Марфа… Ну какое горел… Кому-то точно надо поменьше читать любовных романов. Мужик тебя использовать по полной собирается, а ты что в нём пытаешься рассмотреть? Пламенные порывы? Искры влюблённости?
Но на его торсе я всё равно зависла. Хорош, зараза. Такой, знаете, не раскачанный до безобразия, а весь жилистый, подтянутый. В нём чувствовалась сила, некая природная грация. Хищность. Движения плавные и в то же время нетерпеливые, быстрые.
Я повторно сглотнула.
Точно перечитала любовных романов… Откуда мой воспалённый мозг выудил эти эпитеты?
А когда он будет снимать штаны, я тоже на него буду пялиться?
Это мне предстояло узнать почти сразу же…
Нет, пялиться не стала. Потому что в отличие от меня он снимал брюки сразу вместе с бельём. Или на нём отсутствовали боксёры? Или что он там носил.
По телу снова прокатился жар.
Вот. Сейчас.
Начнётся.
Началось…
Шантажист поставил колено на матрас и навис надо мной.
— Давай с тебя это снимем, — сипло произнёс Илья Николаевич и потянулся к моему лифчику.
А я не придумала ничего лучшего, как шмякнуть по мужской руке, останавливая его.
— Это мы не трогаем! — прошипела дикой кошкой.
Я и не знала, что умею так шипеть. Надо попрактиковаться, буду устрашать подобными звуками зарвавшихся старшаков. Хотя их устрашишь, пожалуй.
Зато мой выпад произвёл впечатление на Илью Николаевича. Кажется…
В комнате что-то изменилось. Едва уловимо и в то же время ощутимо. Бывают и такие парадоксы. Или это моё больное восприятие настолько обострилось, что я больше не могла воспринимать реальность адекватно?
И как-то Илья Николаевич напрягся. Сильно.
— Марфа, давай по-хорошему…
— То есть вы меня отпустите домой и удалите файл? — выдохнула я, отказываясь верить открывающимся перспективам.
А ещё тому, что в полуметре от меня находится голый мужчина. Абсолютно голый. И, наверное, возбуждённый.
Я не смотрела туда. Ему в пах. И не собиралась.
— Нет! — рыкнул мужчина, смещаясь мне в ноги.
Понять до конца, что он задумал, я не успела.
Лишь почувствовала, как чужие руки властно хватают мои трусики и сдёргивают их по ногам.
Ахнув, я подалась вперёд. Хотела не то засопротивляться, не то вернуть трусики на место.
— Бёдра подняла!
От властных ноток, что пронзили насквозь, даже моя учительская душа ушла куда-то в пятки. Даже под них.
Такого я не ожидала…
Замерев на пару мгновений, прислушалась к себе. Страха не было. Было нечто другое. Что-то глубинное, острое. То, чего я не испытывала в обычной жизни.
Его приказ должен был меня тормознуть. Это нормальная реакция. Но вместо этого я наблюдала, как приподнимаю бёдра, позволяя ему окончательно снять с меня трусики.
Если он ещё их и к лицу поднесёт…
Обычный белый хлопок, пусть и хорошего качества. Никаких изысков — кру́жева, шёлка. Что он их рассматривает? Зачем? Почему не кинет на пол или куда-то ещё?
Дыхание короткими рывками вырывалось из груди. Ситуация выходила за все допустимые рамки.
Я, девочка-отличница, умница-красавица — последнее пусть и под сомнением, но уродиной я точно не была — лежала без трусов перед мужчиной, о котором ничего не знала, кроме имени-отчества и того, кто он по профессии. Тело медленно погружалось в какое-то марево, в висках пульсировало.
Моя жалкая попытка свести колени вместе и скрыть себя не увенчалась успехом. Илья Николаевич, будь он неладен, отреагировал мгновенно. Сразу же сжал их и развёл в стороны.
Он, наверное, знал какие-то запрещённые техники. Или, может, в воду что-то подсыпал. Или ещё что-то сделал… Потому что я никак не могла просто лежать и просто бездействовать!
— МарьИванна, ты шикарна. Расслабься, ок?
Не ок!
Что он только что сказал?
И что собирается сделать?
Он правда… Нет, он на самом деле собирается снова меня поцеловать?
Нет-нет! Я…
Я жалобно втянула в себя воздух, когда его чуть прохладные губы обожгли моё лоно. Ещё один парадокс. Встреча пламени и льда. Мне стыдно было признаться, но я горела. Более того, чувствовала, насколько я там влажная.
Это всё от страха. Организм выделил положенную жидкость, чтобы защититься. Ни о каком возбуждении не могло идти речи. Правда же?
А то, что я снова и снова на протяжении дня вспоминала о том, как мне было хорошо — не считается.
Первый оргазм с мужчиной невольно запоминаешь.
Я всё-таки зажмурилась и откинулась на подушку. Этого не должно было случиться. Я искренне думала, что мы не дойдём до спальни, или что в спальне безумие оборвётся на какой-то высокой ноте. Я намеренно ограничила мужчину во всём. Никаких прикосновений! Только то, о чём шла речь ранее. Если он рассчитывал, что я где-то дам сбой, он крупно ошибался.
Но я не думала, что он на меня сразу набросится. А он набросился. Губами. И языком. Да-да. Провёл им размашисто, а потом…
Я закрыло лицо руками. Остро. Понимаете? Слишком остро. Слишком интимно. Я… Я не выдержу. Так не должно быть! Это сюрреализм какой-то! Это не со мной происходит. Честное слово.
Меня точно током пронзало. Множеством мелких иголок. Но ни первое, ни второе не несло раздражения или боли. Наоборот. Эти ощущения зарождали в теле вихрь, который уносил меня куда-то прочь. Подчинял, кружил. Будоражил.
Происходящее было неправильным, ужасным даже.
Но я продолжала гореть. И кусать губы.
Чтобы не застонать вслух…
Это было бы полным фиаско.
Тело больше не принадлежало мне. Ещё один эпитет, всплывший в мозгу… Так не бывает. Это неправильно. Сексом надо заниматься с любимым человеком, с тем, кому безоговорочно доверяешь! А Илья Николаевич…
Боже!
Голова шла кругом.
— Целоваться точно не будем?
Он приподнялся, посмотрел на меня.
А зачем я на него смотрю? Зачем невольно откликаюсь?
Радовало, что в комнате темно, и он меня не видит. Как и я его. Точнее, выражения на его самодовольном лице.
— Точно.
Что я ещё могла сказать?
Мне бы на подушку откинуться и глаза зажмурить. А не пялиться на мужскую фигуру, удобно расположившуюся между моих бёдер.
Это сродни гипнозу. Вроде и понимаешь, что тебя втягивают в непотребство, а ничего поделать не можешь.
Потому что хорошо… Очень-очень.
Не зря девчонки пищат от куни. Ох, не зря…
Илья Николаевич снова принялся за своё. Нырнул ко мне. Движение, второе… Поцелуй повыше, туда, где клитор. И всё, меня смыло, унесло волной… По телу прошла дрожь. Сильная, очень яркая. Меня точно подкинуло куда-то, низ живота скрутило, но так сладко-сладко.
Тело обмякло…
Прислушалась к себе. Я кончила. Снова. От языка шантажиста.
Замечательно. Просто превосходно.
Теперь моя очередь, да?
Что там от меня требуется?
Голову затянуло туманом, соображалось туго.
И этот… шантажист — он не спешил от меня отлипать. Неужели ему там настолько хорошо?
Боже…
Дай мне сил.
Нет, я, конечно, полежать на спине ещё с минуту не отказалась бы. Дух перевести, собрать себя… Но и уйти отсюда побыстрее было жизненно необходимо. Иначе что-то ещё случится.
Мужчина начал подниматься.
Я — тоже.
— Нет, — снова жёстко, приказным тоном бросил он, отчего я внутренне дрогнула. — Лежи.
Его рука опустилась мне на живот, и я интуитивно втянула мышцы в себя. Горячая она у него… Ладонь.
И крупная.
Мне показалось, или его пальцы дрогнули? Всего на мгновение. Или это мои мышцы?
Илья Николаевич навис надо мной, тяжело дыша. Я видела, как поднимается и опускается его грудь, словно он пробежал без остановки несколько километров. Странная реакция, в которой я не собиралась разбираться. Не моё дело.
Замерла, прислушиваясь к себе. Где же я так накосячила в прошлой жизни, что в этой мне приходится проходить через такое унижение?
— Я должна…
Всё-таки язык мой — мой враг. Зачем я бегу впереди паровоза?
— Нет, — снова повторил мужчина как-то чересчур хрипло. — Просто не двигайся, хорошо?
