Тем временем Красавица с капитаном миновали торговую площадь, и тут же взору открылась другая, причем весьма странная картина: вместо булыжной мостовой там оказалась мягкая, свежевзрыхленная земля — в точности как на тропе взнузданных в замке. Здесь принцессе позволили остановиться. Капитан застыл возле нее, оглядываясь, заткнув большие пальцы под ремень.
Девушка увидела здесь такую же платформу с поворотным кругом, с какой ей довелось познакомиться с утра на аукционе. Энергично работая педалью, привязанного раба все быстрее раскручивал на диске мужчина с хлыстом в руке, яростно поря ему ягодицы всякий раз, как они удобно поворачивались к экзекутору. В роли несчастной жертвы был статный мускулистый принц со связанными за спиной руками и задранным подбородком, закрепленным к невысокому деревянному столбику, так чтобы любой желающий мог увидеть лицо наказуемого.
«Как он только держит глаза открытыми? — подумалось Красавице. — Ведь невыносимо видеть эту толпу вокруг!»
Сгрудившиеся у платформы зеваки улюлюкали и что-то резко выкрикивали, как и на давешних торгах. И когда в знак окончания порки заплечный мастер воздел свой хлыст, в бедного принца, потного и трясущегося, с кружащейся головой, полетели гнилые фрукты и прочие отбросы.
Как и на предыдущей площади, здесь царила ярмарочная атмосфера, так же дразнили своими ароматами съестные и винные лавки. Из высоких окон и с балконов, сложив ручки на подоконнике или перилах, глазели по сторонам любопытные горожанки.
Между тем поворотный круг был здесь отнюдь не единственным местом наказания. Справа, чуть подальше от него, находился высокий деревянный столб с железным кольцом, к которому крепилось множество черных кожаных лент. К концу каждой такой веревки привязывался за кожаный ошейник раб, вынужденный волей-неволей держать голову высоко. С таким вот горделивым видом голые наказуемые медленно шествовали по кругу, от души охаживаемые длинными, обтянутыми кожей лопатками, которыми орудовали четыре стражника, стоявших в четырех точках площадки, точно знаки сторон света в компасе. Множество босых ног проделали в дорожной пыли широкую кружную колею. У одних бедолаг руки были крепко стянуты за спиной, другие сами сцепляли их сзади.
За этим маршированием рабов наблюдала толпа местных мужчин и женщин, отпускавших всевозможные комментарии. Некоторое время Красавица оцепенело глядела на происходящее. Потом одну из невольниц, юную принцессу с крупными каштановыми локонами, прямо на ходу отвязали и вернули поджидавшему рядом господину, который, хлестнув ей соломенным веником по лодыжкам, велел идти вперед.
— Сюда! — скомандовал капитан.
Красавица послушно двинулась вместе с ним к этому подобию майского дерева[3] с кружащимися черными лентами.
— Привяжите эту, — велел капитан стражнику.
Тот споро увлек принцессу поближе к столбу и закрепил у нее на шее жесткий кожаный ошейник, высоко подперший подбородок. Словно в тумане, Красавица видела, как капитан внимательно наблюдает за ней. Возле него остановились две горожанки и оживленно заговорили с ним, он что-то отвечал женщинам без особого интереса.
Длинная кожаная привязь, свисавшая со столба, оказалась достаточно тяжелой. Железное кольцо, к которому она крепилась на столбе, постоянно крутилось за счет ходьбы самих наказуемых, и Красавицу тут же утянуло за ошейник вслед за остальными. Чтобы ослабить тягу, девушка попыталась идти чуть быстрее, но ее тут же придержала кожаная лента. Наконец Красавица приноровилась к общему темпу, и вскоре почувствовала первый звучный удар лопаткой от одного из четырех стражников, поджидавших ее. В круге было так много мерно бредущих невольников, что служителям приходилось безостановочно взмахивать черными кожаными рукоятями. Радуясь тем нескольким благословенным секундам, что следовали между ударами, Красавица обреченно двигалась в веренице наказуемых, щурясь от солнца и лезущей в глаза пыли и глядя в разлохмаченный затылок впереди идущего раба.
«Публичное наказание», — вспомнились ей слова распорядителя аукциона, призывавшего новых господ прибегать к этой каре по своему усмотрению. Она прекрасно знала, что капитан — как и ее сладкоголосые, изнеженные господа в замке — и не подумает объяснить ей причину наказания. В чем же дело? Может, капитан решил привести ее сюда, потому что просто заскучал или из любопытства? Что ж, вполне достаточная на то причина! Всякий раз, совершая круг, девушка несколько мгновений видела его ясно — широко расставившего ноги и уперевшего руки в бока, не сводящего с нее пронзительных зеленых глаз. Какая бы ни была тут причина — но уж точно не взбалмошность, размышляла она. Споткнувшись, она сбилась с шага, за что больно получила подгоняющей шлепалкой по бедрам — и, собравшись с духом для неминуемого удара, Красавица испытала странное удовлетворение, какое ни разу не посещало ее в замке.
В ней не было никакой напряженности. Ни знакомая болезненность в промежности, ни страстное, неутоленное желание к капитану, ни скрипучие взмахи лопаток, ни высоко задранный ошейником подбородок, ни стирание подушечек ступней об утрамбованную многими ногами землю — ничто и близко не могло сравниться с теми ужасами, что испытывала она прежде.
Однако ее размышления внезапно были прерваны донесшимися из толпы громкими криками. Через головы бредущих в круге невольников и глазеющих на них городских зевак Красавица увидела, как давешнего беднягу принца наконец сняли с «вертушки», где он все это время оставался привязанным на потеху публике. И теперь другую рабыню — принцессу с такими же золотистыми, как и у Красавицы, волосами — затащили на платформу и согнули кверху задом, подняв ей повыше подбородок.
Проделав еще круг, девушка увидела, как той принцессе, стоящей на коленях и отчаянно стенающей, связали за спиной руки и железным болтом закрепили опору для подбородка, чтобы она не могла повернуть голову. Колени ее были привязаны к крутящемуся диску, и несчастная отчаянно молотила ступнями под радостные выкрики, завывания и гиканье толпы, явно довольной зрелищем не меньше, чем от брыкания Красавицы на аукционе.
Тут ее глаз выхватил снятого с платформы принца: теперь его поторапливали к ближайшему позорному столбу. К слову сказать, там имелась целая площадка, отведенная под стоящие рядком позорные столбы. К одному из них подвели принца, согнули его в поясе, пинками, как всегда, раздвинули ноги пошире. Потом опустившейся с громким стуком доской ему закрепили голову и руки, чтобы наказанный мог смотреть только перед собой и не пытался спрятать лицо.
