Она кончает раньше, чем успевает предупредить его.
Она закатывает глаза и напрягается, сжимая его член так сильно, что он едва может продолжать трахать ее. Она пытается произнести его имя, но слов нет, только вздохи удовольствия.
Она оказывается на спине, не успев и глазом моргнуть, как он безжалостно трахает ее, вдавливая их обоих в хлипкий матрас, а кровать скрипит и трясется.
Она теряет счет тому, как долго она испытывает оргазм, но он произносит ей слова похвалы, шепча ей на ухо развратные слова, пока она наслаждается.
Не торопясь, он переворачивает ее на четвереньки, чтобы взять ее сзади, и ее сознание затуманивается похотью и наслаждением.
— Альфа, — стонет она, и он напрягается внутри нее.
— Черт, черт, — напевает он. — Я завяжу тебя в узел, Омега.
Она находится в бредовом состоянии, когда чувствует, как он раздувается, его массивный член заполняет ее стенки, наполняя ее так, как она и не думала, что это возможно.
У нее пропал голос, а ноги готовы подкоситься. Он изливает в нее свою сперму, ревя в такт раскатам грома снаружи.
Она прижимается к нему, его член все еще дергается внутри нее, когда он переворачивает их на бок.
Она тут же теряет сознание.
* * *
Буря продолжается.
Она открывает глаза. Серый свет раннего утра начинает заполнять комнату. Его пальцы лениво рисуют круги на ее спине, и она удовлетворенно вздыхает, прижимаясь к нему. Где-то ночью он выскользнул из нее, и теперь он спит, крепко обхватив ее руками.
Её разум спокоен, и она умиротворена.
В этот момент они могли бы быть кем угодно. Они просто мужчина и женщина, проводящие вместе интимную ночь.
Он разрывает чары, когда говорит, прижимаясь губами к ее уху.
— Моя младшая сестра была Омегой, — тихо произносит он. Он продолжает рисовать круги на ее спине, но она замирает от его слов. — Её забили до смерти три альфы.
Она перестает дышать.
Он делает вдох.
— Она отказала одному из них. Он позвал своих друзей, и они по очереди насиловали ее, пока она не умерла.
В уголках ее глаз появляются слезы.
— Мне жаль, — шепчет она. — Мне очень жаль.
Его пальцы перестают двигаться, и он притягивает ее ближе к своей груди. — Она была моей единственной семьей, — признается он. — Я убил всех троих, — его голос пуст, когда он продолжает. — У меня ушел месяц на планирование. Я заставлял их извиняться и молить о пощаде, пока мне не надоело слушать их крики.
Слезы текут по ее щекам, и ее сердце болит за него.
— Я знаю, — говорит она. — Я видела фотографии.
Он вздыхает в ее волосы, но молчит.
— Почему ты… почему ты не сказал им…, — ее голос захлебывается, и она не может закончить свой вопрос.
— Никто не должен знать, что с ней случилось. Она не заслуживает того, чтобы ее память была запятнана таким образом. Я бы предпочел, чтобы люди помнили ее такой, какой она была.
Ее решимость рушится, а сердце разрывается от его слов.
— Я тоже скучаю по сестре. Очень сильно, — шепчет она. — Никто не заслуживает такой боли. Бывают дни, когда я не могу дышать от тоски по маме и сестре. Я никому не пожелаю этого.
— Если бы я мог забрать твою боль, я бы это сделал, — мягко говорит он.
— Я бы хотела сделать то же самое для тебя, — шепчет она.
Он нежно целует ее в макушку.
— Ты можешь рассказать мне о них, если захочешь, — тихо говорит он.
— Однажды, — отвечает ему Элли.
Они молчат до тех пор, пока не начинает светать.
Она не готова смотреть на него. Секреты, которыми они делились в темноте, слишком тяжелы, чтобы выносить их на свет.
— Мне скоро нужно будет идти, — говорит он с тоской в голосе.
— Я знаю, — бормочет она.
Он снова целует ее в макушку.
— Ты меня ненавидишь? — спрашивает он через мгновение. — Ты ненавидишь меня за то, что я сделал с тобой? За то, кем я являюсь?
— Нет. Я никогда не смогу тебя ненавидеть, — признается она.
Он смеется и крепче прижимает ее к себе.
— Посмотрим.
Прежде чем она успевает спросить, что он имеет в виду, он выскальзывает из постели. Ее тело замерзает без него, даже когда, наконец, включается жужжание генераторов, и в комнату снова врывается тепло.
Лампы заливают комнату, и она поднимает на него глаза, вглядываясь в очертания его лица. Он поразителен, напряжен и по-своему красив.
Он — ее темный рыцарь, который не спасет положение.
— Спи, — приказывает он, и она легко повинуется. Дверь за ним захлопывается, и она проваливается в беспробудный сон.
ЭРИК
Его план крепчает.
Поздним утром Джерард приходит за ключами.
— Я сотру записи с камер наблюдения, — сообщает ему Эрик. — Так ты сможешь сохранить свою работу.
— Ты можешь это сделать? — спрашивает охранник. — Это так просто?
— Я создал половину этих программ. Нужно несколько кодов, и все записи за последние два дня потеряны.
Джерард выглядит впечатленным, но усталым.
— Звучит неплохо.
— Я дам тебе еще пятьдесят тысяч за второй комплект ключей, — предлагает Эрик. — Те, что в офисе.
Глаза Джерарда практически вылезают из орбит.
— Договорились, — быстро предлагает он. — И ты позаботишься о том, чтобы меня не поймали?
Эрик насмехается.
— Если они не могут поймать меня, то не поймают и тебя. Просто достань их мне как можно скорее.
— Черт, — вздыхает охранник. — Она столько стоит, да? И все ради куска киски?
Эрик на секунду придвигается к нему, его кровь кипит от ярости.
— Она… стоит… всего, — рычит Эрик, отталкивая его в дверной проем. — И никогда больше не говори о ней в таком тоне.
Джерард бросается за связкой ключей.
Ему действительно не нравится Джерард. Его отношение к Элли неприемлемо, и ему скоро придется принимать меры.
Но это мало важно по сравнению с его первым планом; тем, в котором он делает свою девушку своей навсегда. Теперь, когда он попробовал, этого будет недостаточно.
Она — единственная, кто может его понять. Она единственная, кто может смотреть на него с удивлением и дать ему почувствовать, что у него снова есть сердце.
Но чтобы облегчить ситуацию, ему нужен доступ в кабинет доктора Портера и свободное время за компьютером.
И чем скорее он сможет это сделать, тем лучше.
* * *
— Мне нужно Вас кое о чем спросить.
Доктор Портер заходит в свой кабинет в конце выходного дня.
Эрик улыбается про себя. Доктор Портер был более откровенен с Элли, чем он думал. Он мысленно записывает каждую информацию и откладывает её на будущее.
Но, к его удивлению, речь идет не о ней.
— Вы заметили что-нибудь необычное в Джерарде? — доктор смотрит куда угодно, только не на Эрика, хмурясь.
О, это идеально.
— В каком смысле? — он изо всех сил старается казаться невежественным.
— Вы видели, как он общается с Элли? — спрашивает доктор, нахмурив брови. — Он заставляет ее чувствовать себя неловко?
Это привлекает его внимание.
— Что-то случилось? — он наклонился вперед на кушетке, в его горле образовался низкий рык.
— Я не могу этого доказать, но мне кажется, что он вел себя с ней несколько неуместно. Если вы что-нибудь увидите, пожалуйста, дайте мне знать.
Он краснеет. Его кулаки сжимаются, ногти впиваются в ладонь.
Он обидел Омегу.
— Как это неподобающе? — шипит он.
Доктор разочарованно пожимает плечами.
— По-моему, какие-то комментарии. Она не хочет уточнять, но я бы предположил, что это как-то связано с ее статусом Омеги.
Он пристально смотрит на Эрика.
— Я знаю, ты считаешь ее… особенной. И она важна для тебя.
Эрик пожимает плечами.
— Она хороша в своей работе, а я не люблю тех, кто неуважительно относится к Омегам.
— Верно. Ну, если увидишь что-нибудь, дай мне знать.
— Обязательно.
Они продолжают сеанс, и Эрик дает отрепетированные ответы, произнося слова, которые, как он знает, хочет услышать доктор.
