
Затем он поворачивает ее так, чтобы она оказалась лицом к нему. В темноте она не видит его лица, но тянется к нему, проводя рукой по грубой щетине. Она находит его губы, наклоняется и целует его, отчаянно желая большего контакта.
Это застает его врасплох. Она прислоняется к нему всем телом, дергает его за волосы, прижимаясь к нему губами, и он застывает в шоке. Но он быстро приходит в себя и с рычанием погружает язык в ее рот.
У него вкус пряностей и мяты, и она не может удержаться от стона, когда он поглощает ее.
— Прикоснись ко мне, — умоляет она, отстраняясь от его рта и задыхаясь. — Пожалуйста.
Его ловкие руки нащупывают путь к одеялам, стягивают их, и она отбрасывает их, оставаясь в одной майке и свитере. Воздух все еще болезненно холодный, но тепло его тела действует как идеальная печь, а его рот покрывает девушку обжигающими поцелуями.
Не теряя времени, она стягивает с себя майку, обнажая грудь.
— Черт, — шипит он, проводя рукой по ее груди. — Как бы я хотел видеть тебя прямо сейчас.
Его пальцы находят ее сосок, а другая рука нежно обхватывает ее затылок, удерживая его на месте, пока он дразнит ее пальцами.
— Как… как ты умеешь так прикасаться ко мне? — задыхается она, выгибая спину. — Я никогда… я не…
Такого никогда не было еще. Ни с кем.
— Потому что мы родственные души, — шепчет он, приникая губами к ее ключице. — Потому что ты моя.
В глубине ее сознания зазвенели предупреждающие звоночки, но у нее не было времени спорить, когда его влажный рот больно впился в ее сосок, дразня вершинку языком. Он переключает свое внимание на другой, и она вцепляется в его волосы и тянет, пока он безжалостно ласкает ее тело.
Следующей снимается её, но Эрик не делает никаких движений, чтобы помочь ей раздеться, а продолжает держать свое внимание на ее груди.
Он позволяет ей все контролировать. Она отдает, а он берет.
— Эрик, — задыхается она, и он рычит ей в грудь. — Пожалуйста. Еще.
Внезапно он отрывает рот от ее груди, и она вскрикивает от холодного воздуха. Его вес покидает кровать, и ей хочется закричать от разочарования. Она испугалась, что он уходит, оставляя ее наедине с одиночеством и возбуждением, но большие руки потянули ее за лодыжки, поставив ее так, что ее зад оказался прижатым к кровати, а ноги непристойно раздвинуты.
Вспыхивает свет.
На мгновение комната озаряется светом, и она видит Альфу, стоящего над кроватью, его огромная фигура возвышается над ней. Его лицо темное, выражение — отчаяние и голод.
Ее охватил страх, и она поняла, что он чувствует это.
— Ты хочешь, чтобы я трахал тебя только в темноте, детка? — спросил он, когда она резко зажмурилась. — Ты хочешь своего монстра только тогда, когда тебе не нужно на него смотреть?
Она прикусывает губу и хнычет.
Она слышит шорох, затем его дыхание касается её влагалища.
— Тебе повезло, — пробормотал он. — Ведь я не возражаю.
Затем его губы опускаются всё ниже, и она не может сдержать своих криков.
